— Она не хочет делать поспешных выводов, — сказал Линли. — У Мацумото в комнате был предмет, похожий на орудие убийства. Его сдали криминалистам. В книге вместо закладки лежала одна из открыток с портретом жертвы. Брат Мацумото не верит, что это он совершил убийство, однако я не думаю, что у него был сообщник.

Барбара обратила внимание на то, что Линли не ответил на ее вопрос.

— А вы, сэр? — настойчиво спросила она.

Он вздохнул.

— Барбара, я просто не знаю. У Саймона есть фотография камня, найденного в кармане у жертвы. Любопытная вещица. Я хочу знать, что она означает.

— Кто-то убил женщину, чтобы завладеть этой вещицей?

— Этого я тоже не знаю. Вопросов больше, чем ответов, и от этого мне делается не по себе.

Барбара еще подождала, и Линли снова заговорил:

— Я могу понять желание быстро закончить дело. Но если мы пойдем по неправильному пути и поспешно придем к ложному заключению, это будет выглядеть скверно.

— Для нее, вы хотите сказать? Для Ардери? — Барбара спросила, потому что это имело значение и для нее, и для ее будущего в Ярде. — Вас это беспокоит, сэр?

— По-моему, она порядочный человек.

Барбара подумала, что это должно значить, но не спросила. Это не ее дело, сказала она себе, хотя и чувствовала, что это во всех отношениях ее дело.

Она назвала причину своего звонка: старший суперинтендант Закари Уайтинг, подделанные письма из уинчестерского Технического колледжа № 2 и осведомленность Уайтинга о том, что Гордон Джосси учился кровельному делу в Итчен-Аббасе у Ринго Хита.

— Мы ему не говорили ни что Гордон был подмастерьем, ни где он учился, так откуда он это знает? Он что, держит пальцы на пульсе у каждого человека во всем гребаном Нью-Форесте? Мне кажется, что у этого Уайтинга и Джосси какие-то особые отношения, потому что Уайтинг явно знает больше, чем хочет нам рассказать.

— И что бы это могло быть, по-вашему?

— Что-то нелегальное. Уайтинг получает откат за то, чем занимается Джосси, когда не перекрывает крыши на старых зданиях. Он работает на домах, этот Джосси. Видит, что находится внутри, и примечает ценности. Люди в этом районе живут небедные.

— Джосси грабит, а Уайтинг это обнаружил? Вместо того чтобы арестовать его, он забирает часть добычи?

— Может, они чем-то другим вместе промышляют?

— И Джемайма Хастингс об этом узнала?

— Весьма вероятно. Вот я и думаю… Не могли бы вы его проверить? Пошпионить. Узнать его прошлое. Кто такой этот Закари Уайтинг? Где он учился полицейскому делу? Как пришел на эту службу?

— Сделаю, что смогу, — пообещал Линли.

Хотя и не все дороги вели к Гордону Джосси, Барбара подумала, что они явно крутятся вокруг этого человека. Пора выяснить, что узнала о нем лондонская команда, не говоря уже обо всех остальных людях, фамилии которых она им представила. После завтрака они с Уинстоном стали готовиться к предстоящему дню. Барбара вынула мобильник — хотела позвонить, но ее опередили.

Звонила Изабелла Ардери. Распоряжения ее были короткими: собираться и немедленно возвращаться в Лондон. Преступник пойман, у них есть орудие убийства. Криминалисты проверяют обувь и одежду подозреваемого на предмет следов крови Джемаймы.

— К тому же он чокнутый, — закончила Ардери. — Шизофреник, но лекарства пить отказывается.

— Значит, судить его нельзя, — заметила Барбара.

— Это другой вопрос, сержант. Главное — убрать его с улиц.

— Понятно. Но в этом деле есть и другие любопытные персонажи, шеф, — сказала Барбара. — Например, Джосси. Может, вы оставите нас здесь, чтобы мы разобрались…

— Я хочу, чтобы вы вернулись в Лондон.

— Могу я спросить, что с проверкой окружения, шеф?

— Ничего подозрительного не обнаружено. Во всяком случае, в Хэмпшире ничего нет. Ваши каникулы закончены. Возвращайтесь в Лондон. Сегодня же.

— Хорошо.

Барбара закончила разговор и скорчила мобильнику гримасу. Она знала, что такое приказ, однако не была убеждена в том, что этот приказ разумен.

— Итак? — спросил у нее Уинстон.

— Вот уж точно актуальный вопрос.

Миссис Макхаггис хотелось верить, что ее жильцы скрупулезно сортируют мусор, однако со временем она узнала, что это далеко не так: оказалось, они бросают все в одну кучу, поэтому Белла еженедельно проводила в доме проверку. Она находила разбросанные там и сям газеты, вытаскивала из-под кроватей старые журналы, обнаруживала в корзинах из-под бумаг смятые банки из-под колы и разные другие ценные предметы, годные для переработки.

По этой причине Белла и вышла из дома с бельевой корзиной, содержимое которой намеревалась разложить по разным контейнерам, стоявшим у нее в саду. На крыльце Белла резко остановилась. С момента предыдущего скандала последним человеком, кого она ожидала увидеть у себя в саду, была медиум Иоланда. Женщина размахивала чем-то похожим на большую зеленую сигару. Над этим предметом клубами вился дым, а Иоланда распевала что-то своим хриплым мужским голосом.

Это переходит все границы, подумала Белла. Она бросила корзину на землю и завопила:

— Эй, ты! Какого черта ты здесь творишь? Убирайся с моей земли, немедленно!

Зажмуренные глаза медиума открылись. Кажется, она вышла из транса. Наверное, это что-то наподобие ее спиритических сеансов, подумала Белла. Вот шарлатанка!

Белла отодвинула ногой корзину и направилась к медиуму. Та и не подумала удаляться.

— Ты меня слышала? — закричала Белла. — Немедленно уйди с моей земли, или тебя арестуют. И перестань махать этой… штукой перед моим лицом.

Подойдя поближе, Белла увидела, что «эта штука» представляет собой тугую связку светлых листьев. Запах, если честно, был приятный, скорее ладан, чем табак. Но дело было не в этом.

— Темный, как ночь, — пропела Иоланда. Глаза у нее были странными, и Белла подумала, уж не находится ли медиум под влиянием наркотиков. — Темный, как ночь, и солнце, солнце. — Иоланда помахала своей курильницей чуть ли не в лицо Белле. — Прочь из окон. Прочь из дверей. Нужна чистота, а иначе зло внутри…

— Ради бога, — рявкнула Белла. — Не притворяйся! Ты явилась сюда, чтобы устроить скандал!

Иоланда продолжала махать курильницей, словно жрица во время таинственного обряда. Белла схватила ее за руку, не давая махать, и подивилась силе этой женщины. С минуту они стояли, словно немолодые женщины-борцы, пытающиеся опрокинуть друг друга на мат. Белла в конце концов победила и поблагодарила за это йогу: занятия не только продлили ей жизнь на этой жалкой планете, но и сделали физически крепкой. Она опустила руку Иоланды, выбила из нее на землю зеленую «сигару» и затоптала ее, а Иоланда тем временем стонала и бормотала что-то о Боге, о чистоте, о зле, темном, как ночь, и о солнце.

— Да прекрати ты нести свою чепуху! — приказала Белла и потащила медиума к калитке.

У Иоланды, однако, были другие намерения. Образно говоря, она включила тормоза. Ноги у медиума стали неподвижными, словно у закатившего истерику двухлетнего ребенка, она застыла, не позволяя сдвинуть себя с места.

— Это место зла, — прошипела она, словно чокнутая. — Если его не очистить, то лучше уехать. То, что случилось с ней, произойдет снова. Вы все в опасности.

Белла закатила глаза.

— Послушай меня! — воскликнула Иоланда. — Он умер там, а когда это случается в жилище…

— Чушь какая! Перестань притворяться, что явилась сюда не для того, чтобы шпионить и устраивать скандал. Ты с самого начала это сделала, и не отрицай. Что тебе сейчас понадобилось? Кого тебе нужно? Хочешь, чтобы еще кто-то отсюда уехал? Не выйдет. Довольна? Убирайся к черту. Вон отсюда, или я позвоню в полицию.

Упоминание о полиции подействовало. Иоланда немедленно перестала сопротивляться и позволила довести себя до калитки. Тем не менее она продолжала бормотать о смерти и о необходимости провести обряд очищения. Из болтовни Иоланды Белла поняла, что все это связано с безвременной кончиной мистера Макхаггиса, и, по правде сказать, то, что Иоланде оказалось известно об обстоятельствах его смерти, заставило Беллу приостановиться. Но она отбросила эту мысль: наверняка медиум узнала это от Джемаймы, тем более что Белла сама неоднократно говорила об этом, — а потому, не желая больше слушать Иоланду, она решительно вывела ее за ограду.