— Боже правый, — негромко произнес молодой ирландец из отряда Стивена, глядя на движение англичан.

Он посмотрел на Уилла.

— Ты когда-нибудь видел такое?

Уилл кивнул, вспомнив Антиохию и Акру.

— Боже, — прошептал ирландец и перевел взгляд на английское войско.

Он был не единственный, кто встревожился. Уилл повсюду видел расширенные глаза, застывшие лица, пульсирующие жилки на шеях, опущенные плечи, капли пота на лицах. Страх заразителен. Он передавался от ста шестидесяти всадников их коням и распространялся дальше по склону к десяти тысячам пешим воинам, которыми командовали Уильям Уоллес и Эндрю Морей.

Уилл вспомнил прошлую ночь. Люди сидели у костров, смеялись, пели песни. Он ощущал их уверенность, но теперь она его не тревожила, как в прошлом году, когда он, прибыв в Шотландию, обнаружил, что здесь английскую угрозу никто всерьез не воспринимает. Урок Берика пошел на пользу. Теперешнюю уверенность им внушили победы Уоллеса и Морея. Их всех объединила любовь к отчизне. В отличие от англичан, которые в большинстве своем служили по принуждению или за деньги, шотландские простолюдины пришли сюда по доброй воле. Они не были ни землевладельцами, ни могущественными графами, не имели рыцарских званий. Лишь немногие могли похвастаться доспехами, а некоторые явились даже босиком, с голой грудью. И вот сейчас эти люди, преодолевая страх, сжимали в руках копья, топоры, шотландские кинжалы и булавы, готовые сразиться с одной из самых грозных армий христианского мира.

Где-то среди этого множества находились Дэвид и Саймон. Уилл вглядывался в ряды пеших воинов, но не мог их увидеть. Он горячо молился, прося Бога забрать у него жизнь, лишь бы уцелел племянник. Изенда очень переживала. Когда шотландское войско выходило из Селкеркского леса, Дэвид с трудом вырвался из ее объятий, оставив мать плакать на руках Кристин.

Уилл провожал глазами идущих по мосту англичан, и его сердце начало биться в такт их барабанам. Неопытные воины вокруг беспокойно ерзали, что-то бормотали, поигрывали оружием, бегали мочиться, а он, наоборот, успокаивался. Его ждало очередное сражение, каких на своем веку Уилл видел немало. Он не струсит и не повернет назад. Никогда! Скоро его спокойствие перерастет в возбуждение. Сердце ускорит ритм, в висках запульсирует кровь. Затем, ощутив знакомый трепет, он улыбнется и возьмет копье наперевес.

Время шло, солнце поднималось выше. Уилл прикинул, что мост уже перешли тысяч семь. Скоро должен прозвучать сигнал. В ожидании он поднял глаза на скалистую вершину Эбби-Крейг, откуда Уоллес и Морей наблюдали за продвижением англичан. Свой отважный план они разработали поздно ночью на военном совете. Уилл узнал о нем утром, перед выходом, и удивился, каким замечательным стратегом всего за несколько лет стал Уоллес, младший сын незнатного рыцаря. Этот гигант был вполовину моложе Уилла, но он ставил его в один ряд со своими кумирами и наставниками — отцом, Овейном и Эвраром.

— Мы будем сражаться во имя короля Джона! — проревел Уоллес, обходя утром выстроившееся войско. — Мы будем сражаться за нашу Шотландию, которую топчут сапоги тиранов!

Наконец с вершины Эбби-Крейг протрубил горн, и Уилл напрягся. Звук разнесся вдоль холмов, заглушая трубы англичан и вызывая трепет в сердцах шотландцев. Уилл выровнял копье, ухватил покрепче, прислушиваясь к воинственным крикам вокруг.

— Мы будем сражаться за нашу землю.

Шотландское войско начало спускаться по пологому холму к дороге в тени Эбби-Крейг. Впереди двигались конники, и среди них Уилл.

— Мы будем сражаться за нашу свободу.

Сзади всей своей массой ринулась на поле пехота. Правое крыло, состоящее из копейщиков, по команде отделилось и быстро двинулось к мосту, где пятьдесят всадников прикрывали находящееся в движении английское войско.

Уилл стремительно мчался. Внутри его звучали слова Уоллеса. Они повторялись снова и снова, пока не стали его собственными. Это было его сражение, к которому он готовился много лет, сам того не осознавая. Немногочисленное шотландское войско выступило против английской мощи, как Давид против Голиафа. И он будет сражаться вместе с ними против Эдуарда. Рыцарь, пославший вызов королю. Король здесь не присутствовал, но перед Уиллом стояла его армия, олицетворявшая его гордыню и спесь. Вот почему в Уилле кипела ненависть, зажигая кровь, заставляя пришпоривать коня. Губы внутри шлема скривились в свирепой улыбке. Впереди приближался строй англичан. Они разворачивали коней, поднимали щиты, нацеливали копья. Он воспринимал их как нелюдей. Один из таких пронзил мечом Тома, как будто это был не человек, а скотина. Другой ударил мечом в спину Дункану. Уилл видел в них размножившиеся ипостаси Эдуарда, которые надо истребить.

Засвистели стрелы. Уэльские лучники открыли огонь, но шотландцы шли вперед, не сбавляя шага. Настигнутые летучей смертью кони вставали на дыбы, валились на землю и жалобно ржали от боли. Люди кренились в седлах и тоже падали. Одни с трудом поднимались на ноги, другие нет. К войску наконец присоединились Уоллес, Морей и их командиры. Уоллес рычал, вращая массивным топором.

И вот с дьявольским лязгом мечей, доспехов и щитов шотландская конница врезалась в ряды англичан на дороге. На топкой местности кони шотландцев были более маневренны, чем английские боевые, отягощенные доспехами и амуницией. Уилл нацелил копье на одного из рыцарей. Наконечник пробил тому кольчугу и пронзил грудь. Англичанин повалился назад, увлекая за собой копье. Уилл выхватил фальчион и ринулся вперед. Мечом деда, более коротким, чем у англичан, в такой тесноте действовать было удобнее. В давке конь Уилла попятился и врезался в другого коня рядом. В ту же секунду в нескольких дюймах от его шеи просвистел меч, следующий удар был направлен в голову, но Уилл отбил его деревянным щитом. Удары сыпались один за другим, Уилл едва успевал увертываться, махая фальчионом направо и налево.

Уоллес тем временем прорубил кровавую просеку сквозь шестерых английских рыцарей и с ревом врезался в ряд уэльских лучников, которые вели обстрел шотландцев, быстро двигающихся по лугу. Он кромсал топором рассеявшихся лучников словно стебли кукурузы.

В рядах шотландских пеших воинов шел Дэвид, сжигаемый желанием отомстить за отца. Он умело маневрировал длинным копьем, как его научил Уоллес. Рядом копьем орудовал Саймон, расставшийся наконец с сержантской туникой.

Десять тысяч шотландцев врезались в английский авангард с такой невероятной свирепостью, что воины дрогнули. Воздух огласили крики пронзенных копьями. Вспарывались животы, трещали черепа. Ноги англичан увязали в скользкой черной жиже, и шотландцы, рыча от ненависти, теснили их к реке, где у самого берега начиналась глубина. Вскоре отягощенные доспехами английские пешие воины начали падать в воду и тонуть, а рыцари не могли прийти к ним на помощь, поскольку находились слишком далеко, да и не до того было.

Пока основной отряд шотландского войска бил по авангарду, оторвавшиеся в начале атаки копейщики схватились у моста с пятьюдесятью английскими конными рыцарями. Почва здесь была сильно болотистая, и рыцари вязли в ней вместе с конями, падали и погибали под натиском шотландцев. Некоторые, спасаясь, ринулись обратно через мост и столкнулись с теми, кто двигался навстречу. Началась давка, в которой свои затаптывали своих. Боевые кони рыцарей взбрыкивали, вставали на дыбы, сбрасывали пеших воинов с моста. Несколько коней тоже полетели в воду вместе со всадниками, вызвав шумные всплески. Рыцари выплывали, отчаянно молотили руками по воде, хватали ртом воздух и шли на дно. Тех, кому удавалось схватиться за сваи, поражали копьями шотландцы.

Уилл поворачивался на своем коне, поражая одного рыцаря за другим. Дорога на Эбби-Крейг теперь была вся усыпана трупами. Сквозь заливающий глаза пот он увидел Уоллеса. Гигант потерял коня, но продолжал крушить любого на своем пути, яростно махая огромным двуручным мечом. Его удар не выдерживали никакие доспехи. Рядом с ним сражался Адам. Весь забрызганный грязью и кровью, он действовал одной булавой, с легкостью ломая кости и черепа. Эти два кузена наводили на англичан такой ужас, что некоторые даже не сопротивлялись. Бежать было некуда, и они погибали под безжалостным натиском шотландцев.