— Что?

Иден почувствовала, как грудь ее сдавило — до боли.

— Он проявляет к тебе сочувствие, да? — спросил Винс с вызовом. — Притворился, что поверил твоему рассказу. Наговорил с три короба о том, что считает твое дело ясным и правым. Конечно, он делает это не без умысла. Он никогда бы не признался и не сказал тебе правды. Для этого он слишком ловкий и скользкий. — Он смотрел на нее внезапно сузившимися от злости глазами. — Как он сумел взять надо мной верх? Как он ухитрился тебя зацепить? Сказал, что его раздоры со мной не имеют к тебе отношения? Что ты не должна об этом беспокоиться? И что он сам со всем справится? Иден была не в силах отвечать. Да она могла и не утруждать себя ответом. Винс и без слов по выражению ее лица понял, что прав.

— Черт бы его побрал! Чтоб ему провалиться!

— Почему ты это говоришь? Что происходит? Зачем ему все это?

— Неужели ты не понимаешь? С его точки зрения, он борется за справедливость в самом поэтическом и романтическом смысле.

— Но зачем? Что ты сделал?

— Ничего. Я уже говорил тебе.

Иден с подозрением посмотрела на брата:

— Похоже, ты что-то натворил, а иначе он не старался бы свести с тобой счеты. В чем же дело? Скажи мне. Винс. Мне необходимо знать правду.

— Я ничего не сделал. Ты должна мне поверить. На этот раз я абсолютно невиновен.

Он уже заторопился уйти. Иден схватила его за руку.

— Нет, этого недостаточно. Я не могу поверить тебе на слово. Я должна знать, что случилось. Почему, причинив мне боль или вред, он, как ты говоришь, восстановит справедливость в поэтическом смысле?

— Потому что его сестра покончила с собой. Ясно? — огрызнулся Винс.

Иден отпустила его руку и отступила — внутри у нее что-то дрогнуло.

— Марси, — прошептала она, внезапно почувствовав слабость и тошноту. Придя в себя, Иден посмотрела на Винса. — Но почему? Почему она покончила жизнь самоубийством? Это было как-то связано с тобой, да?

Винс отвел глаза, но Иден успела заметить выражение его лица — на мгновение она прочла в его глазах сознание вины и раскаяние.

— О Боже!

Ее сдавленное тяжелое дыхание перешло в рыдания. Она резко повернулась к нему спиной.

— Сестренка, сестренка. Это вовсе не то, что ты думаешь. Я просто несколько раз встречался с ней, когда был в Оклахоме.

Он обнял ее за плечи, но Иден стряхнула его руки.

— Не лги, Винс.

— Ладно, я долго и часто с ней встречался.

— Почему? — Иден снова круто обернулась, на этот раз лицом к нему. — Ведь она была калекой. Едва ли это соответствует твоим представлениям о красоте.

Боль, пронзившая сердце, заставила ее говорить резко.

— Откуда ты это узнала?

Винс с удивлением смотрел на сестру, и она тотчас же заметила, что ему не по себе.

— Не важно откуда. Просто отвечай на мой вопрос. Почему?

Он старался не смотреть ей в глаза.

— В Ремингтон-парке были скачки. Мне стали известны некоторые вещи, некоторые сведения о лошадях, но они не подтвердились, и я оказался должен нескольким букмекерам. Один из них рассердился, когда я не заплатил ему, и начал мне угрожать. Она была свидетелем этой сцены.

— И дала тебе деньги, чтобы ты мог с ним расплатиться, да?

— Я не мог попросить денег у тебя, Иден, особенно после того как поклялся, что больше не буду играть. Я никогда не просил у нее денег.

— Нет, конечно, никогда не просил. Ты ходил вокруг да около и намекал, что они тебе нужны позарез, пока она сама не предложила.

Иден было ненавистно воспоминание о том, как он раз за разом проделывал тот же фокус с ней самой.

— Но даже когда она их предложила, я не взял. Я думал, что удастся потихоньку улизнуть из города. Я не знал, что этот парень приставил ко мне шпионов. Но внезапно появились двое головорезов и принялись дубасить в двери мотеля. У нее были с собой деньги, и она отдала их им.

— Если ты собирался удрать из города, зачем ты взял ее с собой? Почему просто не смылся?

Она видела, что он борется с собой и молчит.

— Она просто захотела поехать. Я не давал ей никаких обещаний.

— И значит, все в порядке? — насмешливо спросила Иден. Она вся дрожала и чувствовала, что сейчас заплачет. — О Боже, Винс, неужели ты не понимаешь?! Бедняжка надеялась, что ты полюбишь ее! Она думала, что, если заплатит эти деньги, ты привяжешься к ней по-настоящему.

— Черт возьми, когда я уходил, быловсе в порядке. Она сказала, что понимает. Она была жива и здорова. Откуда мне было знать о ее намерениях проглотить эти пилюли? — спросил он сердито.

— Это ничего не меняет. Марси мертва.

Иден резко развернулась и пошла к своей палатке.

— Сестренка… — позвал Винс и сделал шаг к ней.

— Спокойной ночи, Винс.

Иден заползла в палатку и, бросившись на одеяла, дала волю слезам. Она плакала молча, беззвучно, но от этого слезы ее не становились менее горькими. Она оплакивала Марси, Киннкэйда, Винса и себя саму.

Со сбором скота было покончено, и все спали до самого утра. Иден подождала, пока все работники не собрались за завтраком, и объявила, что они погонят скот на рынок.

— Сегодня мы отдохнем, проверим оборудование и кое-что починим, если потребуется, — объявила она, делая вид, что не замечает всеобщего изумления. Не удивился только Киннкэйд. — Сегодня вечером мы отправимся в путь. Сейчас полнолуние, и света, чтобы видеть дорогу, будет предостаточно. Если нам хоть немножко повезет, мы окажемся в Орегоне в начале следующей недели. После завтрака, Боб, мы с тобой посоветуемся насчет дороги, по которой поедем.

Ее решение не подлежало обсуждению. Чтобы поставить в этом вопросе точку, Иден взяла свою кружку с кофе и ушла, убеждая себя, что ее действие никак не связано с тем фактом, что пока еще она не могла встретиться лицом к лицу с Киннкэйдом. Особенно после того, что она узнала. Все это было слишком горько и слишком болезненно.

Минуту спустя ее нагнал Винс.

— Ты ведь это несерьезно, да? — спросил он недоверчиво и уже сердито.

— Я серьезна, как никогда.

— Но ты не можешь пересекать такие пространства со скотом, таскаться по чужим землям! Я уже не говорю о землях, принадлежащих правительству, — запротестовал он. — Это незаконно. Тебе требуется разрешение на такие действия.

— Вероятно. Но я не посчитала необходимым навести справки, — признала она. — Поэтому если кажется, что это так, я могу честно сказать, что не знала закона.

— Но это глупо.

— Нет. Я делаю это от безвыходности, от отчаяния. У Де Парда слишком много друзей. Одно обращение к любому представителю властей — и руки у меня будут связаны. Я не могу допустить, чтобы он поломал мои планы. Если в конце концов мне придется заплатить штраф или меня накажут как-нибудь иначе, я заплачу. Но сначала я перегоню скот на рынок.

— Не будь дурой. Ему на следующий же день все станет известно.

— Но не через тебя, — вмешался подошедший к ним Киннкэйд. — На этот раз тебе не удастся рассказать ему о планах сестры.

На мгновение Винс вспыхнул, потом оцепенел и обратил к Иден обвиняющий взгляд.

— Он ведь знал о твоих планах раньше, да? Ты его посвятила в них. — Он мрачно смотрел на Киннкэйда. — Так вот почему ты настаивал, чтобы я позвонил Де Парду?

Улыбка Киннкэйда была холодной и насмешливой.

— Я не хотел, чтобы Де Пард заинтересовался, куда ты делся и почему не подаешь признаков жизни. Теперь он будет считать, что ты пока что связан с работой по сбору скота на пастбищах. — Улыбка его сделалась еще шире. — Я ведь сказал тебе, что ты поможешь Иден сохранить ранчо.

Винс сжал губы и пошел прочь, кипя гневом из-за того, что с ним обошлись подобным образом, и оставив Иден наедине с Киннкэйдом, чего Иден вовсе не хотела.

Она искала, что бы сказать, и не находила слов.

— Наверно, и остальные считают мой план безумным.

— Отчасти. — Теперь его улыбка приобрела совсем иной характер, в ней появилась теплота. — Хотя мне кажется, эта затея будит в них жажду приключений и потому пришлась им по душе. С ними у тебя не будет проблем.