С Гаронны дул сильный ветер. Обжигающий и неприятный. Королевский гвардеец отвернул лицо.

— Еще долго, Жиль?

— Спускайся, Понсар, — проворчал командир и пнул товарища по ноге, заставляя спрыгнуть. — Ты что, хочешь, чтобы тебя увидели?

— Как они могут оттуда увидеть?

— Да не они, идиот. — Жиль сердито показал на купу деревьев вдалеке, где два коня щипали тронутую морозом траву. Рядом человек ходил по кругу, видимо, пытаясь согреться. — Он.

Понсар перевел взгляд с человека на небольшой белый домик на холме.

— Мы сидим здесь уже бог знает сколько. Зачем? Может, он навещает какого-то дальнего родственника? — Гвардеец недовольно вскинул широкие плечи. — У него их полно здесь в округе.

— Тогда почему тайком? Почему никто, у кого мы спрашивали, не знает, к кому он туда ходит? — Жиль сосредоточенно вгляделся в дом на холме. — Нет, он что-то скрывает.

Понсар улыбнулся:

— Ты догадываешься что?

— Есть подозрения.

— Смотри. — Понсар толкнул локтем Жиля. — Это он?

Жиль кивнул:

— Думаю, да.

Человек в черной сутане вышел, недолго поговорил с кем-то стоявшим на пороге и, отворачиваясь от ветра, начал спускаться по дорожке к тому месту, где паслись кони. Здесь он с помощью слуги взобрался в седло.

Жиль повернулся.

— Зови остальных. Пойдем посмотрим, кого там прячет архиепископ.

Пятеро гвардейцев подождали, пока Бертран де Гот исчезнет из виду, и незаметно подкрались к дому. Жиль выхватил меч.

— Вы, двое, оставайтесь здесь. Следите, чтобы никто не выскочил.

Гвардейцы встали на страже, а Жиль направился к входной двери. Сзади Понсар и еще один. Чуть помедлив, он постучал.

В доме раздались шаги, скрипнул засов дверь отворилась. В проходе показалась миловидная девушка. Жиль улыбнулся, его подозрения подтвердились. Девушка удивленно уставилась на его ярко-голубую тунику, выглядывавшую из-под плаща, затем на меч, и ее глаза расширились от страха. Жиль пихнул ногой дверь, оттолкнув девушку назад, и она с криком упала на пол. Жиль быстро ее поднял и, схватив за горло, притянул к себе.

— Да. Он с тобой наверняка чувствует себя на седьмом небе и… — Жиль не закончил. В прихожей появилась еще одна женщина. Полная и немолодая.

— Кто ты, и что тебе нужно? — твердо спросила женщина без страха в голосе.

— Я пришел спросить, — ответил Жиль, — зачем архиепископ Гот ездит в дом у черта на рогах. С кем из вас он спит? Может быть, с обеими?

Широкое лицо женщина покраснело.

— Как ты смеешь! Архиепископ Гот благородный, уважаемый человек. Он знает мою семью многие годы. Я хвораю уже несколько лет, и падре по доброте своей приходит сюда слушать мои исповеди.

Жиль грубо рассмеялся.

— А ты горазда врать, старуха. — Он сильнее сжал горло девушки. — Говори, с кем он здесь видится! Говори правду, или я сломаю тебе шею.

— С мадам Элоизой! — выпалила несчастная девушка тонким сдавленным голоском. — С мадам Элоизой.

— Молчи, Мари!

— Нет, Мари, продолжай, — потребовал Жиль, не отпуская ее горло. — Где эта Элоиза?

— Умерла, мсье. Умерла много лет назад.

Жиля окликнул один из гвардейцев, оставшихся сторожить во дворе. Под мышками он нес двух брыкающихся мальчиков.

— Вот, убегали, и мы их поймали.

— Нет! — Полная женщина ринулась вперед с искаженным ужасом лицом.

Жиль повернулся к ней.

— Почему Гот приходит сюда? Отвечай!

Мальчики завопили во все горло.

— Повидаться с сыном, — выпалила женщина, падая на колени. — Прошу тебя! Не обижай их!

Жиль внимательно рассмотрел плачущих детей и сразу отверг коренастого постарше, явно похожего на полную женщину. А вот другой, темноволосый, до странности напоминал архиепископа.

Глаза Жиля засияли. Он повернулся к двум гвардейцам.

— Отправляйтесь в Париж немедля. Скажите министру де Ногаре — мы нашли то, что он ищет.

Королевский дворец, Париж 2 марта 1305 года от Р.Х.

Ногаре спешил по коридорам дворца, не обращая внимания на почтительные поклоны как слуг, так и придворных. Внутри он ликовал — еще бы, его долгие поиски привели наконец к какому-то успеху, — но, приближаясь к королевским покоям, старался сделать лицо серьезным.

Филипп с покрасневшими глазами и носом сидел за столом, покачивая в руке миску с дымящимся супом. Король хворал уже несколько недель, из-за чего постоянно пребывал в дурном расположении духа. Он хмуро посмотрел на Ногаре.

— Найден ключ, откроющий нам Темпл, сир.

— Что? — Филипп поставил миску.

— Да, у нас наконец появился нужный кандидат на папский трон.

— И кто же это?

Ногаре подавил горячее желание усмехнуться.

— Бертран де Гот.

— Архиепископ Бордо? — Филипп встал, отодвинул миску с нетронутым супом и подошел к сильно натопленному камину. — И какие же у него нашли прегрешения?

— Он тайно прижил сына.

Филипп резко повернулся.

— Вы уверены?

— Мальчик сейчас в руках у наших гвардейцев. Как выяснилось, семь лет назад у Гота была любовная связь со знатной женщиной. Она умерла при родах, и он содержит ребенка. За счет церковных денег, — добавил Ногаре с удовольствием.

Филипп задумался.

— Разумеется, архиепископ как огня боится, как бы его тайна не раскрылась. Его не только лишат сана, но и могут заточить в тюрьму или даже хуже. Но как мы можем это использовать? — Филипп посмотрел на Ногаре. — Никак. Ну, расправится с ним Священная коллегия, а нам-то что?

— Сир, мы можем использовать ребенка. — Ногаре подошел к Филиппу. — Будем держать мальчика у себя, и Гот выполнит все, что мы ему скажем. Он любит сына. Иначе бы не рисковал своим положением и даже жизнью, тайно его посещая. Одна мысль об угрозе мальчику вызовет у него страдания. Я в этом уверен.

Филипп отрицательно покачал головой:

— Нет. Я не позволю губить невинное дитя. — Он поежился. — И так уже пролито много крови. Слишком много, Ногаре. Когда это кончится? Боже! — Король поднес дрожащую руку ко лбу. — Когда это кончится?

— Мы поступили так по необходимости, сир, — пробормотал Ногаре. — И в любом случае вы здесь ни при чем.

— Разве лук не принимает участия в полете стрелы?

— Бонифаций мог погубить Францию, — настаивал Ногаре. — Безумец, еретик, безжалостный убийца, он заслуживал смерти. Мы осчастливили мир.

— Вы что, министр, начинаете верить собственным выдумкам? — тихо проговорил Филипп. — А папа Бенедикт? Вы будете говорить мне, будто немощный старик тоже заслуживал смерти, хотя его единственной виной стал отказ моим просьбам? — Король опустился в кресло, сложил руки на груди и закрыл глаза. — Я не перестаю думать о том, как душа Бенедикта шепчет у Врат Небесных мое имя.

— На вас вины нет, сир. Если его душа и шепчет чье-то имя, так это мое.

Филипп раскрыл глаза.

— Почему вы это сделали, Ногаре? Почему? Я требовал только склонить его к покорности. — Он поднялся. — Боже, вас следует казнить за такое злодейство.

— Вы просили папу Бенедикта отменить мою анафему, но он отказался. Вы предложил ему объявить Бонифация еретиком и осудить посмертно. Папа и тут отказался. Старик обнаружил более твердый нрав, чем полагали наши сторонники в Священной коллегии. Ничего бы мы от этого папы не добились, и, уж конечно, он не позволил бы нам тронуть Темпл. Я это понял при первой встрече и действовал в ваших интересах, сир. Ваших и вашего королевства. Свидетельств убийства нет. Его святейшество лакомился фигами. Когда он покинул меня на короткое время, я успел насыпать в них яду. Как известно, Бенедикт давно состарился и часто хворал, и его смерть никого не удивила. Правду знают только двое — вы и я.

— Нет! — бросил Филипп. — Правду знают трое: вы, я и Бог. — Он обошел министра. — И что дальше? Священная коллегия скоро изберет нового папу. Выходит, вам придется сидеть в Перудже и травить понтификов по очереди, пока коллегия не выберет такого, кто подчинится нашей воле?