— Хм… А что он от тебя хотел?

— Он спрашивал, можно ли доверять заявлению мисс Шелли о связи между пожаром и убийством Джея Берджесса? Интересовался моим мнением по этому вопросу, мол, не следует ли возобновить расследование? Не нужно ли сделать публичное заявление? Или лучше промолчать? Короче говоря, он схватил гремучую змею и не знает, куда ее зашвырнуть.

Джорджа замутило.

— Ты не знаешь, когда Алегзандер звонил Кларку и говорил, что Бритт Шелли едет домой сдаваться полиции, упоминал ли он о связи этого дела с пожаром?

— Нет. Решил сначала проконсультироваться со мной.

Джорджу стало полегче. Ненамного. Но все-таки. Почувствовав, что он в комнате не один, Джордж поднял глаза и увидел стоящих в дверях кабинета Миранду и ее отца.

— Джордж, мне не нравятся разговоры о пожаре. Это всем нам может навредить.

— Да. Согласен. — Джордж судорожно вздохнул. — Послушай, мне пора идти. Я позвоню тебе завтра.

— Мы должны поговорить, Джордж.

— Обязательно. Я позвоню тебе рано утром. — Джордж положил трубку прежде, чем генеральный прокурор успел сказать еще хоть слово.

Миранда подошла к кожаному дивану и грациозно присела на подлокотник, потянулась, продемонстрировав нежную грудь в глубоком декольте.

— Кто звонил, дорогой?

— Кобб Фордайс.

Ее брови красноречиво выгнулись, но вопрос задал Лес:

— И какое же срочное дело заставило нашего генпрокурора позвонить посреди ночи?

Джордж по очереди посмотрел на них.

— Он сказал, что у нас большие неприятности.

— Спасибо, мне и так хорошо. Правда.

— Подышите пять минут, — уговаривал Рейли. — А я пока приму душ.

Бритт послушно приладила носовую трубочку кислородного баллона и вяло улыбнулась.

— Просто дышите, как обычно.

Совершенно измученные, они за весь долгий обратный путь обменялись лишь парой слов. Им многое надо было обсудить, однако, по молчаливому согласию, они перенесли это на потом, когда придут в себя.

Боясь инфекции, которой кишели воды Комбахи, Рейли яростно растирал тело под душем. Его руки были изрядно порезаны и поцарапаны, и, прежде чем надеть футболку и старые джинсы, обрезанные до колен, он залил их антисептиком.

Бритт сидела там, где он ее оставил, за обеденным столом, положив босые ноги на перекладину. Рейли отключил кислород, и она вынула трубки из ноздрей.

— Можно мне тоже принять душ?

Он кивнул в сторону спальни.

— Я оставил чистое полотенце и кое-какую одежду.

— Спасибо.

— Вы проголодались?

Бритт покачала головой и, как сомнамбула, побрела к спальне.

Рейли казалось, что он умирает с голоду, но, когда он открыл холодильник, есть ему расхотелось. Он подошел к спальне, прислушался к шуму воды. Его блуждающий взгляд остановился на лозе батата.

Действительно очень милый, домашний штрих.

Шум воды стих. Рейли вышел в гостиную. Бритт надела футболку и шорты, которые он ей оставил. Конечно, они ей были велики. Шорты полностью скрывали бедра, а рукава футболки свисали до локтей, но, в общем, вид был вполне приличный.

Мокрые волосы. Под глазами синяки, сами же глаза казались огромными, взгляд — отсутствующим. Вряд ли кто-нибудь из телезрителей узнал бы в этой встрепанной бродяжке стильную женщину, сообщавшую им последние новости по телевидению.

— Сядьте на кровать. Я принесу антисептик, нужно смазать порезы. Будет жечь, но зато обезвредит всякую заразу.

Бритт без всяких споров подошла к кровати и села. Рейли вернулся из ванной комнаты с бутылочкой антисептика и рулоном туалетной бумаги. Ватных шариков у него не было.

Он присел перед ней на корточки, оторвал кусок бумаги, смочил комок остро пахнущей жидкостью и коснулся царапины на ее руке. Бритт с шипеньем выдохнула сквозь сжатые зубы.

— Я вас предупреждал.

— Ничего.

— Я быстро. — Он смочил другой порез. На колене. — Мне пришлось тащить вас через ветровое стекло.

— Я не смогла разбить его.

— Я захватил гаечный ключ. Колотил, пока не разбил. Вы это не помните? — Она отрицательно покачала головой. — Может, и к лучшему.

— Я помню, как машина ударилась о воду. Очень сильно. Раскрылась подушка безопасности, потом сдулась. Нос машины опустился в воду. Меня удержал ремень. Я помню, что подумала, как неожиданно все случилось, и в то же время все происходило словно в замедленной съемке. Понимаете?

Он кивнул, оторвал еще несколько кусков бумаги, налил на них антисептик.

— Фары и все лампочки на приборной доске погасли. Стало темно. Сплошная чернота.

— Бритт, не нужно вспоминать об этом.

— Салон наполнялся водой, — продолжала она, словно не слыша его. Наверное, действительно не слышала. — Потом она сомкнулась у меня над головой. Я расстегнула ремень и забарабанила по стеклу, но… — Бритт поводила головой из стороны в сторону. Ее глаза наполнились слезами. Она дрожала. — Я все старалась разбить стекло, но не могла. И больше не получалось задерживать дыхание.

— Бритт, вам холодно?

— Нет.

Но ее зубы выбивали дробь. Рейли встал, сдернул одеяло с кровати, накинул на нее. Скрестив на груди руки, она вцепилась в ткань, съежившись под одеялом.

Рейли снова присел перед ней и обследовал порез на виске.

— Глубокий, но можно обойтись без швов. Может, останется небольшой шрам, во всяком случае, на какое-то время. Под макияжем будет незаметно, особенно на экране.

Он говорил, чтобы успокоить ее. Или — чтобы успокоить себя. Кто-то из них должен был держаться, а она пострадала гораздо больше его и выглядела совершенно ослабевшей.

Состояние Бритт было абсолютно типичным. Теперь, когда непосредственная опасность миновала, пришло осознание, что от верной гибели ее избавила чистая случайность. Рейли наблюдал подобное десятки раз: так вели себя люди, спасенные из горящего здания или из любой другой опасной ситуации. Многие впадали в истерику.

Он заметил, что ее дыхание сбилось, и встревожился.

— Вам трудно дышать?

— Нет.

Он залил антисептиком очередной комок бумаги и приложил к рваной ранке на ее лбу. Она снова судорожно вздохнула. По щекам потекли слезы.

— Простите. Я знаю, как сильно жжет это лекарство. Но сейчас пройдет, обещаю.

— Ничего, все нормально.

— Я почти закончил. Вы же не хотите подцепить какую-нибудь заразу. — Он еще несколько раз смочил порез, затем отложил рулон и бутылочку на телевизионный столик. — Ну, вот и все. — Он поднялся, отряхивая руки.

Бритт смотрела на него снизу вверх полными слез глазами. Казалось, эти огромные глаза заполнили все лицо. Одна слезинка скатилась к уголку ее рта.

— Я так… так испугалась.

Он отбросил фальшивую бодрость и произнес:

— Я знаю.

— Я ничего не могла сд-делать.

— Ничего.

— Я старалась удрать от них, но дорога…

— Вы сделали все, что могли.

— Когда в салон хлынула вода, у меня началась паника.

— Любой бы запаниковал.

— Я всегда думала… думала, что я смелая. Но оказалось, что нет.

— Вы…

— Я знала, что умираю.

— Но не умерли.

— Знаете, говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. У меня такого не было.

— Понимаю.

Она яростно затрясла головой.

— Ничего. Ничего, кроме воды… и страха. Я очень хотела спастись. Мне было так с-страшно. Рейли?

— Да?

Она потянулась к его руке, но схватилась не за кисть, а за предплечье. Другой рукой она зацепила его за пояс и притянула к себе. Отбросив одеяло, она практически вскарабкалась на Рейли, крепко обняла за шею, прижалась.

— Я не хотела умирать, я не хотела умирать.

— Вы не умерли. Все в порядке. Вы в безопасности.

— О, боже. — Привстав на цыпочки, она уткнулась лицом в его шею. — Я думала, что умру.

— Все кончилось. Вы в безопасности. — Он неловко погладил ее спину. — Все будет хорошо.