Гэвин вышел, затворив за собой дверь детской.

Мисс Пембертон все еще стояла, безвольно прислонившись к стене.

Когда из гостевой комнаты напротив вышел лакей, Гэвин сделал ему знак подойти.

– Окажи любезность, – сказал он, стараясь не повышать голоса. – Мне бы хотелось, чтобы вы, слуги, понаблюдали за леди Хедерингтон, мисс Хедерингтон и мисс Пембертон. Но незаметно.

Лакей кивнул и вернулся к своим обязанностям.

Гэвин приблизился к мисс Пембертон мягкими медленными шагами. Хотя его движения были беззвучными, ее ресницы поднялись, будто она почувствовала его в ту минуту, когда тени сместились.

Он заложил большие пальцы рук за пояс:

– Вы остались.

– Вы велели мне остаться.

– Да, велел.

Она потерла лоб:

– Девочки в порядке?

– Я думаю, да. Я хотел спросить, как вы узнали, где их искать.

– Я услышала шум между стенами.

– А как вы узнали про вращающуюся дверь?

– Я выбралась таким образом, когда сегодня ранним утром оказалась в проходе между стенами.

– Когда вы… – Гэвин осекся и уставился на нее, вспомнив ее странный вид – всклокоченные волосы и грязное платье, – как же вы могли случайно оказаться между стенами?

Она подняла тонкую бровь:

– Я провалилась туда сквозь фальшивый книжный шкаф.

– Значит, это вы заманили туда девочек?

Ее глаза блеснули.

– Конечно, нет. Я была внизу, с вами. Помните?

– Но вы точно знали, где найти Ребекку, Как это возможно, если вы не были с ними, когда они заблудились?

– Они сказали вам, что я была с ними?

– Нет.

– В таком случае можете пенять на свой ум. Если бы в вашем доме не было столько фальшивых поверхностей, скрывающих панели, а под ними тайных ходов, никто бы из ваших гостей не мог заблудиться в них. И если бы с кем-нибудь из маленьких девочек случилось что-нибудь ужасное, вам оставалось бы винить только себя.

Он сделал шаг вперед. Она отпрянула:

– Пожалуйста, пожалуйста, больше не целуйте меня.

И, не ожидая его ответа, она стремительно зашагала по коридору и вскоре скрылась из виду. Что ж, это даже к лучшему.

Весь его дом, казалось, был пропитан злом.

Прежде чем Эванджелина прошла половину расстояния до своей спальни, из соседнего коридора появилась Сьюзен, схватила ее под локоть и потащила в противоположную сторону.

– Могу я спросить, – отважилась задать вопрос Эванджелина, – куда мы так спешим?

– Можете, – ответила Сьюзен, – но не судите меня строго, если с вами случится истерика, когда узнаете.

– Что-нибудь произошло?

– Да. Но пойдемте со мной. Я вам все расскажу.

Они оказались в большой прямоугольной комнате, служившей для рукоделия.

Сьюзен бросилась к софе, выхватила из корзинки наполовину законченный образец вышивки и бросилась на потертые подушки. Она закрыла глаза и положила мятый лоскуток ткани себе на лицо. Потом застонала, будто ее терзала отчаянная боль или тоска, и вскочила, не потрудившись снять с лица ткань, которая плавно опустилась на пол.

– Для начала я хочу, – выдохнула она, – чтобы вы рассказали мне все подробности исчезновения близнецов. От графини я узнала, что они вернулись в детскую целыми и невредимыми. Лайонкиллер вообще ничего не говорит, по своему обыкновению. Клянусь, что, как только мы поженимся, я потребую, чтобы он регулярно беседовал со мной. Каждая беседа должна продолжаться не менее пятнадцати минут.

Эванджелина присела на краешек шезлонга у камина и попыталась представить себе, как Сьюзен беседует с Лайонкрофтом.

– Я считала, что вы не очень стремитесь к этому браку.

– Я передумала.

– Что?

– Возможно, всем кажется, что он молчаливый отшельник, но за те несколько дней, что мы провели в его обществе, я пришла к заключению, что, куда бы он ни пошел, за ним следуют неприятности.

– Но разве это привлекательное качество?

– Это качество завораживает и волнует. Жизнь с матерью ужасно скучна.

Сьюзен его боялась, осуждала, отвергала. И все же была готова выйти за него замуж, потому что мысль об этом браке казалась ей забавной. Эванджелина почувствовала, будто ее желудок обдало кислотой. Она испытала странное, отчаянное и необъяснимое чувство, которое не могла бы определить словом.

– Ну? – спросила Сьюзен. – Где дети были? Он подверг их опасности?

– Вовсе нет, – ответила Эванджелина. – С какой стати?

Сьюзен сдвинула очки на переносицу и устремила пронзительный взгляд на Эванджелину.

– А как вы думаете, в случае нашего брака я буду в безопасности?

Эванджелина подумала, что, хотя Лайонкрофт обладает бурным темпераментом и вспыльчивым характером, эти качества проявляются в нем только в тех случаях, когда его провоцируют.

А Сьюзен была вполне способна спровоцировать его на неожиданные поступки. Но пугать Сьюзен непредсказуемостью характера и настроений мистера Лайонкрофта означало бы подтвердить бытующие о нем слухи, которые, как она уже убедилась, были сильно преувеличены.

Поэтому она только промямлила:

– Конечно, вы будете с ним в безопасности, глупышка. – И отвернулась к камину.

– Восхитительно. – Сьюзен воткнула иглу в ветхую ткань. – Я вполне подойду для него, раз он оказался в подобных обстоятельствах. Отец удвоил мое приданое после скандала в прошлом сезоне. И, если бы не эти уродливые очки, матушка убеждена, что я была бы бесподобной с самого моего первого бала и мне не было бы равных. У нашей семьи есть связи всюду – от Лондона до континента, а по крови мы родня даже королевскому дому. Я преуспела во всем, в чем полагается преуспеть настоящей юной леди. И я просто одарена в том, что касается…

Эванджелина приказала себе оглохнуть.

Да-да, Сьюзен была настоящей юной леди. У нее живы родители, она богата и родовита.

Дверь распахнулась, и в комнату вплыла леди Стентон.

– Я рада, что Сьюзен наконец взялась за ум и выполняет мои распоряжения. Надеюсь, вы сделали то же самое, мисс Пембертон, оставшись в зеленой гостиной наедине с мистером Лайонкрофтом. Что вы узнали, когда сосредоточились на видении убийства? Умоляю, скажите мне.

Эванджелина повернулась к Сьюзен:

– Вы рассказали матери о том, чем я с вами поделилась?

Сьюзен нахмурилась, склонила голову набок и помрачнела еще больше. Она принялась тыкать иглой в центр своего лоскутка, потом посмотрела на Эванджелину сузившимися глазами.

– Вы говорите о ваших глупых видениях? – послышался пронзительный, режущий слух голос леди Стентон. – Об этом Сьюзен знала прежде, чем мы выехали из дома. Как иначе я могла бы убедить ее поддерживать мои планы, чтобы действовать против Лайонкрофта наверняка?

Сьюзен вздернула плечо и сказала Эванджелине:

– Вы не говорили мне о своих видениях до сегодняшнего дня. Я хотела, чтобы мы стали друзьями. И воображала, что вы по собственной воле посвятите меня в свои тайны, когда почувствуете, что можете мне доверять.

– Так можете вы подтвердить или опровергнуть, что Лайонкрофт – убийца Хедерингтона?

Руки Эванджелины, лежащие на коленях, сжались в кулаки.

– Не могу.

Леди Стентон окаменела:

– Вы сыты и одеты благодаря моей щедрости, юная леди. Не забывайте об этом. Я требую, чтобы в следующий раз вы постарались узнать это. Важно не то, убил он или нет, а то, поймают ли его. Ваши видения всегда касаются прошлого?

– Они могут затрагивать как прошлое, так и будущее, но я вам уже сказала, что не видела в них лица убийцы.

– Вам придется постараться на совесть. Как иначе мы сможем разгадать эту тайну?

– Возможно, не сможем, матушка. Как и предыдущую.

Леди Стентон фыркнула:

– Тогда была не тайна. Всем известно, что это его рук дело.

– Вполне возможно, – нерешительно вмешалась Эванджелина, – что мистер Лайонкрофт невиновен.

– Невиновен? – воскликнула леди Стентон.

– Убийца лорда Хедерингтона использовал подушку.

– Блестяще! – выдохнула Сьюзен. – Вы правы. Лайонкрофт здесь самый сильный мужчина. И ему не надо было использовать для этого подушку. И, похоже, он этого не делал.