— Музыка всегда заставляет меня думать о любви, — призналась Кейт. — Особенно опера. А о чем вы думаете, когда слышите музыку, ваша светлость?

— Я думаю о том, сколько еще буду вынужден это терпеть, — без обиняков отрезал Дарлингтон. — Я полагаю, принц сейчас откроет танцы.

— Ну, тогда, — сказал Линдсей, похлопав Дарлингтона по плечу, — не стану мешать вам.

Дарлингтон сердито сверкнул глазами, но граф его проигнорировал и улыбнулся Кейт:

— Я получил огромное удовольствие от встречи с вами. Надеюсь, вам понравится бал.

— Спасибо, — сказала Кейт.

— А теперь прошу извинить меня, я хочу разыскать своего кузена и поговорить с ним.

Кейт кивнула. Она держала в пальцах бокал и слегка покачивала его, глядя на удаляющегося Линдсея. Когда он ушел, она сунула бокал Дарлингтону.

— Я понимаю, что вы стыдитесь меня, но зачем изображать из себя такого несчастного?

— Это вздор, — сказал он и выдернул бокал из ее пальцев. — Я не сделал ничего такого, чего должен стыдиться, — добавил герцог, беря ее за локоть.

— Да что вы! Вы явно застыдились, когда ваш друг понял, что вы сопровождаете на балу меня.

Дарлингтон посмотрел на нее скептически.

— Вы полагаете, что я должен радоваться нашему союзу и хвастаться им перед своими друзьями? — спросил он. — Я обращался с вами вполне по-дружески.

— По-дружески? Да вы были в ужасе!

— В ужасе? — Его темно-голубые глаза скользнули по ее фигуре вниз, затем вверх, остановились на груди, затем на губах. — Я не могу быть в ужасе от вас, Кейт. Я считаю, что вы самая красивая женщина, которую я имел счастье когда-либо видеть.

Кейт едва удержалась от того, чтобы тут же не рассмеяться. Если бы и нашелся хоть один мужчина, безразличный к ее красоте, то это был бы именно Дарлингтон.

— Но я в ужасе от этой отчаянной ситуации…

— Ну что ж, — нетерпеливо прервала она. — Теперь мне все ясно.

— Хорошо, — сказал он и снова медленно перевел взор с ее глаз на губы.

Вероятно, Кейт сама провоцировала его на это, потому что она вдруг ощутила его мужскую силу, его рост, его хитро завязанный галстук. Его густые каштановые волосы. Его чисто выбритый квадратный подбородок.

Они продолжали гипнотизировать друг друга взглядами до тех пор, пока кто-то не толкнул Кейт. Посмотрев направо, она увидела принца, выходящего на танцевальную площадку. На руках у него сидела девочка лет десяти в сверкающем золотистом платье.

— Кто это? — спросила Кейт.

— Принцесса Шарлотта, — ответил Дарлингтон. — Его дочь.

Зазвучали трубы, и дети — очень маленькие дети, все разодетые в зимние наряды, — побежали из угла зала на танцевальную площадку и выстроились за принцем и его дочерью. Заиграла музыка, принц и его дочь закружились в танце, к ним присоединились дети, а в это время сверху стали падать снежинки.

Кейт ахнула от восхищения — зрелище было изумительное! Дети танцевали блестяще, подражая уверенному танцу принца и пробуждающейся грации принцессы. Это было великолепное представление. Когда музыка закончилась, дети убежали с площадки, снег прекратился, а гости стали собираться на площадке для продолжения бала.

Кейт стояла рядом с Дарлингтоном, ожидая, что он пригласит ее на танец и чувствуя себя неловко оттого, что он не торопится. Между тем люди смотрели на них.

— Кейт?

Вздрогнув, Кейт отвернулась от танцевальной площадки и улыбнулась, узнав мистера Сэмпсона, еще одного партнера Бенуа по играм. Сэмпсон всегда ей нравился. Он был спокойным и добрым. Даже сейчас, бросив взгляд на Дарлингтона, он негромко сказал:

— Я слышал, что вы ушли от Кузино. Бедняжка, должно быть, пребывает в унынии.

— О, с ним все в порядке, — засмеялась Кейт.

— Мистер Сэмпсон! Вы намерены танцевать с женой? — вдруг спросила темноволосая дама и взяла его под руку.

— Разумеется, дорогая, — сказал он и улыбнулся Кейт. — Доброго вам вечера, мисс Бержерон.

— Мистер Сэмпсон, — произнесла Кейт, глядя, как жена старается увести своего мужа от нее.

— Ваш знакомый? — осведомился Дарлингтон. Она искоса взглянула на него.

— Не совсем.

— Ага.

— Не улыбайтесь так самодовольно, сэр, он был другом моего бывшего покровителя. Не любовник.

Дарлингтон скептически хмыкнул, однако к ним уже приближался кто-то из его знакомых.

— Добрый вечер, Грейсон!

Дарлингтон вздохнул.

— Добрый вечер, Томас. — Он перевел взгляд на Кейт. — Позвольте представить мистера Томаса Блэка, — прибавил он. — Мистер Блэк, мисс Бержерон.

Томас поклонился.

— Это большое удовольствие для меня, мадам. У вас есть свободное место в танцевальной карте, мисс?..

— Нет, — оборвал его Дарлингтон и вдруг взял ее за руку. — Извините нас, — сказал он и повел Кейт к танцевальной площадке.

— После такого любезного приглашения я счастлива составить вам пару, — сказала Кейт.

— Если бы я знал, что мне придется красоваться на танцевальной площадке, я бы ни за что не согласился участвовать в этой хитроумной затее. — Он положил ладонь на ее руку. — Однако мистер Блэк едва не истекал слюной, глядя на ваше декольте.

— Ваша лесть меня утомляет, — улыбнулась Кейт. Дарлингтон накрыл ее ладонь своей и слегка сжал ее.

— Если вам кажется, что эта улыбка чарует меня, мадам, то вы глубоко ошибаетесь.

— Не старайтесь быть слишком галантным, сэр, иначе я могу упасть в обморок.

Его лицо осветила легкая улыбка.

— Прошу вас, Кейт, не падайте в обморок, иначе я буду вынужден приводить вас в чувство, а это перечеркнет все мои попытки откреститься от нашего с вами знакомства.

Кейт удивленно заморгала.

— Прошу прощения, но это была толика юмора, ваша светлость? — весело спросила она. — Я с трудом сообразила, что он исходит от вас.

Если Грейсон и презирал что-либо больше оперы, то это танцы. Они не давались ему из-за неспособности должным образом слышать музыку. Он танцевал настолько редко, что, когда он вел Кейт на танцевальную площадку, ему пришлось вытерпеть несколько взглядов, полных искреннего удивления.

Он мог представить себе то возбуждение, которое завтра распространится в салонах Мейфэра. Герцог Дарлингтон, столь известный своей замкнутостью и нелюбовью к танцам, не только пришел на бал Двенадцатой ночи в компании известной куртизанки, но и решился размять ноги и станцевать с грацией дойной коровы. Он не знал, зачем это делает; он вполне мог отвести ее к кому-нибудь другому, лишь бы не к Блэку. Однако в ясной улыбке Кейт было что-то провоцирующее, что-то такое, отчего он не смог отступить.

Черт побери, он надеялся, что еще помнит фигуры; прошло столько времени с последнего танца.

Когда зазвучала музыка, леди присели в реверансе, а джентльмены поклонились, Грейсон радовался хотя бы тому, что здесь не было Дианы и что она не могла его видеть. В город неожиданно вернулся Юстис, а он не переносил любовь Джорджа к излишествам. Он отказался от приглашения на бал и от своего имени, и от имени Дианы.

Диана, конечно же, расстроилась, зато Грейсон испытал облегчение. Если бы она увидела сегодня Кейт, то пережила бы весьма неприятные минуты.

Танец продолжался, Грейсон чувствовал себя скованно и глупо, его ноги путались под металлическую музыку, которая била его по ушам. Он двигался вперед, он кланялся, он каким-то образом возвращался на свое место.

Но что бы он ни делал, Кейт не покидало удивление. Она делала шажки на пальцах, крутилась вокруг него, возвращалась на свое место. Когда пришла очередь Грейсона кружиться вокруг нее, удивление на ее лице сменилось весельем.

В следующей фигуре они встретились на середине, чтобы сомкнуть руки и повернуться. Грейсон начал движение не с той ноги. Они повернулись дважды, вернулись каждый на свое место и соединили руки над головами.

Кейт улыбнулась, и ее улыбка осветила буквально всю танцевальную площадку.

— Надо было намекнуть, какой вы ужасный танцор. — Она со смехом вернулась на свое место.