Сердце у Дианы подпрыгнуло. Милли или тот, кому Милли заплатила, узнал, что мисс Бержерон не только родилась на Сент-Кэтринс-Док, но и то, что ее подобрали на суконной фабрике и она стала шлюхой купца. У нее был брат, которого она тщетно пыталась разыскать и о котором наводила справки по всей набережной. Милли узнала все — имя брата, то, что он был матросом на судне, перевозившем рабов. Мисс Бержерон мечтала отыскать брата, но Диана отчаянно хотела найти его раньше. Ее связь с Грейсоном, вполне возможно, и подошла к «неизбежному концу», как он выразился, но ее презрение к Грейсону и его новой любовнице лишь начинало расцветать пышным цветом.

— О чем речь? — спросил Чарлз, подняв наконец взгляд на Милли. — Это какая-то бессмыслица.

Милли беспомощно взглянула на Диану.

— Милорд, — игриво проговорила Диана, — ты испортишь мой сюрприз, если заставишь ее рассказать тебе все.

— Сюрприз? — воскликнул Чарлз, снова обращая взор на Диану.

Впервые в его благословенной жизни Чарлз был удивлен и даже обрадован.

— Для меня? — переспросил он, улыбаясь самой широкой улыбкой, на которую был способен.

— Да. Для тебя.

Улыбка Чарлза стала еще шире.

— Ну ладно. — Он взглянул на Милли. — Хорошо, Милли. Теперь можешь идти.

— Да, милорд, — сказала Милли, снова приседая в реверансе.

Однако она не спешила уйти. Она явно колебалась; взгляд ее был устремлен на Чарлза. Диана нахмурилась, пытаясь донести до горничной свое страстное желание немедленно удалить ее из комнаты, пока она не разозлила Чарлза или не совершила какую-нибудь глупость.

— Прошу прощения, миледи, — сказала Милли. — У меня нет достаточной суммы, чтобы заплатить за работу.

Диана подумала, что ее сейчас хватит удар. Она боялась даже взглянуть на Чарлза. Она с приятной улыбкой на лице продолжала смотреть на Милли.

— Сколько? — спросил Чарлз.

— Пять фунтов, милорд.

— Пять фунтов? — повторил он, удивленно приподняв брови. Потом посмотрел на Диану. — Должно быть, это какой-то особенный сюрприз, дорогая. Ты так порадовала меня в этот вечер. — Он перевел взгляд на Милли. — Попроси завтра у Хэтта. А сейчас оставь нас.

— Спасибо, милорд, — сказала Милли и, повернув голову в сторону Дианы, еле заметно ухмыльнулась.

Когда Милли вышла из комнаты, Чарлз дотронулся до руки Дианы.

— Спасибо, дорогая. Я весьма тронут твоей заботливостью.

— Нет, дорогой, это я очень тронута, — возразила Диана. Когда Чарлз возобновил чтение, Диана стала размышлять о том, какой теперь преподнести мужу сюрприз.

Положение Кейт в течение следующих нескольких дней не улучшилось. Принц решил следить за ней и посылал «друзей» в самые неподходящие часы, чтобы убедиться, дома ли она. Он писал ей любовные письма, отправлял их, когда на него нисходило соответствующее настроение, и требовал, чтобы посыльный дожидался письменного ответа. Кейт мучилась с ответом, в особенности, когда рядом не было Дигби. Что касается Олдоса, то от него ждать помощи в написании любовных писем не приходилось.

Более того, пару раз Кейт в последний момент сообщали, что она должна посетить какой-нибудь раут.

Первый раут, небольшая аристократическая вечеринка для сорока персон, включая принца, хозяином которой был граф Беркшир, прошла как в тумане. Кейт улыбалась, когда кто-то глазел на нее, отвечала, когда кто-то с ней заговаривал, но все это происходило механически. Она и раньше знала, что люди смотрят на нее как-то странно, шепчутся о ней, прикрываясь веерами и бокалами с вином, но теперь Кейт это не беспокоило; она была слишком огорчена тем, что на вечеринке так и не появился Грейсон, чтобы думать обо всяких прочих мелочах.

Нельзя сказать, что она не слышала или не понимала предупреждений со стороны принца — она их слышала, и очень даже отчетливо. Его предупреждения не давали ей покоя. Она была настолько напугана, что вернула четыре письма Грейсона, даже не вскрыв их. Она не хочет отвечать за его крушение или за крушение членов его семьи.

Однако это не отвратило ее от желания видеть его, от стремления лелеять воспоминания о нем.

Когда принц открыто пригласил ее присоединиться к игре в вист, она весело и непринужденно болтала с его друзьями и в конце концов доказала, что она хорошая куртизанка. Судя по тому, как Джордж, то и дело прикладываясь к выпивке, улыбался ей, он ею гордился.

Но Кейт всем сердцем и помыслами стремилась к Грейсону. Она иногда пыталась угадать, что он делает в этот момент, катается ли на коньках с племянниками, думает ли о ней так, как это постоянно делает она. Она вспоминала, как он стоял у входа в Карлтон-Хаус, демонстрируя свою великолепно сложенную, мускулистую фигуру, или как он выглядел в ванне обнаженный, и мокрый, и капли на его теле отражались в свете камина.

Она вспоминала это по ночам, когда не могла заснуть. В минуты слабости она даже пыталась написать ему письмо с просьбой прийти к ней. Хотела рассказать, как она его любит. Однако ее умение писать письма находилось в зачаточном состоянии, у нее не получалось выразить словами то, чем жила душа. И она сжигала эти письма.

В этот вечер Кейт была приглашена на вечер в казино в Мальборо-Хаус. Скорее всего, и этот вечер будет представлять собой еще один мучительный флирт с принцем. Она не позволяла себе думать о том моменте, когда принц пожелает воспользоваться тем, за что столь щедро платил. Уже от одной только мысли о близости с ним ей делалось не по себе.

Кейт чувствовала себя плохо, Она сидела в вечернем наряде за туалетным столиком и прижимала ладонь ко лбу.

— Ты выглядишь прекрасно, дорогая, — сказал возлежавший на диване Дигби, на его животе стояла тарелка с только что испеченными лакомствами.

На Кейт было зеленое, оттенка нефрита, платье, которое гармонировало с изумрудными серьгами, подаренными ей Джорджем за то, что «хорошо вела себя».

— На кой черт мне это казино? — с раздражением буркнула Кейт.

— Ты должна проявить интерес и уважение к принцу, Кейт. Я подозреваю, что это сборище на некоторое время будет твоей компанией, пока принц от тебя не устанет.

Она бросила взгляд на отражение в зеркале.

— Ты так уверенно говоришь об этом…

— Разве я не объяснял тебе, что принц и джентльмены, подобные ему, со временем обязательно теряют интерес к женщине? Это заложено в их природе. Весь мир у их ног, и они могут позволить себе все, стоит лишь намекнуть. Но как только они насыщаются, их взгляды начинают шарить по сторонам. Ах, не смотри так мрачно! Дело не в тебе, дорогая! Дело в них. Ты лучше встань и позволь мне полюбоваться тобой.

Кейт со вздохом поднялась, как он просил. Он улыбнулся и одобрительно кивнул, но затем, окинув взглядом ее фигуру, слегка нахмурился.

— Ты слегка пополнела, Кейт. Тебе нужно заботиться о своей фигуре — принц не любит пышных девиц.

— Мужчина, который весит не менее восемнадцати стоунов, найдет дефект в моей фигуре? — сердито заметила она.

— Он весьма придирчив, — сочувственно покачал головой Дигби.

Прошли две недели с тех пор, как Грейсон виделся с Кейт. Две долгие мучительные недели, в течение которых он злился на свой титул и на все, что мешало ему быть рядом с ней. Когда он пришел на вечеринку в Мальборо-Хаус, ему почему-то показалось, что над ним хотят поиздеваться. Грейсон не хотел больше оставаться частью этого общества. Не хотел оставаться частью Лондона или даже Англии.

Он хотел быть с Кейт.

Увы, это невозможно. Грейсон посмотрел на своего брата Меррика, который уже завладел лордом Солсбери, уклоняющимся от голосования за уничтожение работорговли.

И еще Грейсон не мог не бросить взгляд на Диану, находившуюся в другом конце комнаты в компании своего мужа. Она выглядела угрюмой.

Грейсону было больно осознавать, что счастье Меррика и Дианы во многом зависело от него. Что же касается счастья самого Грейсона… оно рассыпалось на куски, когда он вернулся из Китридж-Лодж. Каким же несусветным глупцом он был, когда думал в момент безумия, что может пойти своим путем. Его бесило, что он не посмел этого сделать, что позволил манипулировать собой. Он хотел быть свободным от цепей, которые его опутывали.