На экране замелькали архивные кадры — нарезка из материалов, отснятых при жизни Джеймса Мэнвилла.

— Ни за что бы не подумал, что Мэнвилл и эти двое — родня, — заметил Мэтт. — У них же нет ни одной общей черты. И кстати, никто из них не похож на Фрэнка Маккалума. Ты уверена, что все они кровные родственники?

— Вот и Филипп в этом сомневался, — вспомнила Бейли, не сводя глаз с экрана. Почувствовав на себе пристальный взгляд Мэтта, она повернулась и поняла, что в нем вскипает гнев. — Что случилось? — испугалась она.

— Филипп говорил, что сомневается в родстве Мэнвилла и этих двоих? Когда он это сказал? Когда звонил тебе в последний раз? Во время того разговора, который я просил тебя повторить слово в слово? Да?

Бейли слабо улыбнулась.

— Ну да, да. А разве я не сказала? Да, он гадал, действительно ли Атланта и Рей приходятся Джимми сестрой и братом.

— Не сказала. Может, ты еще что-нибудь «забыла»?

Бейли глубоко вздохнула.

— Я не говорила, что нашла снимок, где Джимми стоит рядом с человеком, который повесился в сарае?

— Один, два, три, четыре… — начал Мэтт, прищурив глаза. — К тому времени как я досчитаю до десяти, этот снимок должен быть у меня в руках.

— А иначе что? — с вызовом спросила она.

— А иначе больше не будет никакого орального секса.

Бейли поднялась и успела вернуться с фотографией прежде, чем Мэтт досчитал до восьми. Но снимок она ему не показала.

— Подожди, сначала я должна кое-что тебе объяснить. К тому времени как мы познакомились с Джимми — а точнее, еще до того, как о нем узнал весь мир, — он перенес операцию на лице. Насколько я понимаю, даже несколько операций, и непростых.

— Что все это… — начал Мэтт, но осекся и протянул руку.

Бейли медленно вложила в нее снимок.

— Понятно, — разглядев его, заключил Мэтт. — И ты уверена, что этот парнишка и человек, за которым ты была замужем, — одно и то же лицо?

— Абсолютно. Когда живешь с кем-нибудь так долго и знаешь его так близко… — Она умолкла: взглядом Мэтт ясно дал ей понять, что не желает слышать о ее «близости» с другим.

— Откуда у тебя этот снимок?

— Я искала сито — помнишь, такое мелкое, на раме, которое ты засунул на верхнюю полку кладовой? Ты убрал его так далеко, что мне пришлось влезать на полки, и я заметила, что в щели между досками торчит уголок фотографии.

— Единственная комната в доме, которую не отремонтировали полностью, — эта кладовая, — задумчиво произнес Мэтт. — Подожди, сейчас принесу лом.

— Нет, даже не вздумай! — встрепенулась Бейли. — Эта комната единственная во всем доме прилично выглядела с самого начала, и я не дам тебе в ней хозяйничать.

— А тебе не приходило в голову, что смерть Филиппа Уотермена — не случайность? Что он разузнал нечто такое, за что поплатился жизнью? И поскольку он предостерегал тебя за два дня до смерти, что парочка самозванцев тебя разыскивает, возможно, в списке трагических «случайностей» ты значишься следующей.

— Нет, — Бейли с трудом сглотнула, — об этом я не подумала. А ты снова приведешь мою кладовую в порядок?

— Сделать это будет гораздо проще, чем воскресить тебя, — заявил Мэтт и вышел.

— Я сама все вынесу! — крикнула она ему вслед и бросилась в кладовую.

— Ничего, — подытожил Мэтт, оглядывая голые стены. Он снял все полки, оторвал доски, которыми были обшиты стены, но не нашел ничего, кроме годами копившейся пыли, дохлых насекомых и высохших мышиных трупиков.

Бейли с трудом сдерживала слезы, глядя на голые, безобразные стены своей еще недавно прекрасной кладовой. Доски были сложены штабелем у кухонной двери.

Мэтт привалился к дверному косяку.

— Будем рассуждать логически. Во-первых, здесь могло ничего и не быть. Один снимок мог застрять между досками по чистой случайности. С другой стороны, если кому-то понадобилось его прятать, значит, у него были и другие секреты и где-то здесь наверняка есть тайник. А его могли устроить либо здесь под полом, либо в сарае. Ну, где будем искать сначала?

Бейли отвела взгляд от прекрасного старого пола, широкие половицы которого сгладились за долгие годы.

— В сарае, — решила она. — Чутье подсказывает мне: если здесь и спрятано что-нибудь, то в сарае. В конце концов, он же повесился там — значит, там и спрятал все, что хотел.

— Вот и хорошо, поищем в кладовой, — заключил Мэтт.

— Ненавижу мужчин, — пробурчала Бейли, когда Мэтт подсунул острый конец лома под первую половицу.

— Что ты говоришь? — спросил Мэтт, отжимая половицу ломом.

— Говорю, я… Что там? — вдруг встрепенулась она, заглядывая ему через плечо.

Под половицей в углу тускло поблескивала металлическая коробка.

— Ни за что не поверю, что тебе интересно. Подожди, потом посмотрим. — Мэтт двинулся прочь из кладовой. — Лучше сначала приготовь мне что-нибудь перекусить.

— Сам готовь! — отмахнулась Бейли, отняла у него лом и вывернула вторую половицу. Еще две — и дыра в полу расширилась настолько, что коробку можно было вынуть. Бейли обернулась и увидела, что Мэтт стоит, привалившись к дверному косяку, с ехидной ухмылкой на лице.

С надменным видом Бейли извлекла коробку Из дыры в полу и понесла ее прочь из кладовой.

— Хочешь еще хоть когда-нибудь попробовать мою стряпню или лечь со мной в постель — чтоб больше я этой ухмылки на твоем лице не видела.

Мэтт посерьезнел так поспешно, что Бейли рассмеялась.

— Держи, вынеси ее из дома, а я поищу нам что-нибудь выпить. Но попробуй только открой коробку, не дождавшись меня!

Придумать кару за эту провинность Бейли предоставила самому Мэтту.

Через несколько минут она вышла из дома. Мэтт уже вытер пыль с коробки и теперь сидел на стуле, посматривал на тутовое дерево и терпеливо ждал Бейли.

— Можешь открыть сама, — разрешил Мэтт, принимая из ее рук стакан лимонада.

Коробка была старой, с напечатанным на крышке названием: «Крекеры «Эрнест». Полезно для пищеварения».

Затаив дыхание, Бейли с трудом открыла тугую крышку. Что там, внутри?

То, что она увидела, оказалось настолько знакомым, что у нее замерло сердце. Поверх содержимого коробки лежали четыре голубые ленты — награды за лучшие домашние консервы. Вынув их, Бейли откинулась на спинку стула, положила ленты к себе на колени, провела пальцами по шелковистой поверхности. Именно эти ленты она видела впервые, но благодаря им кое-что вспомнила.

— Что такое? — спросил Мэтт, внимательно наблюдавший за ней.

— Просто не понимаю, как до сих пор не додумалась сложить два и два, вот и все. Мне же говорили, что человек, который повесился здесь, сам готовил джемы и маринады и продавал их в городе. Но к тому времени как я увидела его на снимке рядом с Джимми, случилось столько всего, что я совсем забыла про его увлечение консервированием. По фотографии ясно, что они с Джимми были большими друзьями.

Мэтт сосредоточенно нахмурился, пытаясь понять, что она имеет в виду.

Бейли повернулась к нему.

— Впервые я увидела Джимми сразу после того, как меня наградили голубой ленточкой за малиновый джем. — Она снова перевела взгляд на ленты. — Почти такой же, как эти.

— Думаешь, это не просто совпадение?

— Мне кажется, то, что я складывала ягоды в банки, участвовала в конкурсах и побеждала, отчетливо напомнило Джимми о человеке, которого он знал… и наверняка любил.

Мэтт склонился над столом, заглянул в коробку и вынул стопку карточек с потрепанными уголками, перехваченных потрескавшейся, сухой от старости резинкой. Резинка рассыпалась, едва он коснулся ее.

— Хм… — Мэтт принялся читать заголовки на карточках. — «Имбирное желе», «Повидло из лесной голубики», «Яблочно-карамельная паста»…

— Дай-ка мне. — Бейли выхватила у него карточки. — Ты что, не знаешь, что рецепты — самое ценное, что есть у кулинара? — Она присмотрелась и ахнула: — Боже, две чайные ложки лимонного сока! Ну конечно! Как я сама не додумалась!