— Ну, в таком случае… — предположил Расти.

— Я думаю, Винс решил, что, если Де Пард будет очень портить ей жизнь, она, возможно, легче согласится на продажу. Только Де Пард принялся за дело куда серьезнее, чем он предполагал.

— Это возможно.

И все же Киннкэйд чувствовал, что подобная версия объясняет далеко не все.

— Думаю, мне пора там появиться, — сказал Киннкэйд и выудил из кармана нож. — Вот. Я думаю, ты нашел его в субботу в туалете. К счастью для меня, там выгравировано мое имя, а иначе ты никогда бы не нашел владельца.

Расти взял нож и осклабился:

— Хочешь разыграть эту историю, да?

— А почему бы и нет?

— И я могу рассчитывать на вознаграждение?

— Как только смогу, угощу пивом.

— Да уж конечно, когда рак на горе свистнет. Киннкэйд хмыкнул и вышел в темный переулок. Теперь ему нужно было появиться с парадного входа.

Винс, сгорбившись над стойкой бара, держал кружку пива, которой собирался запить виски. Когда дверь отворилась, пропуская Киннкэйда, он машинально повернул голову на звук и тотчас же пьяно крикнул:

— Что вы здесь делаете?

— Тот же вопрос мог бы задать и я. — Киннкэйд подошел к стойке бара и обратился к Рою: — Я приехал за своим перочинным ножом.

Бармен пожал тощими плечами:

— Ничего об этом не знаю.

— Ваш повар позвонил мне на ранчо и сообщил, что нашел нож. Может, спросите у него?

— Он ничего мне об этом не говорил, — проворчал Рой, направляясь к дверям.

Киннкэйд, опершись локтем об изрядно потертую стойку красного дерева, обратился к Винсу:

— Я видел выходящего из заведения Де Парда, когда приехал сюда. Винс, вы разговаривали с ним?

— А вот это вас не касается.

И Винс снова основательно приложился к кружке пива.

— Росситер, вы тоже решили покинуть эти края?

— Что за чушь вы несете, Киннкэйд?

— Ну как же, Коннорс и Харт уезжают с ранчо. Видимо, они неуютно почувствовали себя, когда сегодня утром вокруг нас свистели пули. Вот я и подумал, что вы тоже решили покинуть этот прелестный уголок земли.

— И оставить сестру один на один с Де Пардом? Надо признать. Винс удачно изобразил оскорбленное достоинство.

— Но ведь это случилось бы не впервые? — мило улыбаясь, высказался Киннкэйд. И судя по тому, как Винс побледнел, он понял, что попал в точку.

Винс попытался блефовать и небрежно сказал:

— Не понимаю, за кого вы меня принимаете…

Но тут дверь в кухню распахнулась и, шаркая ногами, появился Рой. Винс мгновенно умолк.

— Этот? — Рой положил перед Киннкэйдом перочинный нож.

— Да, он самый.

Но когда Киннкэйд потянулся за ножом, Рой накрыл его ладонью.

— А как же вознаграждение?

Киннкэйд немедля извлек из кармана несколько бумажек и бросил на стойку.

— Нацеди две кружки пива и одну отнеси повару, а заодно и напомни ему изречение из Священного писания: «Добродетель и есть сама награда».

Рой фыркнул, что, очевидно, означало смех, и поставил под кран бок о бок две кружки. Одну, наполнив до краев, он протянул Киннкэйду, вторую понес на кухню.

— Послушай, приятель, — тут же заговорил Винс. — Здесь полно пустых столов. Возьми свое пиво и отправляйся за один из них.

— Нет уж, благодарю, — И с наигранным равнодушием Киннкэйд не спеша принялся за свое пиво.

— Какого черта вы таскаетесь за мной хвостом? — еще больше занервничал Винс. — И кто вы, черт бы вас побрал, на самом деле?

Но Киннкэйда не так-то просто было вывести из себя.

— Возможно, я ваша совесть.

— Прекратите говорить загадками и давайте начистоту. Что я вам сделал и когда?

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Тогда отвяжитесь от меня. А лучше всего последуйте примеру Конпорса и Харта и убирайтесь отсюда. У нас и так хлопот полон рот и без таких, как вы.

Винс круто повернулся и пошел к выходу.

Киннкэйд подождал, пока дверь за Винсом захлопнется, и последовал за ним.

Всю дорогу обратно на ранчо Киннкэйд ехал вслед за машиной Росситера. Затем он свернул в сторону к бараку, оторвавшись от сине-белого пикапа, и припарковал свою машину возле кухни.

— Ездили в город? — оживился кривоногий повар, стоявший возле кухни.

— Да.

Повар с надеждой посмотрел на Киннкэйда:

— Может, привезли виски?

— Сожалею, но не привез. Дикий Джек недовольно фыркнул:

— Черт возьми, а я-то уже обрадовался…

Де Пард вернулся на ранчо «Даймонд Д.» как раз в тот момент, когда туда въезжал Шихэн. Шихэн тянул на буксире фургон для перевозки лошадей.

— Иди в дом, как только освободишься! — крикнул ему Де Пард.

Шихэн довольно быстро управился с работой и пришел в кабинет босса.

— Поздравляю с хорошо выполненной работой, — сказал Де Пард и протянул ему пузатый бокал с виски.

— Я так понял, что вы уже в курсе, как все произошло, — ухмыльнулся Шихэн.

— Да. Я разговаривал по телефону с шерифом. Оба фургона серьезно пострадали. Один удалось наладить, но перевозчик отказался грузить ее скот. И теперь Росситера никого не найдет — никто не захочет рисковать, сколько бы она ни пообещала заплатить.

— Вы правы босс, пули звучат очень убедительно, — заметил Шихэн, одним глотком опрокидывая виски.

— Да уж, что верно, то верно, — улыбнулся Де Пард, — отлично сказано. Винса потрясла эта история. Я только что со свидания с ним. Мы виделись у Старр.

— И чего он хотел?

— Да по правде говоря, ничего особенного. Он шумел по поводу безопасности своей сестры.

— Тогда пусть убедит ее уехать.

— Вот и я ему сказал то же самое. Но он к тому же еще и боится, как бы ей не стало известно, что он поставляет нам информацию. Кстати, я договорился с ним, что он встретится с тобой в пятницу в Сэддлтри-Крик возле западной ограды.

— Я там буду.

С того утра когда их обстреляли, минуло четыре дня. Дни прошли в беспрестанной работе и заботах — заботах, которые требовали от Киннкэйда сноровки во всем, чем только ему не приходилось заниматься: он был то сварщиком, то ветеринаром, то механиком, то просто рабочим.

Закончив починку стержня для сломанной мельницы, он отер пот со лба и гордо заметил:

— Ну вот, теперь дело пойдет.

— Надеюсь, теперь эта чертова мельница заработает, — поддержал Эл. Он переносил жару еще хуже, чем Киннкэйд.

Они с наслаждением разделись до пояса и отошли в тень, где стоял заранее приготовленный большой кувшин с водой. Киннкэйд первый взял его и выпил половину, прежде чем передать Элу.

— И в аду не может быть жарче, — объявил Эл.

От Киннкэйда не укрылось, что Эл с интересом разглядывает его длинный шрам, извивающийся вдоль всей грудной клетки и ребер.

— Скверный шрам, — заметил Эл. — Как ты его заполучил?

— Это бык, — ответил Киннкэйд, сдвигая шляпу на затылок, чтобы ее поля хоть чуть-чуть защитили шею от нестерпимого жара солнца.

— След рога? — предположил Эл. — Представляю, сколько крови вытекло.

— Нет, это след копыта. Я промедлил всего минуту и потом уже не смог уклониться от удара. — Киннкэйд потер ладонью шрам шестилетней давности.

Он помнил, как недолго скакал на быке по имени Десять Один-Один и как упал с него, жестко приземлившись на спину. От удара он на мгновение потерял сознание, но память сохранила, словно моментальный снимок, то, что он увидел потом, открыв глаза, — воскресная толпа на трибунах, ужас в глазах людей, ковбои у изгородей, клоуны, пытающиеся отвлечь внимание быка, серое бугристое тело животного прямо над ним. Затем бык резко наклоняется и раздвоенное переднее копыто оказывается нацеленным прямо на него.

Рефлекс заставил Киннкэйда рвануться с места, но ему удалось передвинуться только на часть нужного расстояния.

— Было такое ощущение, будто тебя вспарывают тупым ножом, — это когда он ударил меня копытом, — вспоминал Киннкэйд вслух. — В тот раз у меня были сломаны два ребра.

— В тот раз? — Эл вытащил из кармана жестянку «Ред Мэн» и с еще большим любопытством воззрился на Киннкэйда. — Похоже, ты много раз участвовал в родео. Остальные шрамы ты тоже там заработал?