— Но я хочу найти Учителя. Когда ты видел его в последний раз?

Уилл похолодел, услышав неподалеку знакомый повелительный голос. Верхом на боевом коне сидел человек, лицо которого скрывала кольчуга. Но голос Уилл различил бы из тысячи других. Это был Эдуард. С королем находились несколько человек, в том числе тамплиер.

Дэвид потянул его за тунику.

— Уилл, пойдем!

Тамплиер направился к телу рыцаря, которого зарубил Уилл. Его белая мантия резко выделялась на фоне тускло-коричневых одежд валявшихся вокруг шотландцев.

Уилл как будто прирос к месту, не в силах оторвать взгляд от Эдуарда.

Дэвид потянул снова.

— Уилл!

Тамплиер двинулся к своему поверженному брату, не обращая на них внимания, но другой из сопровождения короля заметил двух шотландцев и, выхватив меч, пустил к ним коня.

— Беги, — прошептал Уилл, толкая вперед Дэвида.

— Этих приведите ко мне! — прозвучал приказ.

Двое спешились и с мечами на изготовку направились к Уиллу. А всадник отрезал путь Дэвиду. Уилла схватили и потащили к королю. Вскоре раздался крик Дэвида.

Эдуард смотрел на него с высоты своего седла. В его усталых серых глазах Уилл увидел удивление.

К королю подъехал гвардеец в алой накидке.

— Милорд, мы нашли магистра тамплиеров. Он утонул в болоте.

— Ладно, заканчивайте поиски. — Эдуард снова посмотрел на Уилла, затем на Дэвида и произнес, чуть усмехнувшись: — Эти двое — мои пленники.

Монастырь доминиканцев, Стирлинг, Шотландия 28 июля 1298 года от Р.Х.

Открылась дверь. Королевский гвардеец впихнул ногой миску, выплеснув половину содержимого.

— Жри с пола, ты, грязный пес!

Дверь захлопнулась. Уилл пополз к миске, где в воде плавали несколько ложек зерна. Он старательно собрал с пыльного пола одно за другим зернышки и вернул в миску. Затем, зажав ее в руке, отполз обратно к дальней стене, где солнечные лучи нагрели зеленые камни. Зерно сильно горчило, но это была первая кормежка за несколько дней, и каждое зернышко возвращало немного сил. Закончив жевать, он выпил воду до последней капли. Оросить иссохшее горло было величайшим наслаждением, какое только можно вообразить. Тщательно вылизав миску, Уилл взялся ее изучать. Заметив в днище глубокую зигзагообразную трещину, он схватил миску за края и сильно сдавил. Она развалилась, и в его руках оказалось два куска с острыми зазубренными краями. Не много, но все же кое-что.

Он спрятал разломанную миску в бадью, служившую ему для испражнений, и сел, прислонившись спиной к стене. Из одежды ему милостиво оставили только штаны. Остальное: кольчугу, тунику, сапоги, сломанный фальчион, — забрали еще на склоне холма у Фолкерка. А потом, когда Эдуард отъехал, его били два королевских гвардейца в алых накидках, методично всаживая в раны кулаки в кольчужных рукавицах. А третий держал, чтобы он не мог заслониться. Уилл смутно помнил, как его швырнули в повозку рядом с лежавшим без чувств Дэвидом и еще несколькими пленниками.

Он очнулся, когда английское войско вошло в Стерлинг. В чувство его привел едкий запах дыма. Повозка тряслась на дороге. С трудом разлепив склеившиеся от крови глаза, он увидел, что Стирлинг разрушен до основания. Прилепившиеся к скале под замком дома сгорели, причем недавно — струйки дыма еще вились над пепелищами. Стены замка почернели от огня. Там внутри тоже все было сожжено. Прислушиваясь к злому бормотанию воинов, Уилл понял, что это дело рук самих шотландцев. Такова была тактика Уоллеса — оставлять после себя выжженную землю. Уилл надеялся, что милостивый Господь оставил его живым. Во всяком случае, среди пленников на повозке Уоллеса он не обнаружил. Двух умерших гвардейцы по дороге сбросили в лесу. Дэвид лежал рядом — то ли спал, то ли еще не пришел в сознание. Прикоснуться к нему Уилл боялся. Тем временем передовой отряд англичан входил в Стирлинг.

Остальное войско встало лагерем на равнине вокруг разрушенного города, а Эдуард со своими командирами занял единственное не тронутое огнем строение — монастырь доминиканцев. Уилла сняли с повозки и потащили внутрь. Заволокли на второй этаж, в одну из монашеских келий. Зарешеченное окно выходило на крытую галерею. Койку, комод и табурет воины вынесли, а напоследок не забыли снова его хорошенько избить. И оставили лежать свернувшись в луже крови под распятием на стене.

Ему казалось, это произошло два дня назад, но он не был уверен. Постоянная боль искажала восприятие времени, и его сознание медленно дрейфовало, то и дело натыкаясь на ее островки. Они были все разные. Пульсирующая боль в голове отличалась от боли в разбитых пальцах и от резких вспышек в сломанных ребрах. После еды, хотя и скудной, сознание слегка прояснилось, и боль начала чувствоваться острее. Он стал думать о Дэвиде. Прошлой ночью Уиллу удалось уцепиться за оконную решетку и подняться к окну. Он негромко позвал его, глядя в темноту, в надежде, что племянник находится в одной из соседних келий, но никто не отозвался. Уиллу, отвыкшему от одиночества, тишина казалась непереносимой. А кроме того, только что прояснившиеся мысли начали метаться и мучить.

«Племянник здесь оказался из-за меня. Я привел семью сестры в Селкеркский лес в поисках повстанцев. Я сбежал из Темпла, не сказав ни слова Саймону, моему преданному другу с детских лет. А когда он в тревоге за меня отправился на поиски и нашел, я относился к нему как к грязи на сапогах. И вот теперь, возможно, Саймон лежит на поле битвы у Фолкерка, и его тело поедают черви. А кем был этот тамплиер, которого я убил, чье лицо навсегда останется скрыто под шлемом? Он тоже остался лежать на боле битвы, или его нашли и похоронили братья? А если это был Томас, единственный английский член „Анима Темпли“, и его убил глава братства?»

Перед Уиллом возникли лица отца и Эврара. Они смотрели на него с осуждением. Он предал их дело. Нарушил клятвы, презрел долг. Бросил своих братьев и… дочь.

Дверь с шумом отворилась. Уилл едва успел вскинуть глаза, как стражник поднял его на ноги.

Вошел король Эдуард. Сейчас на нем был малиновый костюм, на голове — золотой венец. Воины выволокли Уилла в центр кельи. Свирепый удар по ногам заставил его упасть на колени. Затем, повинуясь жесту короля, они отошли в сторону.

— Оставьте меня.

— Милорд, но… — начал один.

— Он не может даже стоять. Оставьте меня.

Воины с поклоном удалились. Эдуард посмотрел сверху вниз на Уилла и прошел к окну.

Боль притупилась. Уилл почувствовал, как напряглись мускулы. Давнишняя мечта остаться с врагом один на один сбылась. Его глаза метнулись к бадье с мочой, где лежали обломки миски.

— Ты выглядывал сегодня в окно своей камеры? — Эдуард повернулся. — Если нет, то посмотри. Там соорудили кое-что для тебя интересное.

Уилл вспомнил стук молотков утром.

— Догадываешься, что это?

— Думаю, там виселица, — отозвался он хриплым шепотом.

Эдуард подошел и снова встал перед ним.

— Ты, наверное, видел, как вешают людей, Кемпбелл. Правда, зрелище не из приятных? Лицо бедолаги становится красным, затем лиловым. Оно ужасно перекашивается. Высунутый язык распухает, глаза выпучиваются, кажется, они вот-вот вывалятся из глазниц. А шея вытягивается примерно настолько. — Эдуард раздвинул руки, показывая. — Иногда это длится почти полчаса. За это время опорожняется мочевой пузырь и кишечник. А собравшаяся толпа стоит и глазеет. — Он вгляделся в лицо Уилла. — Я могу избавить тебя от такой участи.

Уилл поднял на него глаза.

— Неужели вы собираетесь оставить меня в живых?

— Нет. Но я предлагаю тебе достойную смерть. Быструю, от меча. Это много лучше пытки на виселице. Но прежде ты назовешь мне причину, по которой оказался в Шотландии?

Уилл удивился. Он был уверен, что Эдуард знает о его бегстве из Темпла. Значит, король больше не встречался с Гуго. Такое вполне возможно. Эдуард все это время был занят — то во Фландрии, то в Шотландии. Можно ли его неведение как-то использовать? Превозмогая туман в мозгах, он напряженно думал.