Но дать настоящий ответ было не так легко. По правде говоря, я познакомилась с Линдли, когда мне исполнилось тринадцать. Вскоре после нашего рождения Мэй подарила ее своей сводной сестре, Эмме Бойнтон, которая не могла зачать ребенка самостоятельно. Я тосковала по Линдли, но совсем ее не знала. Бойнтоны жили к югу от наших мест, и муж Эммы Кэл зарабатывал на жизнь, участвуя в парусных гонках. Поэтому я познакомилась с Линдли, только когда ее приемная семья начала проводить лето в здешних краях: Кэл выступал за марблхедский яхт-клуб.

Бойнтоны пять раз гостили в Новой Англии, то есть в общей сложности около года. Если вычислить проценты, как это сделал бы Бизер, то станет ясно, что большую часть жизни Линдли провела вдали от меня. Поэтому когда Ева спросила меня, кто такая Линдли, я долго думала, но, в конце концов, поняла, что не могу дать ответа. Все события, которые формировали личность моей сестры и всерьез меняли ее жизнь, происходили без меня, в той реальности, к которой я не имела отношения. В дальнейшем я много раз задавала себе тот же вопрос. Когда Линдли умерла, я усомнилась в том, что вообще знала сестру.

В последний раз мы играли в прятки с фонариком тем самым летом, когда Линдли начала встречаться с Джеком. Джек и его брат Джей-Джей несколько раз приезжали на наш остров поиграть. С нами всегда играли шестеро-семеро городских, включая Джека и его младшего брата, а если посчитать приезжавших на лето ребят с острова Бейкерс, то десять — двенадцать, в основном мальчишки. Джек и Джей-Джей, в свою очередь, тоже постояли «на часах». В тот вечер с нами был новичок по прозвищу Вилли Мэйз,[6] бейсбольная звезда старшей школы Беверли. На самом деле его звали иначе, но он хорошо бегал, и все говорили, что он скорее всего станет профессиональным спортсменом. И он действительно им стал, но играл в низшей лиге, и то не долго.

Все знали, что Джек влюблен в Линдли. Тем летом ей исполнилось шестнадцать, а Джеку, кажется, семнадцать, хотя он выглядел старше, — видимо, потому что проводил много времени на солнце. Он был очень красив. Мы и раньше его видели — Ла Либерти с сыном ставили ловушки на омаров неподалеку от Бэк-Бич. Джеку пришлось самому выходить в море, когда старший Ла Либерти попал за решетку, подстрелив браконьера (в Массачусетсе браконьерство считалось в те времена вполне законным, хоть и предосудительным). Однажды парень улыбнулся нам, когда мы с Линдли тайком наблюдали за ним с берега, и мы обе чуть не упали в обморок.

Тем летом Кэл со своим пьянством совсем вышел из-под контроля, поэтому мы вынуждены были играть лишь «когда погода позволяла». На самом деле это значило «когда Кэл позволял». То есть мы играли, если Бойнтона не было поблизости. Впрочем, его почти никогда не было на острове. Ему отвели комнату в яхт-клубе, и там он по большей части и ночевал: яхтсмены сами его угощали выпивкой, когда он брал призы. Они позволяли Кэлу жить в клубе, поскольку могли за ним приглядывать, и знали, что он в таком случае завтра выйдет на старт. И потом, они разбавляли спиртное, если Кэл совсем уж слетал с тормозов, — так сказала Линдли. Не знаю, откуда ей было известно.

При «благоприятной погоде» стапеля были опущены — ребята быстро это вычисляли. Возможно, они догадались, что так бывает, когда лодки Кэла нет у причала. Если да — никто об этом не обмолвился, во всяком случае при мне.

В июле мы играли почти каждый вечер. В последний раз в прятках участвовали шестнадцать человек, в том числе девочка с соседнего острова, с которой Бизер познакомился в «Плеоне» — детском яхт-клубе. Она, честно говоря, была маловата для игры, но мы все-таки ее допустили, просто чтобы стало одной девочкой больше. Когда у нас оказывалось двое новичков сразу, мы обычно бросали монетку, чтобы выяснить, кто останется «на часах», но на сей раз никто не сомневался, что настал черед Вилли Мэйза, — девочка была слишком мала, и мы не решились бы оставить ее одну в темноте.

Джей-Джей и Бизер быстро подружились. Настолько, что брат показал Джей-Джею кое-какие свои укрытия. Это противоречило правилам, но мы простили Бизера. Ему все и всегда сходило с рук. И потом, это были не такие уж замечательные места, потому что мы с Линдли их знали.

Мы частенько прятались вдвоем. А если не хотели, то расходились по своим «территориям». Линдли принадлежала западная часть острова, возле бейсбольного поля, а мне — окрестности соленого пруда. Линдли было труднее найти, потому что ее укромные местечки находились далеко, а водящий обычно не решался чересчур удаляться от «домика», на тот случай если игроки начнут выбегать. Моя территория была меньше, зато укрытия — надежнее. Например, ветка дерева, на которой никто и никогда не мог меня отыскать, даже Линдли. Она обычно ходила туда-сюда внизу и не догадывалась посмотреть наверх, хотя я сидела буквально у нее над головой.

В тот вечер мы сыграли шесть раз — и это было много, поскольку игроков собралось порядочно и уходила масса времени на то, чтобы всех найти. Мы заранее условились, что «на часах» останется Вилли Мэйз, но его почти невозможно было осалить, поэтому в предпоследний раз Джек нарочно поддался, чтобы подставить Вилли. Он велел всем нам сидеть в укрытиях, пока Вилли Мэйз ни побежит к «домику». Потом Джек досчитал до ста, выключил фонарик и уселся под деревом в ожидании новичка. Пусть не сразу, но Вилли наконец вышел, и Джек, услышав шаги, просто встал, включил свет и осалил его, а потом, прежде чем тот успел возразить, крикнул: «Выходите!» — и мы вылезли из укрытий.

Если Вилли и понял, что его надули, то не подал виду. Славный парень, он просто молча встал к дереву и начал считать. Остальные многозначительно переглянулись и пошли по домам. Городские и ребята с других островов направились к лодкам. Они понимали, что придется отгрести в канал, прежде чем включить мотор, иначе шум разнесется над водой и Вилли Мэйз раскусит нашу шутку.

Мы с Бизером в молчании зашагали домой, но, когда пришли, в комнате Мэй горел свет, и мне расхотелось входить.

— Иди один, — сказала я брату.

— Куда ты? — Бизер явно встревожился. Тем летом он взял за обыкновение постоянно беспокоиться обо мне и всех моих делах.

— Я пока не хочу домой.

— Нельзя просто взять и уйти. Ты знаешь, мать этого не любит.

— Она даже не узнает.

— У нее горит свет. Она еще не спит.

— Все равно не выйдет из комнаты.

— А если выйдет?

— Скажи ей, что пришел домой раньше. Скажи, что я еще играю.

— Даже не знаю… Лучше бы тебе никуда не ходить.

— Господи, да я же не навсегда.

Я начала злиться, и брат это понял. Он посмотрел на дом Линдли, догадавшись, что я собираюсь именно туда.

— Тебе вообще не нужно у них бывать, — буркнул Бизер.

— А я все-таки пойду.

Он снова обеспокоенно взглянул на меня.

— Его нет дома, — продолжала я, имея в виду Кэла.

Бизер не перестал хмуриться.

— Я скажу матери, что ты еще играешь, — сообщил он, будто это с самого начала была его идея.

— Вот и умница.

— И не злись на меня, — попросил он. — Я всего лишь пытаюсь тебя защитить.

Я почувствовала стыд, потому что Бизер говорил искренне. Впрочем, меня не страшил гнев Мэй. Уже давно минули те времена, когда я боялась матери.

Он быстро взглянул в сторону причала, потом повернулся и вошел в дом, выключив свет на крыльце, как будто я уже дома. Бизер умный парнишка, очень славный. Я посидела на ступеньках, просто чтобы удостовериться, что на горизонте чисто, а потом решила пойти к Линдли и позвать ее с собой в Уиллоуз. Мы порой удирали туда, когда чувствовали в себе достаточно смелости, чтобы улизнуть с острова. В Уиллоуз мы катались на электромобилях или играли в наперсток — нам еще не было восемнадцати, но мы нравились ребятам, которые там работали, и они никогда не спрашивали документы.

Я решила пойти кружным путем, а потом увидела на тропе луч фонарика и вспомнила, что Вилли Мэйз ходит и ищет нас. Когда он направился к пруду, я срезала путь через дюны, вышла на тропу, сняла кеды и поднялась на крыльцо Бойнтонов. Стоя там, я заметила тетушку Эмму — она сидела у окна и читала при свечке. Я подумала, что Линдли наверху. Можно было запросто подойти к двери и постучать — тетушка обрадовалась бы, увидев меня, — но я хотела, чтобы сестра вышла незаметно, потому что Эмма ни за что не позволила бы нам отправиться в город. Во всяком случае, не в столь поздний час. А Кэл вообще не разрешал Линдли бывать в Уиллоуз. Я прокралась мимо окна к черному ходу. Дверь была заперта. Я нашла палочку, сунула ее в щель и так ловко поддела щеколду, что она даже не звякнула.