Ничье внимание не привлекли семь человек, которые отошли немного в сторону и тихо о чем-то разговаривали, внимательно наблюдая за всем, что происходило вокруг. Как только к ним кто-нибудь приближался, они тут же меняли тему разговора и начинали говорить о кризисе в Ираке, о последнем саммите в Давосе и еще черт знает о каких делах, которые вроде бы должны были интересовать их, исходя из того, кем они были и чем занимались.

Старший из них, высокий и худой, похоже, направлял ход разговора.

— А это была неплохая идея — встретиться именно здесь.

— Да, — ответил один из его собеседников, говоривший с французским акцентом, — здесь мы не привлекаем внимания, на нас почти никто не смотрит.

— Марко Валони попросил министра культуры о том, чтобы сидящего в Туринской тюрьме немого выпустили на свободу, — сказал еще один мужчина. Он говорил на безупречном английском, хотя его родным языком был итальянский. — И министр внутренних дел уважил просьбу своего коллеги. Сама идея исходила от одной из сотрудниц Валони — доктора Галлони. Она умная женщина, а потому пришла к выводу, что только этот немой сможет дать им какую-то зацепку. Доктор Галлони также убедила Валони в необходимости проведения тщательного расследования в отношении предприятия КОКСА.

— А нельзя ли как-то убрать доктора Галлони из Департамента произведений искусства?

— Можно. Мы в любой момент можем обвинить ее в том, что она сует нос не в свои дела. Да и предприятие КОКСА может заявить протест, дернуть за соответствующие ниточки в Ватикане, а через него — надавить на итальянское правительство и в конце концов добиться, чтобы это предприятие оставили в покое. Можно также действовать через министра экономики, которому, безусловно, не понравится, что кто-то проявляет интерес к одному из важнейших предприятий страны из-за какого-то пожара, слава Богу, не повлекшего за собой серьезных последствий. По моему мнению, нам следует пока воздержаться от каких-либо действий в отношении Софии Галлони.

Старший из семерых мужчин пристально посмотрел на говорившего. Что-то в интонациях голоса друга его насторожило, хотя он и не понял, что именно. Однако ни мимика, ни взгляд говорившего не выдали никаких эмоций. Тем не менее старший в этой компании решил все же попытаться спровоцировать у него какую-нибудь реакцию.

— Мы могли бы организовать ее исчезновение, — предложил он. — Мы не можем позволить себе, чтобы какая-нибудь чрезмерно любопытная особа совала нос в наши дела. Вы согласны?

Первым ответил человек, говоривший с французским акцентом.

— Нет, я не согласен. Я не считаю это необходимым. Более того, это было бы трагической ошибкой. Пока нам не следует ничего предпринимать. Пусть она пытается найти какую-то ниточку — мы в любой момент сможем либо обрезать эту ниточку, либо нейтрализовать эту женщину.

— Думаю, что нам не следует излишне спешить, — добавил итальянец. — Было бы ошибкой пытаться организовать нейтрализацию или исчезновение доктора Галлони. Это лишь разозлило бы Марка Валони и убедило бы его в том, что за инцидентами в соборе кто-то стоит, и тогда ни он, ни его команда не прекратят расследование, даже если получат приказ сделать это. Доктор Галлони представляет для нас опасность, потому что она умна, но нам следует пойти на риск. У нас ведь есть одно преимущество, а именно то, что мы можем быть в курсе всего, что делают и думают Валони и его люди.

— А никто не заподозрит нашего информатора?

— Он — один из тех, кому Валони полностью доверяет.

— Ну ладно. У нас есть что-нибудь еще? — спросил старший.

В разговор вступил человек с внешностью английского аристократа:

— Зафарин два дня назад прибыл в Урфу Мне пока еще не сообщили о реакции Аддая. Другой его товарищ — Расит — явился в Стамбул, а третий — Дермисат, — прибудет сегодня.

— Хорошо, значит, они в безопасности. Теперь это проблема Аддая. Нам же нужно заняться немым, который сидит в туринской тюрьме.

— С ним мог бы произойти какой-нибудь несчастный случай еще до того, как он выйдет из тюрьмы. Это был бы лучший вариант. Если он все-таки выйдет на свободу, за ним будут следить и выйдут на Аддая, — заметил англичанин.

— Да, это было бы благоразумно, — сказал еще один мужчина с французским акцентом.

— А мы можем это организовать? — спросил старший.

— Да, у нас есть свои люди в тюрьме. Однако нужно организовать все очень тщательно, потому что, если что-то случится с этим немым, Марко Валони вряд ли удовлетворится тем, что будет написано об этом в официальном отчете.

— Он, конечно, будет в бешенстве, но ему не останется ничего, кроме как примириться с этим. Без этого немого дело о пожаре в соборе придется закрыть, по крайней мере на некоторое время, — сказал старший.

— А Священное Полотно? — спросил один из присутствующих.

Оно будет находиться в банке. Когда завершатся ремонтные работы в соборе, его вернут в часовню, туда, где оно находилось раньше. Кардинал хочет провести торжественную мессу в знак благодарности Богу за то, что он еще раз спас Священное Полотно.

— Джентльмены, обговариваете какое-то деловое соглашение?

Президент Соединенных Штатов в сопровождении Джеймса Стюарта подошел к разговаривавшим семерым мужчинам. Те расступились, дав место в своем кружке президенту и Стюарту. Завязался светский разговор, и потом целых два часа семеро мужчин не могли вернуться к ранее обсуждаемой ими теме, опасаясь вызвать подозрение остальных приглашенных.

— Мэри, человек, стоящий вон там, кто он?

— Один из наших лучших друзей, Умберто Д'Алаква. Разве ты не помнишь его?

— Теперь, когда ты сказала мне его имя, я его вспомнил. Такой же представительный, как и всегда. Да и красивый.

— Он — закоренелый холостяк. Жаль, ведь он не только красивый, но и обаятельный мужчина.

— Не так давно я про него что-то слышала… но где? Лиза вспомнила где. В докладе о пожаре в Туринском соборе, который Марко послал Джону, упоминалось предприятие КОКСА и его владелец Д'Алаква. Однако она не могла рассказать об этом своей сестре: Джон бы ей этого не простил.

— Если хочешь поприветствовать его, я могу тебя к нему подвести. Он мне подарил фигурку, относящуюся ко второму веку до нашей эры. Это просто прелесть, попозже мы поднимемся в мою комнату, и я тебе ее покажу.

Сестры подошли к Д'Алакве.

— Умберто, ты помнишь Лизу?

— Разумеется, Мэри, я помню твою сестру.

— Ну, прошло столько лет…

— Да, прошло много лет с тех пор, как ты, Мэри, перестала приезжать в Италию так часто, как следовало бы. Лиза, насколько я помню? Вы живете в Риме, так ведь?

— Да, мы живем в Риме, и я не уверена, что смогла бы жить в каком-нибудь другом месте.

— Сейчас у Лизы в Риме живет Джина: она докторант в университете. Кроме того, Лиза добилась, чтобы ее включили в состав группы, которая занимается раскопками Геркуланума.

— А-а, теперь я припомнил, что вы, Лиза, — археолог.

— Да, и Джина унаследовала от своей тети страсть к археологии.

— Я не знаю занятия более увлекательного, чем исследовать прошлое. Да и вы, Умберто, насколько я помню, тоже неравнодушны к археологии.

— Именно так. Мне иногда удается убежать от дел и поработать на каких-нибудь раскопках.

— Фонд Умберто финансирует раскопки.

Джеймс Стюарт подошел к Д'Алакве и увел его к другой группе людей — к большому сожалению Лизы, которой хотелось поговорить с этим человеком, имя которого фигурировало в докладе Марко Валони. Когда она расскажет об этом разговоре Джону, тот не поверит. Да и сам Марко удивился бы, если бы узнал об этом. Она мысленно засмеялась, подумав, что правильно сделала, когда согласилась на приглашение Джеймса приехать на день рождения ее сестры. Затем ей пришла в голову мысль, что, когда Мэри будет в Риме, можно будет устроить ужин и пригласить на него и Д'Алакву, и Марко. Правда, Д'Алаква может рассердиться, и тогда Мэри, чего доброго, еще обидится на нее. Они обсудят эту идею с племянницей, и вдвоем составят список приглашенных.