— Ты что, совсем спятил, болван?

Ее раздражение быстро превращалось в панику. Какое там озорство! Ситуация складывалась зловещая. Увеличить скорость или остановиться совсем? И то, и другое — рискованно, особенно последнее. Она почти голая. Сотовый телефон разряжен. Оружия нет. И за последние полчаса она не видела ни одного автомобиля. Лишь иногда мелькали светящиеся окна домов, затаившихся в лесу, но не в последние несколько миль.

Нет, останавливаться нельзя. Когда она сбавила скорость, второй водитель просто подогнал свою машину поближе. Остается одно: разогнаться и надеяться, что они не столкнутся до того, как доберутся до оживленного Семнадцатого шоссе. А может, этой парочке надоест эта глупая игра и они оставят ее в покое?

Однако интуиция подсказывала ей, что ничего подобного не случится. Это угроза, а не забава. У тех двоих в машине дурные намерения. Водителю явно нравилось слепить ее, направляя свет своих фар в зеркала ее машины. Бритт вжала педаль акселератора в пол, в тот же момент резко повернула руль влево, едва не задев передний бампер преследователей, и, снова выскочив на дорогу, понеслась вперед.

Однако ее преимущество было кратковременным. С громким ревом вторая машина снова догнала ее, перекрыв бампер.

— Черт тебя подери! — в страхе выкрикнула она. — Зачем ты это делаешь? Что тебе надо?

Ее снова ослепили фары, но она успела различить впереди столбик с названием реки. Прямо за знаком обочина исчезала совсем, и дорога сужалась до ширины моста.

Паника нарастала. Бритт думала о черной реке, которую они с Рейли пересекли несколько раз по дороге от его жилища до взлетной полосы. Даже она знала, что в этой местности несколько больших рек текут в одну сторону и впадают в залив Святой Елены, а оттуда — в Атлантический океан, меняя направление течения четыре раза в день, в соответствии с приливами и отливами океана.

Огромное количество воды, в которой гибнут люди. Недавно она делала репортаж об утопленнике. Он был опытным пловцом, но утонул, когда перевернулась его рыбацкая лодка. Еще один случай: тела двух байдарочников обнаружили в десятках миль ниже по течению от того места, где они пропали, в реке, разбухшей от проливных весенних дождей.

На мосту она будет в относительной безопасности. Но когда Бритт разогналась, надеясь оторваться и выехать на мост, второй водитель тоже увеличил скорость и почти прилип к ее машине.

Бритт в отчаянии снова надавила на педаль газа, но не смогла оторваться от преследователя. И в тот момент, когда она поравнялась с дорожным знаком, ее перехитрили: автомобиль дернулся вправо, выдавливая Бритт с дороги на мягкую, резко обрывающуюся обочину.

Машина ударилась о воду на скорости сто миль в час. Удар был настолько сильным, что сработала подушка безопасности. Это спасло ей жизнь, но не помогло избежать трагедии: Бритт была еще в сознании, когда алчная бурлящая вода поглотила ее машину.

Рейли мчался к Чарлстону. Его пикап пожирал милю за милей, и, наконец, далеко впереди показались две пары задних фонарей. Они мерцали среди деревьев, то исчезая, то появляясь вновь.

Даже на таком расстоянии было понятно, что один автомобиль преследует другой.

— Идиот!

Действительно, такое агрессивное вождение — безумие, особенно на темной, ухабистой дороге. Если ты так уж торопишься, то почему просто не обогнать первую машину?

В глубине души Рейли надеялся, что первый водитель — не самодовольный глупец, отказывающийся уступить дорогу. Рейли спешил: он рассчитывал догнать Бритт и помочь ей сориентироваться. И еще он очень хотел попросить ее быть поосторожнее. Сможет ли он в ближайшее время связаться с ней? Вокруг нее будут полицейские и…

— Какого черта?

Первый автомобиль съехал на обочину, но второй его не обогнал, значит, просто пытался спихнуть с дороги.

Рейли охватило дурное предчувствие. Бритт. Не успел он мысленно произнести ее имя, как машины исчезли.

— Черт!

Казалось, он целую вечность преодолевал изгиб дороги, заслонивший от него обе машины, но, как только они появились в поле его зрения, прищурился, стараясь их разглядеть. К несчастью, Рейли был слишком далеко, чтобы по задним фонарям определить модели машин, участвовавших в опасной игре в кошки-мышки. Он гнал свой пикап что было сил, но те две машины были легче, быстрее, и дистанция не сокращалась.

Затем они снова исчезли.

Рейли считал секунды. Двадцать? Тридцать?

Через какое-то время стала заметна лишь одна пара мерцающих задних фонарей — автомобиль взлетел на мост и исчез из виду.

Рейли вскрикнул и с яростью вжал педаль газа в пол, заколотил кулаками по рулю, словно подгоняя пикап. Казалось, он добирался до моста тысячу лет.

Пикап резко остановился на самом краю осыпающегося берега у моста. Рейли выскочил из кабины чуть ли не на ходу. Рывком открыв крышку ящика с инструментами, он выхватил фонарь и первый попавшийся под руку металлический предмет. Гаечный ключ. Сойдет.

Спотыкаясь, подпрыгивая, он сбежал вниз, к воде, скинул кроссовки. Несколько раз глубоко вдохнул, набирая в легкие побольше воздуха, и без раздумий нырнул в реку.

Даже мощный свет его фонаря не мог пробиться сквозь густую, как патока, воду. Он знал эту реку, знал, как непроницаемы ее темные воды даже на мелководье, а здесь было довольно глубоко.

Он отчаянно водил фонарем из стороны в сторону и уже начал паниковать, когда вдруг заметил машину, тяжело осевшую на дно, окруженную вихрями ила. Луч света, направленный на водительское окно, выхватил бледную ладонь, расплющенную о стекло, белокурую прядь.

Бритт.

Свет мигнул и погас. Воцарилась кромешная тьма.

Рейли бросил фонарь, забил ногами и через пару секунд оказался у машины. На ощупь нашел ветровое стекло, изо всех сил ударил по нему гаечным ключом. Стекло не поддалось. Он ударил еще несколько раз. Безрезультатно.

Его легкие разрывались от недостатка воздуха.

Он снова заколотил по стеклу и бил до тех пор, пока оно, наконец, не раскололось. Он стал стучать по нему ногами и в конце концов разбил. Рейли старался протиснуться внутрь, не обращая внимания на боль от осколков разбитого стекла.

Вслепую он нащупал руку Бритт. Никакой реакции.

Боже, нет!

Он нащупал ее ремень безопасности. Расстегнут! Рейли подхватил ее под мышки и вытащил через дыру в ветровом стекле осторожно, но быстро. У них обоих времени почти не осталось. В его легких уже не осталось воздуха, она была совершенно неподвижна.

Выбравшись из машины, Рейли резко заколотил ногами и стал подгребать свободной рукой, стремясь к поверхности. Его легкие уже не выдерживали. Он бил ногами изо всех оставшихся сил, но с каждым мгновением ему было делать это все труднее: ноги становились все более тяжелыми, ватными, непослушными. Он уже пять лет не тренировался в спасательных работах, потерял форму.

Рейли взглянул вверх, но там было почти так же темно. Он рвался из этого плена. Вверх. Вверх. Наконец его голова оказалась на поверхности, и он с жадностью глотнул воздух.

Но Бритт не дышала.

Он поднял ее голову, придерживая ее так, чтобы вода не касалась лица, и поплыл к берегу. Его организм все еще не насытился кислородом, он был обессилен, но плыл и плыл, преодолевая течение. Когда его ноги коснулись дна, он прошел остаток пути вброд, выполз на берег, подтащил за собой Бритт.

Он перевернул ее на спину, оседлал. Слабый пульс еще прощупывался, но она не дышала. Прижав ладони к ее груди, он начал делать искусственное дыхание.

— Очнись, Бритт, — приговаривал он, ритмично нажимая на ее грудь. — Не умирай. Ты еще повоюешь. Очнись, очнись.

Речная вода струилась по его лицу, затекала в глаза, но он не прекращал ни закрытый массаж сердца, ни уговоры, в которых зазвучал вызов.

— Ты назвала меня трусом, но это ты сдалась. Неужели ты отдашь свою сенсацию какой-то кукле? Ты никогда себе этого не простишь. Дыши, черт тебя подери!