Ее звали Магда, и жила она в нашем доме. Я любил ее, и она любила меня, хотя ей и было этак лет под тридцать. Отдавалась она мне либо стоя, либо лежа. Если стоя, то это происходило на углу улиц Уландштрассе и Курфюрстендам, а лежа — в своей собственной постели, когда она оставалась одна в доме и я приходил к ней, но уже при закрытых дверях.

— Бедный юноша, — говорила она мне порой и при этом так прижимала меня к своей груди, что я с трудом хватал ртом воздух. А вообще-то она была очень доброй, за что ее все любили, в том числе и мой отец, когда он бывал дома.

— Отто Меслер, — как-то обратился ко мне в школе учитель, — кем ты, собственно, хочешь стать, когда вырастешь?

— Я пока еще не знаю, — ответил я.

— Ты же все знаешь, — заметил учитель.

— Но этого как раз я и не знаю, — упорствовал я.

— В таком случае у тебя, видимо, есть какое-то заветное желание, а?

— Да, конечно, — отвечал я, — больше всего мне хочется стать постоянным другом Магды.

— Пфу!.. — с отвращением воскликнул учитель. — Как ты смеешь такое говорить!

Из этих слов учителя я понял, что он сам был прекрасно осведомлен о том, какой женщиной была наша Магда.

— Наш сын знает слишком много, — сказала мама однажды отцу, когда он вернулся домой.

— Ну и что, это, по крайней мере, лучше, чем знать слишком мало, — не согласился с ней отец.

— Он научился всяческим гадостям! — пояснила мама.

— Однако не от меня, — парировал ее слова отец.

— Ты должен быть для него примером, — не отступалась от своего мама, — мальчику это необходимо.

— В этом ты совершенно права, — согласился на этот раз с ней отец. — Я сам займусь им и научу тому, что ему потребуется в жизни.

— Отто, — обратился однажды ко мне отец, — скоро ты заканчиваешь учение в школе, и тебе пора приобрести настоящую специальность.

— А могу я не быть тем, кем являешься ты, папа? — поинтересовался я.

— Этим тебе лучше не заниматься, — согласился со мной отец, — это дело не для тебя. Вот посмотри: твой дедушка был чиновником, и для Клейн-Цахнова этого было вполне достаточно. Я сам работаю в государственной полиции и тем самым преуспел в жизни. Кто-кто, а я-то прекрасно знаю, где можно урвать кусок пожирнее. Умные люди говорят, что сейчас самое верное — это хорошее ремесло. Это, может, и так. Но еще лучше, если сочетать хорошее ремесло с гешефтом — это будет уже такое соединение, на котором можно неплохо заработать. Это и есть настоящее дело для тебя!

Мастер Рамке, к которому я был определен в ученики, обращался к своим ученикам, а их у него было двое, со следующими словами:

— Своих клиентов мы должны рассматривать с двух точек зрения: с точки зрения их задов и их кошельков. Ибо мы в конечном счете не что иное, как монтеры. А наши клиенты останутся довольными только тогда, когда они смогут твердо сидеть на своих местах. Добиться этого — и есть наша цель. Следовательно, нам нужно обращать побольше внимания на их кошельки и их задницы. И заметьте себе, что обе эти вещи в большинстве случаев взаимосвязаны. А это уже психология. Только тот, кто может себе позволить много жрать, испытывает необходимость и много… Да, да!..

Слушая подобные разглагольствования мастера, мы согласно киваем головой, так как хорошо понимаем, что он продувная бестия и одновременно хитрый торгаш.

А когда я рассказал о мастере Рамке отцу, тот охарактеризовал его следующими словами:

— Как я вижу, этот старый пес отнюдь не лишен чувства юмора.

Моя следующая симпатия оказывается не столь опытной, как первая, что, как я от кого-то слышал, еще больше разжигает в партнере страсть. Когда мы с ней катались в парке на гигантских шагах, да еще по третьему разу подряд, когда земля под нами пролетала быстро-быстро, а разноцветные огни мерцали, то вспыхивая, то потухая, я как бы случайно, будто потеряв на миг равновесие, ухватился за ее грудь, которая оказалась на удивление пышной и крепкой.

Тут же я мысленно задал себе вопрос: «Интересно, она только притворяется или же на самом деле не хочет меня?»

Но в следующий момент она сама уже хватает меня, ее дрожащие руки ищут опору и вцепляются мне в ляжки.

После аттракциона я решил немного погулять с ней на свежем воздухе, так я ей, по крайней мере, объяснил, незаметно, но настойчиво увлекая ее в темноту. Она настолько понравилась мне, что я буквально озверел. Что со мной, собственно, случилось в первый раз в жизни. Однако стоило только мне коснуться ее, как она, как сумасшедшая, с силой оттолкнула меня от себя и ударила по лицу. Крикнув мне: «Ты свинья!» — убежала прочь. А я как парализованный стоял на одном месте и думал: «Да она, никак, ненормальная!»

— Послушай меня внимательно, Отто, — сказал мне как-то отец. — Ты тоже у меня не дурак, а это уже немало, однако ты еще не врос в жизнь, и потому я хочу кое-что рассказать тебе из своей практики. Прежде всего ты должен твердо усвоить, что у каждого человека хребет не самое прочное место и его можно сломать. Все будет зависеть от наличия времени. Для того чтобы поставить на колени сильного человека, к сожалению, требуется довольно много времени. Сегодня у меня на допросе был один, но он оказался настоящим слюнтяем: после первого часа его бросило в пот; после второго — он распустил слюни и заговорил, а после трех часов допроса он был похож на загнанного теленка. Допрашивать этого типа было страшно скучно, и я даже начал зевать. А спустя еще три часа он сказал мне все, что я от него хотел услышать. Завтра утром он подтвердит все, что мне нужно от него, под присягой. Более того, в тот момент он и сам будет верить собственным словам. В тот момент — да. Послезавтра он уже не будет в это верить, но будет уже поздно. Видишь ли, Отто, таковы люди. Все в них далеко не совершенно, даже их слабости.

Этот совет отца помог мне сэкономить несколько недель, когда я начал снова приставать к Магде.

Войдя в ее комнату, я положил на стол деньги и спросил:

— Этого будет достаточно?

— За что достаточно? — спросила она.

— За твою любовь.

— Ты маленький идиот! — возмутилась Магда. — Немедленно забери свои деньги обратно!

— Ты не хочешь взять деньги? — изумленно спросил я.

— О, ты форменный идиот, — повторила Магда, — кто тебе сказал, что я не хочу денег? Мне просто непонятно, почему ты собираешься заплатить мне за то, что можешь взять бесплатно? Не смотри на меня, как теленок, и лучше запри дверь на ключ.

«Мое ученичество закончилось в 1939 году. В том же году я был призван в армию, чтобы выполнить свой гражданский долг. Службу проходил в различных частях и подразделениях до тех пор, пока не был назначен кандидатом в офицеры, а затем откомандирован на учебу в военную школу».

Солдатская жизнь мало чем отличается от службы фенриха в военной школе. Никто не мог вбить мне в голову всех военных премудростей, поскольку большинство их я уже усвоил до этого. Однако мне дали почувствовать, что такое начальство. Да и как же не дать, если это доставляло им удовольствие! По мне, любой из начальников может корчить из себя павлина или же вести себя, как дикий кабан, я к этому так привык, что и глазом не моргну.

— Отто, — начал со мной разговор отец, когда я впервые заявился в родительский дом в военном мундире, — теперь ты настоящий мужчина, и я хочу поговорить с тобой, как мужчина с мужчиной. Эмма, охлади-ка для нас несколько бутылочек пива, — сказал он матери, — а потом оставь нас одних. То, о чем мы будем беседовать, не для женских ушей. Так вот слушай, Отто, поскольку мы с тобой здесь одни, я скажу тебе откровенно, что именно я думаю о жизни. А именно: ничего! Ты меня правильно понял? Ничего, потому что все на свете одно дерьмо!

Отто, — продолжал отец дальше, — я в своей жизни видел довольно много трупов, и часть из них была, так сказать, живыми трупами. Все они были изготовлены словно на конвейере, и не только нами, а тем, что мы обычно называем жизнью. Да и что, собственно, представляет собой человек? Труп, и не больше. Таков ход событий. Такова и сама жизнь, Отто. Ты об этом никогда не забывай!