Он покачивал и баюкал ее в объятиях.

– Ты хочешь сказать, из-за видений?

– Если бы не я! Даже без видений что могла бы предпринять женщина в ее положении, как не выйти замуж? Она готовилась стать матерью. Ее ребенку был нужен отец. И она приняла предложение первого мужчины, посватавшегося к ней. И из-за того, что вышла замуж за такого негодяя, как Пембертон, всю оставшуюся жизнь жалела об этом.

Ему было больно слышать в ее голосе душившие ее непролитые слезы.

– Присутствие матери защищало меня от его низких желаний и посягательств, но не от кулаков. От них она и себя-то не могла защитить. – Голос мисс Пембертон дрогнул и сорвался: – Когда он столкнул ее с лестницы, хотел только причинить ей боль, а не убить. Но было слишком поздно что-либо изменить.

– Я не позволю ему тронуть тебя, – рявкнул Гэвин. Он надеялся на это.

Несколько раз торопливо поцеловав ее, Лайонкрофт осторожно поставил Эванджелину на ноги и сам встал рядом. Она бы предпочла весь вечер оставаться в его объятиях.

– Мы не можем дольше скрываться, – пояснил он мягко. – Они будут искать нас, расспрашивать всех, почему на крыльце следы крови.

– Гм, – пробормотала Эванджелина. – Понимаю, что это должно было привлечь их внимание. Как и вы, мистер Лайонкрофт, должны будете объяснить, почему ваша одежда порвана и испачкана.

– Мистер Лайонкрофт? – повторил он, поднимая бровь. – А что случилось с Гэвином?

– Мой отчим ткнул его ножом в бок, – ответила она, – за то, что он пытался защитить меня.

– И сделаю это снова. – Он сверкнул глазами: – Пусть ткнет в меня хоть тысячу ножей.

– Будем надеяться, что этого не случится.

При этой мысли Эванджелина не смогла сдержать дрожи. Эта мысль вовсе не была химерой, как мог счесть Лайонкрофт.

– И что нам делать теперь?

– Теперь? Не знаю. – Он смотрел на нее, склонив голову. – Скоро ужин. Я переоденусь и присоединюсь к тебе в столовой. Можешь до этого времени постараться избегать остальных?

– Я не хочу их избегать, – мрачно возразила Эванджелина. – Хочу решить, кто из них достаточно безжалостен и черств, чтобы отправить тебя на виселицу вместо себя.

Он кивнул и отошел в другой конец комнаты. Дотронулся до вазы, она качнулась, и открылся доступ в проход между стенами. Он бросил на нее трезвый взгляд через плечо:

– Если ты спасешь меня от петли, я стану твоим должником.

– Не «если», – возразила она, но он уже скрылся в тени прохода.

Панель бесшумно встала на место.

– Я обязательно спасу его, – объявила она пустой комнате, и слова ее прозвучали более уверенно, чем свидетельствовали тон и поза. – И сорву маску с настоящего преступника. Сегодня вечером. За ужином.

Потому что ценой ошибки была судьба Лайонкрофта.

Эванджелина повернулась на каблуках и направилась в спальню подготовиться к бою. Она вышла оттуда вымытой и в свежевыглаженной одежде и даже сумела кое-как причесаться, но не успела добраться до столовой, как ей пришлось выдержать первое сражение.

Эдмунд Радерфорд и мистер Тисдейл оказались рядом, когда она направилась в столовую. Как ей ни претило общество Эдмунда, было бы грубостью обогнать престарелого мистера Тисдейла. А при его медлительности и тяжеловесности для нее было невозможно настолько замедлить шаг, чтобы изучать обоих джентльменов сзади.

Прежде чем молчание растянулось больше чем на несколько секунд, Эдмунд обратил к ней свой хитрый взгляд.

– Мисс Пембертон, – сказал он, и слова его устремились к ней вместе с отравленным перегаром дыханием, – а я и не знал, что вы умеете укрощать животных.

– Что? – Она посмотрела на него подозрительно.

Он рассмеялся в пьяном восторге:

– Да будет вам. Мы все видели, как Лайонкрофт следует за вами, словно выхолощенный хромой пес. Пялился на вас бараньими глазами с дальнего конца одеяла на пикнике, пытался впечатлить вас своим незаурядным умением играть в шары, но гораздо больше внимания обращал на ваше декольте, чем на игру, пользуясь тем, что все остальные были заняты… Да не смущайтесь, мисс Пембертон. Похоже, вам удалось приручить дикое животное.

Пальцы Эванджелины невольно сжались в кулак:

– Я не делала ничего подобного.

– Согласен, – послышался дребезжащий голос мистера Тисдейла.

Она ответила ему благодарным взглядом. Союзник! Наконец-то!

– Он не ручной и не укрощенный, – продолжал мистер Тисдейл, – но не вызывает сомнения то, что он следовал за вами по пятам, как пантера, учуявшая запах жертвы и упорно преследующая добычу. Он был настолько увлечен преследованием, что забыл о приличиях. И это постыдное поведение. Со стороны вас обоих.

Эванджелина замерла на полушаге:

– Что?

– А я вовсе не против постыдного поведения, – пробормотал Эдмунд, нащупывая что-то в кармане сюртука. – Мне было бы интересно посмотреть, как потерявший голову от любви дьявол и его ангел совершают прилюдно любовный ритуал ради забавы гостей.

– Какая незадача, – послышался из-за угла низкий голос мистера Лайонкрофта, шагнувшего из соседнего коридора. В глазах его сверкали искры едва сдерживаемого гнева. – Я совершаю этот ритуал приватно, если, конечно, ты не имел в виду другого дьявола.

– Нет, я имел в виду тебя. – Эдмунд торопливо глотнул из своей фляжки и отступил назад. – Ты собираешься удержать ее здесь?

Хотя Лайонкрофт не ответил ему, его взгляд, не отрывавшийся от Эдмунда, говорил больше, чем слова.

– Потому что, если ты не сделаешь ее своей любовницей до того, как тебя повесят, – продолжал Эдмунд, – я бы не отказался пару раз покувыркаться с ней в постели, прежде чем передать ее другому джентльмену.

Лайонкрофт оказался на другой стороне узкого коридора так стремительно, что Эдмунд едва успел вздохнуть, как оказался прижатым к стене. Фляжка выпала из рук. Ноги негодяя теперь болтались в воздухе. Лицо сначала побледнело, потом покраснело от удушья: рука Лайонкрофта сжала его горло.

– Дотронься до нее, – прорычал Лайонкрофт, – и умрешь.

– Гэвин! – Леди Хедерингтон вынырнула из другого коридора и всхлипнула при виде этой сцены. – Гэвин! Сейчас же убери руки от Эдмунда!

– Именно это я и говорю, – согласился мистер Тисдейл, делая жест тростью в сторону Лайонкрофта. – Вот и еще прекрасный пример недостойного поведения.

Прошла секунда полной тишины, прежде чем Лайонкрофт сделал шаг назад.

Эдмунд упал на пол, хватаясь руками за горло. Но не успел он приземлиться, как вскочил, ощупывая бок:

– Мое виски! Ты разлил мое виски!

Лайонкрофт пожал плечами:

– Не сомневаюсь, что это мое виски.

– Но из-за девчонки? Ты готов разлить из-за девчонки доброе виски?

– Я бы пролил и твою кровь, если бы мне не было жаль моих ковров.

– Гэвин, – послышался снова придушенный голос леди Хедерингтон. – Пожалуйста, не говори так. Что случилось?

– Ничего. Если не считать того, что этот щенок должен принести извинения мисс Пембертон.

– За что? – взорвался Эдмунд. – За то, что нахожу ее привлекательной? Это ты готов ее обесчестить, потому что волочишься за ней, как только позволяют обстоятельства.

Лайонкрофт скрестил руки на груди:

– Я не собираюсь ее бесчестить.

Эдмунд фыркнул и наклонился подобрать пустую фляжку.

– Дотронешься ты до нее или нет, она уже все равно запачкана. Нет ни одной женщины, чья репутация не погибла бы, если она окажется связана с тобой. Девственница и убийца? Если бы мы были в Лондоне, скандальные газетенки уже смаковали бы эту новость.

Брови Лайонкрофта взметнулись вверх:

– На случай, если ты этого не заметил, мы не в Лондоне.

– И все же, – вступил в разговор мистер Тисдейл, – я за то, чтобы предотвратить сплетни о неподобающей фамильярности между мисс Пембертон и мистером Лайонкрофтом. – Он обратил свое морщинистое лицо к Эванджелине: – Я не стану обсуждать его достойное осуждения отношение к вам, моя дорогая, если вы прекратите поощрять чувства убийцы.

Эванджелина расправила плечи: