— Да уж, я готов орать во всю глотку, что это так, — объявил Эл. — И мы охватили чертовски большую территорию за эти три недели.

— Но многого и не сделали. — Боб посмотрел на Иден, чувствуя себя обязанным кое-что ей напомнить.

— Не думаю, что нам удалось бы найти так много скота в тех местах, которые мы пропустили, — сказала Иден и повторила свои соображения по поводу того, почему они не искали скот там и обошли их стороной. — Мы соберем там его весной.

— Осень, весна — не понимаю, в чем разница, — отозвался Винс. — Вся эта работа — только пустая трата времени. Какой смысл собирать весь этот скот, когда у тебя нет никакой надежды отправить его на рынок? Мы работали как лошади, а для чего — непонятно.

Сидящие вокруг костра вдруг как по команде смолкли все разом. Наконец Боб Уотерс встал и, выплеснув остатки кофе в костер, сурово посмотрел на Винса.

— Киннкэйд был прав насчет вас, Росситер, — прорычал он. — Вы говорите чертовски много.

Позвякивая шпорами, Боб направился к фургону.

— Можно еще кофе?

— Да. Думаю, я тоже не откажусь от чашечки, — вступил в разговор Эл Бендер, вскочил на ноги и последовал за Бобом.

— Пиво бы сейчас подошло как нельзя лучше, — объявил Винс слишком громко, стараясь показать свое равнодушие к замечанию ковбоя по своему адресу.

— Этому маленькому торжеству не хватает пенистого холодного пива, — повторил Винс. — Лучше, если бы его было ящика два.

— Нет, — сказал Киннкэйд, медленно поднимаясь на ноги. — Что требуется на нашем празднике, так это немного музыки.

— Если ты думаешь о транзисторном приемнике Дикого Джека, то забудь о нем, — возразил Винс. — Здесь, среди этих холмов, ничего, кроме помех, не услышишь.

— Я думал не о радио, — ответил Киннкэйд, глядя на своего друга. — Твоя гармоника все еще с тобой, Расти?

— Как моя банковская карточка, — ухмыльнулся Расти. — Я никогда не расстаюсь с ней.

— Ну, тогда сыгран нам. У меня есть желание поплясать. — Киннкэйд обошел костер и направился к тому месту, где только что сидели Боб и Эл. — А ну-ка посторонись, Дик, ты сидишь в самом центре танцплощадки.

— О, прошу прощения. — Долговязый ковбой живо поднялся на ноги и подвинулся к Расти.

Когда Киннкэйд повернулся к Иден, она вздохнула:

— Похоже, я тоже мешаю.

— Нет.

Он наклонился, взял кружку у нее из рук и потянул ее за руки, побуждая встать, до того как она поняла, что он от нее хочет.

— Вы можете быть моей партнершей. Я не люблю танцевать тустеп в одиночестве.

— Очень скверно, но я не знаю, как его танцуют, — отозвалась Иден, видя, как он ставит ее кружку на пень.

— А ходить вы умеете? — спросил Киннкэйд, пока Расти примерялся к своему инструменту.

— Конечно, но…

— В таком случае научитесь танцевать тустеп. Это просто.

— Я так не думаю. Она отступила.

— Давайте, босс, вы сумеете, — сказал Боб Уотерс, вернувшийся к костру с дымящейся кружкой кофе. Эл шел следом за ним. — Киннкэйд прав. Это и в самом деле легко.

— Сомневаюсь. — Иден покачала головой.

— Ну попытайтесь, — продолжал улещивать Киннкэйд. — Все, что от вас требуется, — это делать два медленных шага, а потом два быстрых. Я покажу, пока Расти вспоминает мелодию.

По тому, как ее уговаривали, Иден поняла, что сейчас от нее ждут не властности, а некоторого проявления человеческих чувств. Если она откажется, то потеряет какую-то часть их уважения.

— Ладно, я попробую.

— Станьте рядом со мной, — скомандовал Киннкэйд, ставя ее в нужную позицию, обнимая рукой за плечи и крепко держа правой рукой. — Начинайте с правой ноги, сейчас сделаем один медленный шаг, потом еще один медленный, а потом два быстрых один за другим. Поняли?

— Думаю, да.

— Ладно, пошли.

После полдюжины па, сделанных Иден без ошибок, Киннкэйд остановил ее и предложил:

— А теперь давайте под музыку. Готов, Расти? Ответом ему были веселые ноты, извлекаемые Расти из его гармоники.

Киннкэйд взял Иден за руку и, сделав ее рукой несколько движений, чтобы она поймала ритм, двинулся вперед.

Они двигались и двигались, проходя круг за кругом по миниатюрной танцплощадке под свист и улюлюканье работников. Постепенно Иден научилась чувствовать танец: два медленных — два быстрых шага. Теперь ее движения стали естественными, она перестала смотреть на свои ноги и отдалась радости этой минуты.

Рука Киннкэйда знакомо и уютно лежала на ее плече. Она не без удовольствия ощущала ее вес. Иден чувствовала тепло его тела, ее рука касалась его груди. Между ними возникла близость, простая близость, которой ей так недоставало всю неделю.

— Я научилась, верно?

Она подняла на него глаза, и при виде одобрения в его взгляде и какого-то много чувства, не поддающегося определению, ее захлестнула волна радости.

— Да, научились. Хотите попытаться пройти по кругу с поворотом?

— Почему бы и нет?

Сейчас она была готова принять участие в любой игре.

— Вот так девушка! — воскликнул Расти, переводя Дух.

Киннкэйд улыбнулся.

— Ладно, когда музыка станет очень быстрой, поворачивайтесь, — объяснил он, потом добавил: — Не беспокойтесь. Я помогу вам.

Боковым зрением Иден видела, как мужчины хлопают в ладоши. Их пыльные сапоги постукивали по земле, отбивая такт бойкой мелодии.

— Готовы? — спросил Киннкэйд. Видя ее неопределенный кивок, он снова улыбнулся. — Ладно, пошли. Медленно, медленно. Поворачивайтесь.

Его рука подтолкнула ее, давая начальный импульс к повороту, но она опоздала на долю такта. Внезапно все нарушилось — темп, ритм, мелодия. Иден смутилась, наткнувшись на Киннкэйда, закричала в испуге. Они качнулись в сторону и, потеряв равновесие, дружно расхохотались.

Вдруг их взгляды встретились, и у Иден перехватило дух. Его лицо оказалось близко, мучительно близко. И рот его совсем рядом. Ее пальцы вцепились в его рубашку — она желала его и нуждалась в нем.

Его голова наклонилась на частицу дюйма ниже, и кто-то кашлянул. Иден поразило внезапно воцарившееся молчание. Теперь не было музыки — только потрескивание поленьев в костре. Почти не сознавая, что делает, Иден отпрянула назад и мгновенным взглядом обежала улыбающиеся лица вокруг костра. Улыбались все, кроме Винса. Сжав кулаки, он мрачно наблюдал за сестрой.

— Думаю, с меня довольно.

Она сделала отчаянное усилие, чтобы голос ее звучал непринужденно, стараясь притвориться, что не случилось ничего особенного, и прекрасно сознавая, что ей не удастся никого провести. Но гордость требовала, чтобы она продолжала свою игру.

— Проработав весь день, я вряд ли смогу протанцевать весь вечер. Собственно говоря, вечер-то прошел: уже ночь.

Она чувствовала, как горят ее щеки. Ей надо было уйти, избавиться от этих понимающих взглядов. Но не сделала Иден и двух шагов к своей палатке, как рядом оказался Винс и крепко ухватил ее за локоть.

— Я пойду с тобой.

Ей не хотелось, чтобы он ее сопровождал, и еще больше не хотелось выяснять отношения. А Винс как раз настроился на это. В том, как он сжимал ее локоть, Иден угадывала едва сдерживаемую ярость.

Не дойдя до ее палатки, но уже удалившись от остальных, Винс заставил ее остановиться.

— Держись подальше от этого малого.

Его слова звучали не предупреждением или братским советом, продиктованным самыми лучшими чувствами. Больше всего они походили на приказ.

— Что?

— Не разыгрывай невинность. Он флиртует с тобой, а ты идешь ему навстречу. Я видел, как ты смотрела на него, из последних сил стараясь не броситься ему на шею. И все видели.

— Нет! — воскликнула Иден.

Это односложное слово вырвалось у нее с усилием, будто ее что-то душило.

Винс смотрел на сестру, лицо его пылало гневом.

— Он работает не только на ранчо. Он тебя обслуживает и по Другим статьям. Да. Черт возьми, я должен был догадаться об этом раньше.

— О чем ты говоришь?

— Господи, да ему плевать на тебя, сестренка. Он просто использует тебя, хочет заставить влюбиться в него, чтобы добраться до меня.