Идея доставляла ему искреннюю радость. То, что было сделано с ними, вызывало негодование. Клоны и их принесенные в жертву братья были использованы Лос-Аламосом тысячами способов: от лабораторных опытов до приятно возбуждающего горожан мистического зуда. Теперь они послужат пробным материалом для его будущего бегства на свободу.

— По-моему, ребят надо отпустить с миром, — как-то в тихий полдень сказал он капитану.

Они сидели в мониторной, наблюдая за происходящим во дворе. Минула не одна неделя, прежде чем узники начали выбираться из камер, набравшись смелости снова показаться на солнце. Несгибаемый Бен — первый по утрам, последний в сумерках — бросал ветки в костер, ходил без устали, поддерживая свою физическую форму. Натан Ли видел, как напряженно работает его ум. Бен не потерял ни дня. Несколько недель он пребывал в одиночестве. Теперь двор снова обрел жителей. Возобновились жертвенные сжигания птиц и белок, хотя с каждым днем холодало и дичь они почти всю здесь выловили.

Сейчас Бен мерил стены по периметру широкими, пружинистыми шагами. За Беном следовали остальные: самые ревностные старались идти с ним в ногу, менее расторопные тащились, переговариваясь, на отдалении.

У костра Иишо разглагольствовал о грядущем Армагеддоне. Прошло больше месяца, как Окс падал ему в ноги, но это свидание пробудило в нем аппетит к ученикам и последователям. Надергав цитат из «Откровений» и «Свитка войны» из собрания свитков Мертвого моря, он слепил составленную из разнородных элементов притчу о гигантском демоне, одном из Сыновей Тьмы, умолявшем его о прощении, и о царице мертвых, женщине с зелеными глазами и волосами, как красное золото, по имени Миранда и ее рабах — Натане Ли и Иззи. С каждым днем его проповеди становились все более смелыми и замысловатыми.

— Ну наконец хоть кто-то заговорил об этом, — отреагировал на слова Натана Ли капитан.

— Значит, вы не будете препятствовать их освобождению? — удивился Натан Ли.

— Я даже с собакой никогда не стал бы так обращаться, как мы с этими парнями.

Удивление Натана Ли не проходило.

— Но ведь у вас приказ охранять их…

— Уж лучше я, чем кто другой, — сказал капитан. — Кроме того, было у меня предчувствие, что появится некто вроде вас. И тогда понадобится кто-то вроде меня на этом вот месте, который кивнет головой и скажет «да».

Натан Ли подумал: вот еще один способ взглянуть на человечество.

— Так вы собираетесь выпустить их? — вновь спросил он.

— Пока нет. И не я лично, — сказал капитан. — Но когда придет время, я весь ваш.

— Что ж, замечательно, — сказал Натан Ли, все еще не веря удаче. — А когда оно придет, это время?

Как выяснилось, капитан большую часть плана уже давно продумал. В течение нескольких следующих часов они, казалось, обсуждали возможность выпустить на волю животных из зоопарка. Клоны были слишком дикими и в то же время сильно «одомашненными». Они были опасны, но приручаемы. Выпускать их где-то вблизи города было нельзя: не исключено, что они попытаются вернуться и погибнут. Отправить их в лагерь паломников — все равно что швырнуть в зыбучий песок. В пропасть отчаяния и лишений, раскинувшуюся вдоль берега реки. Если бы не прекратились «зачистки», их можно было бы перебросить вертолетами в какое-нибудь отдаленное место, но теперь этот вариант отпадал. После приказа Миранды запретить эксперименты с людьми Лос-Аламос больше не собирал человеческий урожай в городах, впрочем, с их обитателями и так было все кончено.

Одним словом, это освобождение необходимо приурочить ко дню «Э», долгожданному моменту всеобщей эвакуации. Натан Ли опасался: если этот день когда-нибудь и придет, начнется такой хаос, что охрана забудет отпереть камеры с клонами. Пересекая Америку, он слышал рассказы о тюрьмах и зоопарках, набитых скелетами умерших от голода пленников. Капитан дал команду разработать программу автоматического открывания дверей спустя час после того, как город опустеет.

Пока суд да дело, Натан Ли хотел приготовить клонов к суровым временам. Они знали, как добывать известняк из карьера, сеять пшеницу, обрабатывать кожу, ковать железо, пасти коз. Но выживание в руинах Америки наверняка потребует и других навыков. Одна жестянка с просроченной пищей — и они умрут от ботулизма. Неправильно выбранная трасса приведет их в канадскую зиму. Города могут казаться мертвыми, но на самом деле они все еще остаются живыми и смертоносными. Клонам требовалось пройти ускоренный курс выживания в двадцать первом веке.

— Придется потрудиться, — сказал капитан.

Натан Ли отправился к Иззи, считавшему эту затею бредовой.

— Говорю ж тебе: мы с тобой для них — враги. Иишо подговорил их свернуть нам шеи, стоит только сунуть нос.

— А мы из всех выберем одного. Обучим его. Введем в курс дела. А пробьет час — он поведет за собой остальных.

Иззи уперся.

— Да с какой стати кто-то из них поверит нам? Они слишком много про нас знают. На их месте я бы не верил ни на грош.

— Они пленники. Выбора у них нет.

— Ну ладно, — проворчал Иззи. — Давай возьмем одного. А кого?

— Того, за кем они пойдут.

— Только не это паршивое высокопреосвященство, — заартачился Иззи. — Я не собираюсь вручать Иишо ключи от города. Он уже возомнил себя всемогущим Богом.

— Не его, — покачал головой Натан Ли. — Бена.

Иззи пожевал кончик уса.

— Думал, ты имеешь в виду лидера. А этот одиночка. Когда у него появилась возможность бежать, он никого не позвал с собой.

— Тогда было другое дело. Он получил шанс и воспользовался им. А сейчас, заметь, они тянутся за ним, хочет он быть лидером или нет.

— Ну, наверное, лучше он, чем кто другой, — пробурчал Иззи.

Курс обучения стартовал следующим утром.

Бена забрали со двора и привели в ту же спартанского вида комнату, в которой Окс молил Иишо о чуде. Натан Ли с Иззи ждали его с приготовленными материалами для лекций. На столе стоял глобус Земли, жестянка бобов и консервный нож.

Кожа Бена была красновато-коричневой от солнца, волосы пахли дымом костра. Увидев их, он не проявил ни удивления, ни враждебности. Как всегда, лицо его было непроницаемо. Он кивнул Иззи, но обратился к Натану Ли:

— Ты вернулся.

Это прозвучало как приветствие с намеком на некое путешествие, совершенное Натаном Ли.

— Да, я вернулся, — ответил он.

Иишо заклеймил Натана Ли и Иззи как ставленников тьмы. Но дворовые микрофоны также уловили дискуссии клонов о том, удалось ли бежать двум их бывшим товарищам или их казнили. Распятие на дереве все еще наводило на них страх.

Бен даже не стал упоминать эти сплетни. Он уже высказал свое мнение пару месяцев назад, когда описал Голгофу и отметил, насколько они похожи с Натаном Ли: два странника, сами себя обрекающие на пустыню — то света, то тьмы. Натан Ли уходил в новый поиск и вот теперь вернулся. Этого Бену было достаточно. Он не интересовался, куда Натан Ли уезжал, не спрашивал, что тот повидал. Это можно обсудить как-нибудь в другой раз.

Бен долго вглядывался в лицо Натана Ли, возможно, улавливая какие-то изменения. Натан Ли видел себя в зеркале: горе не выбелило его волосы и не добавило морщинок вокруг глаз. И тем не менее Бен что-то разглядел.

— Твое путешествие выдалось трудным, — отметил он.

Сам Бен выглядел как будто разочарованным, словно эта поездка закончилась ничем или же Натан Ли оказался не тем человеком, которому она предназначалась. И в этом не было никакой загадки или осуждения. Натан Ли порой ощущал такое же разочарование, когда беседовал со своими родителями, вернувшись из экспедиции. Существовала некая связь между исследователями, неважно, искали они на море или в книге. Если один из них обнаруживал какое-нибудь сокровище — золото, вершину или математическую формулу, — оно обогащало их всех, потому что ими двигало одно — загадка. Когда же кто-то из них возвращался домой с пустыми руками, все ощущали утрату. Рано или поздно поиск возобновлялся — с новыми идеями и исследователями. Продолжение было неизбежным. Нет конца человеческим исканиям — есть один большой круг.