Луиза сделала ещё шаг – и вдруг испугалась, замерла, отступив назад. На полу, у самой кровати, в прозрачной хрустальной вазе, стоял букет жёлтых роз, наполняя всю комнату своим сладким ароматом.

Если бы Луиза приехала в замок недавно, она, может быть, и не испугалась бы, не понимая, как цветы могут вызывать страх. Но она жила в Дарквилл-холле уже много лет и знала все его тайны. Жёлтые розы, сорванные неизвестной рукой, выросли на кладбище. Тот, кто принёс цветы, нарвал их на могиле Джоанны.

Так и не разбудив хозяйку, Луиза вышла из комнаты, осторожно притворив дверь, и её шаги смолкли в глубине коридора Дарквилла.

…Большие часы, висевшие на стене гостиной, пробили девять, когда леди Элис вышла из своей спальни. Её лицо было белее мела; в широко раскрытых светлых глазах застыл страх. Служанка, накрывавшая на стол, удивлённо смотрела на леди Брэкли. Она никогда не видела её такой.

– Нэнси, – сказала леди Элис, с трудом переводя дыхание, – это ты оставила букет цветов в моей комнате, пока я спала?

– Нет, миледи. Я не видела никаких цветов. Я даже не входила в вашу спальню сегодня утром.

– Может быть, это сделала Бет? Бетси! – позвала она. – Это не ты принесла цветы в мою спальню? Жёлтые розы. Красивый, большой букет.

Удивлённо глядя на леди Элис, Бетси отрицательно покачала головой.

Такой же ответ леди Брэкли получила и от остальных слуг, кого бы она ни спрашивала. Розы, выросшие на кладбище, появились у неё в комнате неизвестно откуда, как будто возникли сами собой. Встревоженная, леди Элис стояла у окна гостиной, когда дверь распахнулась, и в комнату вошла её племянница Кэтрин. Она была весёлой и спокойной; солнечные лучи играли в её длинных каштановых волосах, и глаза радостно блестели.

– Кэтрин, – медленно, с трудом произнесла леди Брэкли, в который раз задавая один и тот же вопрос, – это не ты принесла мне жёлтые розы, которые стоят в вазе у моей кровати?

Тряхнув своими длинными волосами, Кэрри сделала отрицательный жест.

– Нет, тётя Элис. Я никуда не выходила. Ночью была такая гроза…

Её ответ прозвучал вполне естественно; она говорила легко и беззаботно, и появление племянницы рассеяло страхи леди Брэкли.

– Понимаешь, сегодняшней ночью…

– Разве что-нибудь случилось? – перебила Кэрри, широко раскрывая глаза.

– Нет, ничего, но… Понимаешь, Кэтрин, мне так страшно… – в голосе девушки было что-то такое, что побуждало леди Брэкли довериться ей. – Кто-то принёс в мою комнату жёлтые цветы. Эти цветы не из нашего сада. Такие розы растут на кладбище, на могиле… одной моей родственницы, которая умерла. Я не знаю, кто это сделал. Все отказались. Может быть, стоит спросить Лору и Джейн?.. Но, Кэтрин, они же не могли этого сделать. Джейн и Лора всю ночь провели в своих комнатах. Кто же тогда…

– Успокойтесь, тётя Элис, – мягко сказала Кэрри, – всё будет хорошо. Скоро вернётся сэр Альфред. Он никому не позволит сделать вам что-то дурное. Сейчас я позову Бетси и прикажу ей убрать эти розы из комнаты… Бетси! Иди сюда… В комнате леди Брэкли стоят жёлтые цветы. Они уже завяли, и она хочет, чтобы ты выбросила их. Поторопись, потому что скоро ты мне понадобишься.

– Вот и всё, – сказала она, обернувшись к леди Элис. – В вашей комнате больше не будет этих цветов. Забудьте об этом.

Но леди Брэкли не могла забыть. Страх, поселившийся в её сердце, нельзя было рассеять словами. Ей казалось, что призрак Джоанны ходит за ней по пятам. Только когда Кэрри была рядом, леди Элис чувствовала себя в безопасности. Мрачное пророчество Ортона начинало сбываться. В замок Дарквилл пришёл страх…

Когда сэр Альфред, вернувшийся в Дарквилл-холл, предоставил заботам слуг своего взмыленного коня и, тяжело ступая, переступил порог своего замка, вся семья уже сидела за столом. Лора и Джейн в белых утренних платьях, которым леди Элис ничего не сказала о жёлтых цветах, весёлые и довольные, обсуждали предстоящий бал, время от времени улыбаясь и смеясь. Эдвард, который всё это время не отходил от Кэрри ни на шаг, сидя напротив, смотрел на неё внимательным взглядом, слушая, что она говорила. Кэрри, как и всегда, старалась выглядеть весёлой и беспечной, хотя она чувствовала себя усталой и разбитой после бессонной ночи, и роль племянницы леди Элис давалась ей нелегко.

Окинув всех собравшихся мрачным, тёмным взглядом, сэр Альфред опустился в кресло, которое заскрипело под ним.

– Эдвард, – хрипло проговорил он, переводя взгляд на старшего сына. Тот, увлечённый разговором с Кэрри, ответил не сразу, и это вызвало раздражение у сэра Альфреда, который и так был не в духе после долгого ночного пути. – Эдвард, ты слышишь меня? Я хочу поговорить с тобой о твоей свадьбе.

Словно очнувшись от долгого сна, Эдвард поднял глаза, и сэр Альфред нахмурился, встретив его растерянный взгляд.

– Через месяц, – всё так же мрачно продолжал он, – вы с Агнесс пойдёте к венцу. На свадьбе будут лорд Хэмптон и его жена. Гости уже приглашены.

Услышав имя Хэмптона, Кэрри вздрогнула, но ничего не сказала, сохранив равнодушный вид.

– Что ты скажешь на это? – продолжал сэр Альфред, пристально, в упор глядя на своего старшего сына.

Первым желанием Эдварда было возразить, но Кэрри, перегнувшись через стол и делая вид, что хочет подвинуть к себе большое хрустальное блюдо, незаметно для других шепнула ему:

– Соглашайся. Мы вместе придумаем, как нам быть дальше.

Леди Элис, сидевшая рядом, сказала:

– Тебе незачем было подниматься из-за стола, Кэтрин. Ты могла бы просто сказать Нэнси, чтобы она отрезала тебе ещё сладкого пирога.

С трудом сдерживая улыбку, Кэрри поспешила переменить тему разговора.

– Вы тоже придёте на бал? – спросила она…

Ту холодную, тёмную ночь, когда Кэрри убежала из замка собирать кладбищенскую траву, Леон Тадри провёл в пути. Сумка с письмами, – та самая, с которой он останавливался у Хантера, – намокла под дождём, но Тадри держал её крепко, чтобы не потерять ни одной бумаги. Письмо для лорда Хэмптона, которое Кэрри написала по просьбе своей тётки, тоже лежало там, ожидая своего часа. Тадри и представить себе не мог, какой переполох в Дарквилл-холле поднял бы этот маленький бумажный листок, если бы он добрался до цели. Ведь настоящая Кэтрин Хэмптон по-прежнему жила в своём замке, и ей даже в голову прийти не могло, что под её именем в доме у леди Брэкли поселилась другая девушка. Трудно сказать, что случилось бы с самозванкой, если бы правда открылась; но Кэрри предпочитала надеяться на лучшее. Лорд Хэмптон не должен был увидеть этого письма…

Дорога Тадри лежала через лес. Солнце уже взошло, но высокие, мрачные сосны окружили его стеной, заслонив небо, и он слышал только, как ветер зловеще шумел в их тёмных ветвях. От этого звука его сердце сжималось необъяснимой тоской; никогда ещё Тадри не испытывал такого странного чувства. Не то чтобы он испугался, – нет, Тадри не был трусом, – но теперь здесь было темно, а он знал, что это место издавна считается страшным.

Слабый свист, раздавшийся за деревьями, заставил Тадри насторожиться. Его конь тоже повернул голову и насторожил уши, как будто почувствовав опасность. Солнечный свет едва проникал сюда, и Тадри не сразу заметил человека в чёрной одежде, который преградил ему путь. Его лицо скрывала полумаска, из-за которой едва виднелись горящие глаза.

– Стой, – негромко, вполголоса произнёс он, беря его коня под уздцы, и тот остановился, как вкопанный, больше не слушаясь седока.

Тадри видел, как из-за деревьев вышли ещё двое в чёрном. Они приблизились и остановились в двух шагах, словно чего-то ждали. «Разбойники», – подумал Тадри, внутренне холодея от страха.

Между тем незнакомец заговорил снова, – негромко и хрипло, как будто боясь, что Тадри может узнать его голос: