— Вы, наверное, мастер, насчет ремонта, — догадалась незнакомка и протянула ему деревянную ложку. — Вы не могли бы снять пробу? Я уже так напробовалась, что не чувствую вкуса.

Мэтту не слишком хотелось пробовать желтоватое желе в ложке, но устоять перед обаятельной хозяйкой дома он не сумел. Впрочем, он не отказал себе в удовольствии бросить на нее взгляд, ясно говоривший, что ему известны подробности ее разговора с Пэтси.

Едва попробовав желе, Мэтт забыл обо всем.

— Что это? — изумился он, отняв у хозяйки дома ложку и по-детски жадно облизывая ее.

— Яблочный джем с имбирем, — сказала она через плечо, возвращаясь в кухню.

Мэтт ринулся за ней по пятам, как щенок на поводке. Вид кухни стал для него очередным потрясением.

— Сама знаю, — откликнулась на его невысказанный вопрос хозяйка, помешивая джем. — Ужасно, правда?

Наконец проморгавшись, Мэтт обвел взглядом кухню. В стенах остались такие развороченные дыры, словно кто-то сдирал с них кухонные шкафы вместе с крепежом. А кухонный стол под ними как будто пилили…

— Бензопилой? — предположил он.

— Да, садовники. — Хозяйка принялась помешивать содержимое другой кастрюли. Все шесть конфорок большой, профессионального вида варочной панели были включены, и на каждой в кастрюле что-то булькало. Подойдя поближе, Мэтт уловил ароматы корицы, гвоздики…

Запах притянул Мэтта, будто персонаж из мультфильма, к самой большой кастрюле.

— Что это вы готовите? — спросил он словно из вежливости, а не потому, что совсем растерялся.

— Слишком много кастрюль, да? — вздохнула хозяйка. — Со мной всегда так. Когда у меня проблемы, я иду стряпать.

— На этот раз большие проблемы или мелкие?

В ближайшей кастрюле варилось что-то густо-красное.

— Большие. Здесь только половина всего, что я сегодня накупила. Забавная штука со мной сегодня случилась: я… — Она вдруг осеклась и вскинула голову. — Извините, я не представилась. Я Бейли Джеймс. — Она вытерла руку о фартук и протянула гостю.

— Мэтью Лонгейкр, — ответил он, пожимая руку и одновременно заглядывая в следующую кастрюлю.

— Хотите есть? — спросила Бейли. — Я приготовила себе ужин, а перекусить так и не собралась. Может, составите мне компанию?

Мэтт с трудом заставил себя оторвать взгляд от кастрюль, мысленно отключил обоняние и уставился на хозяйку. Это что, ловушка? Неужели это Пэтси посоветовала ей приготовить ужин специально для него, чтобы обольстить?

— Смотря, что у вас на ужин, — отозвался он, изо всех сил притворяясь равнодушным.

Благодаря «особому» гамбургеру, недавно съеденному у Рут Энн, это ему удалось.

— Голуби. Я купила их у человека, который живет здесь по соседству.

— У старика Шелби, значит. — Мэтт удивленно раскрыл глаза.

Сварливый старикан выращивал голубей и сбывал их в шикарный ресторан округа Колумбия. Насколько знал Мэтт, жители Кэлберна никогда не готовили голубей и в рот их не брали.

— Да, так он и сказал. Он замечательный и такой вежливый!

— Шелби?! — потрясенно прошептал Мэтт.

За теми, кто вторгался в его владения, старик гонялся с дробовиком.

— Вы любите голубей? Или вы вегетарианец?

— Смотря, что Пэтси кладет в свой рулет, — объяснил Мэтт, и Бейли ответила ему вежливой улыбкой, не понимая, в чем соль шутки. — Да, — наконец подтвердил он. — Голубей я люблю.

«Наверное», — мысленно прибавил он.

— Вот и хорошо, — откликнулась она, направляясь к огромному холодильнику в блестящем корпусе из нержавеющей стали и вытаскивая из него фаянсовую посудину, прикрытую пищевой пленкой. — Сейчас только поджарю печенку, и можно ужинать.

— Ладно, — пролепетал Мэтт. Еще и печенка. — Чем-нибудь помочь?

— Вы не возражаете, если мы поедим на свежем воздухе? Здесь в доме… — Она замялась и неопределенно взмахнула рукой.

— Темно и мрачно, — закончил он и улыбнулся, глядя сверху вниз на ее макушку. Жареная печенка? Голуби? Яблоки и имбирь? Что же тогда имела в виду Пэтси? Или вдовушка таким образом намекает, что секса у них не будет? Но если роскошный ужин — это не прелюдия к сексу, тогда… — Что, простите? — Задумавшись, он не расслышал ее.

Во рту еще сохранялся восхитительный привкус джема, от которого, как ни странно, притупился слух.

— Там, где стоит обеденный стол, есть приборы. Вы не могли бы принести их?

— Конечно. — И Мэтт почти бегом бросился в соседнюю комнату к буфету, в ящиках которого разыскал ножи, вилки и матерчатые салфетки. Прибавив к ним скатерть, подсвечники и свечи, он двинулся со своим грузом через кухню, но, увидев, чем занята хозяйка, застыл. Она выкладывала какие-то маленькие аппетитные красные штучки на тарелки с чем-то напоминающим кусочки разделанного цыпленка.

— Что это? — вырвалось у него.

— Маринованный виноград. Но если вы не любите…

— Нет! — выпалил он сорвавшимся голосом и смущенно прокашлялся. — То есть я хотел сказать, что выглядит аппетитно. Мне наверняка понравится. Наверное, это лучший маринованный виноград, какой… в общем, я пойду отнесу все это.

Оказавшись за дверью кухни, Мэтт завел разговор с самим собой: «Так, Лонгейкр, спокойно! Не выставляй себя на посмешище. — Постелив скатерть на землю, он расставил подсвечники. — Держи себя в руках, не пори горячку. Веди себя пристойно: за кусок печенки ты не продаешься!»

И он невольно рассмеялся.

— Значит, и вы тоже, — сказала Бейли, ставя на скатерть две полные тарелки.

Мэтт во все глаза уставился на еду: хозяйка приготовила из жареной печенки паштет, намазала его на тосты, увенчала кусочками голубиного мяса и рассыпала вокруг маринованные виноградины. В качестве гарнира предлагался салат, и не какой-нибудь безвкусный, из почти белого латука, какой готовила не только Пэтси, но и весь Кэлберн, а сочный, из темно-зеленых и красных, гладких и курчавых листьев.

— Что я тоже? — наконец выдавил Мэтт, только теперь сообразив, что стоит на коленях, словно кается.

— Разговариваете сами с собой.

— А-а!.. Да, само собой, — кивнул он.

Ни один гипнотизер не мог бы похвастаться таким немигающим, пристальным взглядом, который Мэтт вперил в еду.

— Угощайтесь, — предложила Бейли, усаживаясь напротив и ставя тарелку к себе на колени.

Медленно, чтобы дрожь в руках была не так заметна, Мэтт взял тарелку, присел на край скатерти и занес над едой вилку. Видя движения своих рук словно в замедленной съемке, Мэтт подцепил вилкой ломтик тоста с печенкой и голубятиной и почти благоговейно положил в рот. Как только во рту распространился восхитительный вкус, Мэтт невольно зажмурился. Божественно. Бесподобно. Невероятно. Никогда в жизни он не пробовал ничего вкуснее.

Ее тихий смех вернул его к реальности.

— Нравится? — спросила она.

— Мммм… — На большее Мэтт сейчас был не способен.

— Итак, как бы вы на моем месте перестроили этот дом? Пэтси говорила с вами о деньгах и о том, что их у меня в обрез?

Разговоры о деньгах в такой момент казались Мэтту кощунством, вести их он не мог точно так же, как не мог оторваться от своей тарелки.

Не дождавшись продолжения, он поднял взгляд и увидел, что Бейли улыбается. Сама она почти не ела.

— Если хотите, могу принести добавки, — мягко предложила она.

— Простите, — смутился он. — Просто… — Он не знал, как объяснить, что он уже целый месяц толком ничего не ел.

— Опротивела жареная рыба, креветки и пицца? — спросила она.

Мэтт только кивнул, продолжая с упоением жевать.

Помолчав немного, Бейли поставила тарелку с недоеденным ужином на скатерть, оперлась на руки, запрокинула голову и засмотрелась на огромное дерево.

— Это тутовник, — произнесла она. — Очень старый. Знаете, тутовые деревья продолжают плодоносить и в глубокой старости, даже когда им уже пятьсот лет. Это истинная женщина — я имею в виду, сейчас дерево в самом плодовитом возрасте.

Почти опустошив тарелку, Мэтт замер. На что это она намекает?

— Вы говорили, сегодня с вами случилась какая-то забавная штука.