Гитлер должен был всерьез задуматься о завершении стратегии и захвате Северной Африки и Ближнего Востока, где находились нефтяные промыслы англичан. Однако он предпочел, так и не дождавшись согласия Англии на мир, начать операцию «Морской лев», чтобы добить Британию. Военный историк называет пренебрежение Северной Африкой «самой гибельной стратегической ошибкой из всех совершенных им во время войны» ³⁸².

Кроме того, захват африканского побережья и Ближнего Востока поставил бы СССР в крайне трудное положение из-за угрозы его главному нефтяному району на Кавказе.

Отметим, что положение с нефтью и бензином в самой Германии еще не было критическим. Немалую роль в этом сыграло производство синтетического бензина из угля. К 1940 году производство синтетического топлива резко увеличилось и достигло 72 тысяч баррелей в день (46 процентов поставок нефти в Германию), причем около 95 процентов всего немецкого авиационного бензина было получено из угля ³⁸³.

Известно, что в экономической стратегии Гитлер «был одержим нефтью», и, как показал в мае 1945 года на допросе германский министр военной промышленности и вооружений Альберт Шпеер, «потребность в нефти была одним из основных мотивов при принятии решения о вторжении в Россию».

Шестнадцатого июля 1940 года Гитлер приказал начальнику Генерального штаба Кейтелю и начальнику своего собственного штаба генералу Йодлю готовить десантную операцию, чтобы «ликвидировать английскую метрополию как базу ведения войны против Германии».

У англичан было в два раза меньше истребителей, но благодаря использованию технической новинки — радиолокаторов они могли сосредоточивать против атакующих немцев превосходящие силы. Вдобавок британский истребитель «спитфайр» набирал высоту быстрее германского «Мессершмитта-109Е», что было важным преимуществом в индивидуальном бою. С 10 июля по 31 октября 1940 года англичане уничтожили 1733 германских самолета.

Стойкость британцев в небе привела Гитлера к мысли, что у них тайное соглашение с Россией, и он стал думать о том, что сначала надо уничтожить Советский Союз и одновременно взять его нефтяные месторождения.

К этому времени СССР осуществил две молниеносные кампании: 17 июня занял Литву, а 27 июня — Бессарабию. 21 июля Латвия и Эстония тоже стали советскими республиками.

И хотя эти территории входили в советскую зону интересов, были закреплены договорами, Гитлер был сильно обеспокоен: особенно приближением советских войск к румынским нефтепромыслам в Плоешти, поставки из которых составляли 58 процентов в нефтяном импорте Германии. Россия явно продвигалась к Балканам, где традиционно имела сильные позиции.

Двадцать седьмого сентября 1940 года Германия, Италия и Япония заключили Тройственный пакт. 20 ноября к нему присоединилась Венгрия, а 23 ноября — Румыния, куда вошли немецкие войска.

От Северного до Черного морей две сильнейшие континентальные державы вошли в соприкосновение. По сравнению с августом 1939 года ситуация резко изменилась.

Двенадцатого ноября 1940 года в США начался иной отсчет времени: военно-морской министр адмирал Старк подал президенту Рузвельту меморандум, в котором предупреждал, что в случае весьма возможного поражения Англии США придется воевать со всем миром, который будет подчинен Германии. Старк считал, что США должны защитить Британию, пусть даже ценой участия американских войск в сражениях в Европе. Идеи меморандума стали доктриной Рузвельта, он осознал, что надо действовать вопреки изоляционистским настроениям населения. [26]

К предвоенному периоду относится и одно важнейшее умозаключение Сталина относительно состава будущей антигитлеровской коалиции.

Летом 1940 года академик Варга направил Сталину письмо, в котором писал о прекращении англо-американских противоречий в связи с падением Франции и перспективном выступлении США и Великобритании против держав «оси». По сути, Варга говорил то же, что и Старк Рузвельту.

Вот что Сталин ответил академику:

«Тов. Варга!

Ваше толкование совершенно правильно. Мысль о том, что англо-американские противоречия являются основными в области международных отношений, относится к тому периоду, когда Германия, поверженная в прах и обескровленная после поражения в первой империалистической войне, не могла быть принята в расчет как конкретная сила против Англии или Америки. В этот период на арене остались две главные силы — США и Англия, противоречия между которыми являлись ввиду этого основным фактором международного положения.

Дело, однако, изменилось в корне после того, как Германия разбила Францию и получила в свои руки почти все ресурсы европейского континента, а Англия лишилась Франции. Теперь блок Германии, Италии и Японии угрожает не только Англии, но и США. Ввиду этого блок между Англией и США представляет естественный результат такого оборота международных дел.

С ком. приветом

И. Сталин. 12. IX. 40 г.» ³⁸⁴.

Из этого следовало, что метафизически война уже охватила весь мир. Конечно, еще могли быть случайности, но локомотив истории уже прошел решающий поворот.

Никто не знал, как скоро начнутся военные действия. Не знал и Сталин. Однако он должен был учитывать опыт Первой мировой войны и огромные трудности в снабжении государственной экономики из-за тяжелой полублокады: в то время Восточная Европа и Прибалтика находились под контролем кайзеровской Германии, а снабжение с Запада шло по двум железнодорожным линиям из портов Романова (Мурманска) и Владивостока.

Поэтому Балканы, Турция, Босфорский и Дарданелльский проливы оставались особым местом российской, а затем и советской картины мира.

Заняв Прибалтику и Восточную Польшу, отодвинув границу с финнами и взяв под контроль Финский залив, Сталин был обязан повернуться к югу, к Балканам.

На Балканах пересекались интересы четырех крупных игроков: Англии, Германии, Италии, СССР.

Италия вовсе не была безголосым сателлитом Германии. Муссолини видел в советско-германском пакте угрозу своим интересам, так как опасался продвижения СССР в регион. Рим стремился показать Берлину, что в Средиземноморье он является главным.

Однако крах Франции и сокращение британского потенциала в регионе поставили на повестку дня вопрос о дележе «наследства». Одна сила уходила, другие силы двинулись на ее место.

Здесь Гитлер должен был учитывать увеличивающееся советско-итальянское взаимопонимание, ибо Москва и Рим не хотели усиления Германии в Средиземноморье. Можно сказать, что Сталин и Муссолини ждали, что Англия будет повержена, и тогда они примут участие в установлении новых правил в Европе.

Именно в это время советские войска заняли Бессарабию, подвинувшись к Балканам, а советские и итальянские дипломаты продлили Пакт о ненападении от 1933 года. 24 июня 1940 года были установлены дипломатические отношения между СССР и Югославией.

Москва теперь хотела, чтобы Рим признал то, что Черное море контролируется исключительно ею, а также пересмотра существующего порядка управления проливами. Отчетливо проявлялись контуры традиционной политики Российской империи, с той оговоркой, что Сталину все территориальные приращения были необходимы в первую очередь для обеспечения безопасности. В частности, заняв Бессарабию, Сталин обеспечил южный фланг и создал линию обороны по Карпатам и устью Дуная.

Но, войдя в Бессарабию, Красная армия оказалась в шаге от Плоешти и могла в удобный момент нанести по нефтепромыслам авиационный удар. Поскольку подобная цель была и у англичан, Гитлер связал обе угрозы как результат тайного сговора Сталина и Черчилля. Не случайно Гитлер так сказал Муссолини о ситуации с румынской нефтью: «Само существование нашего блока зависит от этих месторождений». Он посчитал, что отныне только нападение на СССР может гарантировать безопасность Плоешти.