Киннкэйд сплюнул, наблюдая за ним, и пошел к своей лошади, стоявшей ярдах в двадцати от дна оврага. Начав спускаться по склону холма, он заслышал дробь копыт, приближающуюся с противоположной стороны. Киннкэйд узнал всадника еще до того, как тот приблизился и он смог разглядеть пурпурное родимое пятно на его щеке, — на всаднике был черно-белый жилет из коровьей шкуры. Шихэн остановил свою лошадь на противоположном склоне оврага.

— Из-за чего началась стрельба, которую я слышал? — крикнул Шихэн Киннкэйду.

— Я заметил змею.

Десятник с ранчо «Даймонд Д.» скептически нахмурился.

— Неужели потребовалось столько выстрелов, чтобы убить ее?

— Думаю, я никчемный стрелок, — ответил Киннкэйд, внезапно поняв замысел Росситера: он специально назначил встречу с человеком Де Парда, чтобы свалить задуманное нм убийство на него. Возможно, его план сработал бы, учитывая историю с неудачной отправкой скота.

— Росситер не придет на встречу с тобой, Шихэн, — сообщил ему Киннкэйд, — И на этот раз ты будешь рад, что ваша встреча не состоялась.

— Не знаю, о чем ты толкуешь. — Шихэн пришпорил коня и затрусил прочь.

Киннкэйд сел на своего гнедого и направился к лагерю. Довольно скоро он заметил облако пыли, поднятое жеребцом Винса; судя по нему, Винс направился не в лагерь, а прямо домой, на ранчо.

Он снова собрался бежать.

Что-то в душе Киннкэйда говорило о том, что Винса следует оставить в покое. Но он слишком долго следовал за ним по пятам и слишком далеко зашел. И теперь было поздно останавливаться.

Киннкэйд пустился следом за ним, решив завершить начатое дело, и внезапно помрачнел, осознав, что сердце его не участвует в этой затее — или, во всяком случае, сейчас не участвует, как прежде. Но он не мог его оставить. Пока еще не мог.

Проспав не больше четырех часов после трудного дня, потребовавшего от нее стольких физических и душевных сил, Иден ощущала тяжелую усталость каждой клеткой своего тела. Выгружая вещи из старенького красного пикапа, она мечтала только об одном — добраться до горячего душа. К счастью, на ранчо всегда была горячая вода.

Вынув из грузовика скатанную рулоном походную постель и палатку, она направилась к крыльцу. Из рощицы тополей стремительно появился Винс и быстро зашагал к дому. Удивленная его появлением на ранчо, Иден тотчас же бросила свою ношу обратно в машину.

— Винс, что ты здесь делаешь?

Взглянув на нее, он даже не замедлил своих шагов. Он выглядел бледным и осунувшимся. В чертах его лица появилось что-то незнакомое и пугающее.

— В чем дело? Что случилось? — Она тотчас же решила, что кто-то ранен. — Скажи мне, кто ранен и насколько серьезно.

— К сожалению… никто не ранен, — пробормотал он наконец почти неслышно и, не дожидаясь ее, начал подниматься по ступенькам.

Иден нагнала Винса уже в доме. Она схватила его за руку и резко рванула к себе так, что он едва удержался на ногах и ему пришлось повернуться к ней лицом.

— Если ничего не произошло, то что ты делаешь здесь?

Он выдернул руку и рванулся к лестнице на второй этаж.

— Я смываюсь, вот и все.

Она и без его объяснений догадалась о его намерениях, но после этого наглого Ответа Иден показалось, что ей дали пощечину. Она поняла, что теперь все ее планы, которые она столь тщательно строила, разлетелись вдребезги прямо на глазах. Иден побежала за ним вверх по лестнице. Когда Иден вошла в комнату, Винс доставал из платяного шкафа одежду и запихивал ее в открытый чемодан, лежавший на кровати.

— Ты пока еще не можешь уехать, Винс. Мы не закончили работу. Черт возьми, ты мне нужен.

— Ты и без меня прекрасно справишься.

Теперь он принялся вытаскивать нижнее белье и носки из ящиков.

— Но не в этот раз, Винс.

— Сестренка, продай это чертово ранчо!

— Нет! — крикнула она в ответ.

— Иден, дорогая! Неужели ты не понимаешь, что мы будем страдать под гнетом проклятого прошлого, пока ты этого не сделаешь?

— Я не могу все бросить сейчас. И не сделаю этого!

— Ничего другого я и не ожидал услышать от тебя. Иден вдруг поняла, как ловко он перевел разговор с себя на нее. Он был мастер по этой части.

— Черт возьми, Винс, я ведь не прошу тебя провести здесь всю оставшуюся жизнь. Я прошу тебя задержаться здесь только на две недели. И все.

— Но эти две недели — слишком большой срок. Он закрыл чемодан и стащил его с кровати.

— Почему ты вдруг так заторопился? Иден вышла за ним на площадку лестницы.

— У меня нет времени объяснять, да ты и не поняла бы, даже если бы я попытался.

Он быстро спускался вниз по лестнице, явно не желая поддерживать этот разговор.

— Что все это значит?

Теперь Иден уже была совершенно убеждена, что он снова попал в какую-то переделку. И сколько бы она ни уговаривала себя, что у нее и самой хлопот полон рот и потому ей не стоит ломать себе голову над его неприятностями, эта мысль не давала ей покоя. При всей их непохожести между ними была нерушимая связь.

— Не задавай вопросов, Иден.

Его состояние все больше убеждало ее в том, что он в чем-то виноват.

— Винс, что ты натворил на этот раз?

— Оставь меня в покое, я ничего не сделал! Прозвучавшие в его тоне горечь и безысходность окончательно напугали Иден.

Выйдя во двор, Винс быстро подошел к пикапу и взобрался в кабину.

— Не понимаю. — Иден остановилась возле машины, перед самой дверцей.

— Ты и не должна ничего понимать.

— Но скажи мне, куда ты едешь.

Она бежала за грузовиком, отъезжающим от дома.

Винс на минуту притормозил.

— Поеду в Рино и там затеряюсь… А потом… не знаю.

Он начал выруливать к выезду на дорожку.

— Если захочешь передать мне весточку, пошли ее, как всегда, через Акселя.

И напоследок он, высунувшись из окна машины, крикнул ей:

— Ради Бога, ничего не говори Харрису!

— Харрису?

Она не знала никого, кто носил бы это имя. Но больше ей ни о чем спросить не удалось… Пикап все быстрее удалялся от дома.

Киннкэйд въехал на двор ранчо. Он рванулся к коралю и, не теряя ни секунды, сорвал со взмыленной лошади сбрую и пустил ее в кораль к уже расседланной лошади Росситера. Затем он шагнул к бараку, но в этот момент услышал, как от дома отъезжает машина.

Винс! Этого следовало ожидать, подумал он, и побежал на середину двора, оттуда было прекрасно видно, как сине-белый пикап Росситера несся по проселочной дороге вон из родимого дома. Во дворе стояла Иден.

— Куда отбыл Винс на сей раз? — спросил Киннкэйд. Ему стоило большого усилия сделать это небрежно.

— Он сказал — в Рино, — ответила она с отсутствующим видом, потом вся сжалась и бросила на него пронзительный взгляд. — А вы что здесь делаете?

Но Киннкэйд уже узнал от нее все, что хотел выяснить. Он направился к бараку, дав себе обещание не предоставлять Винсу большую фору, чем у того уже была.

Иден загородила ему дорогу.

— Вообще-то вы должны находиться в лагере и собирать скот.

Он холодно посмотрел на нее, и от этого в его чертах появилась жесткость и непреклонность. Пробивающаяся щетина затеняла его щеки и подчеркивала их впалость, контрастируя с арктической голубизной глаз.

— Верно, но планы изменились.

— По чьему указанию?

— По моему, — ответил он и, обогнув ее, двинулся к бараку.

Установить связь между отъездом Винса и поведением Киннкэйда было просто. Произошло слишком многое, что предшествовало этим событиям. И от этого ей стало не по себе. И теперь во что бы то ни стало она должна была все выяснить.

Когда Иден подошла к бараку, Киннкэйд уже собирался уйти. В руке он держал вещевой мешок.

— Вы ведь не собираетесь пускаться в погоню за Винсом, мистер Харрис? — И Иден, уже зная ответ на вопрос, продолжала: — Ведь так вас по-настоящему зовут, да? Харрис?

— Так.

Он крепче ухватил свой мешок и направился к своему грузовику.