— Она врет.

— Мне нечего скрывать, — подала голос Ева. — Обыскивайте дом, если угодно, детектив Рафферти. Мистер Бойнтон тоже может войти, раз уж он с вами.

— Если не ошибаюсь, это официальное приглашение, — заметил Кэл, переступая через порог.

Рафферти попытался запротестовать, когда Ева отступила назад, пропуская зятя, но она придержала дверь для детектива и успокоила:

— Я знаю, что делаю. — На мгновение ее взгляд упал на висящее на окне кружево. — Входите же.

Рафферти подчинился.

Они обыскали дом. За годы, пока Кэл был женат на Эмме, он изучил каждый его дюйм. Даже Ева удивилась, насколько хорошо ему известна планировка. Он возглавил поиски и осматривал комнату за комнатой, иногда даже не по одному разу. Кэл выглядел очень взволнованным. Дважды обыскал погреб и в третий раз направился на смотровую площадку, когда Рафферти остановил его.

— Довольно, — махнул он рукой. — Анжелы здесь нет.

— Действительно нет. И я об этом сожалею, — произнесла Ева.

— Но она сюда вошла, — заявил Кэл.

— Да, вошла.

— Свидетели утверждают, что Анжела не покидала ваш дом!

— Пусть ваши свидетели сходят к окулисту, — посоветовала Ева.

Весть о колдовстве распространилась быстро: «Ева сделала так, что Анжела исчезла». Кальвинисты не сомневались, что Ева обладает магическими способностями. Даже ведьмы впечатлились.

— Анжела вошла в дом, но не выходила из него, — сказала Энн. — Я уверена. Не знаю как, но Ева это сделала.

На следующее утро Кэл и его сподвижники появились в полицейском участке и официально подали жалобу на Еву, обвиняя в колдовстве. Заявление было написано от руки, старым шрифтом, на правильном среднеанглийском языке. Первое в Салеме, со времен семнадцатого века, официальное обвинение в колдовстве.

Кальвинисты отправили копию в «Салем ньюс». Редакция, не зная, как к этому отнестись, опубликовала жалобу в колонке редактора. Священник немедленно указал на очевидный плагиат.

— Посмотрите сами, — сказал он. — Это текст Коттона Мэзера, от начала и до конца, вплоть до «раскрытия происков дьявола в Новой Англии». Если не верите мне, посмотрите в документах. Полный отчет о судах над ведьмами есть в Музее Пибоди.

— Какой у нас год? Какой век? — допытывалась Энн Чейз.

— Не понимаю, зачем мы вообще приняли от Кэла заявление, — возмутился начальник полиции. — Колдовство не считается преступлением. В Салеме это источник доходов.

— Я просто собираю улики, — заметил Рафферти. — На будущее.

— Против Евы? — пришел в ужас шеф.

— Я тебя умоляю…

Прошло почти три недели, прежде чем выяснилось, где находится Анжела. Она связалась с Рафферти по рации, с Острова желтых собак.

— Немедленно приезжайте и заберите меня отсюда, — настоятельно попросила девушка. — Я совершила страшную ошибку…

Начальник полиции стоял у Рафферти за спиной, пока тот слушал.

— Я не знал, что она там, — буркнул Рафферти.

Судя по всему, шеф не поверил. Они посмотрели друг на друга.

— И что теперь делать? — спросил детектив.

— Поезжай и забери ее.

Рафферти отправился на патрульном катере на остров. Мэй ждала на причале вместе с Анжелой. Рюкзак стоял у стапелей.

— Нужно было сообщить мне, что она здесь, — упрекнул Рафферти.

— Не моя тактика, — отозвалась Мэй.

— Значит, Ева тебе все-таки помогла.

— Она лишь предложила несколько вариантов. Анжела сама сюда приехала.

— А теперь сама хочу уехать, — саркастически заметила девушка.

— Хорошо, — кивнул Рафферти. — Но если ты скажешь, что собираешься обратно к Кэлу Бойнтону, я оставлю тебя здесь.

— Именно к нему она и собирается, — вмешалась Мэй.

— Преподобный Кэл меня не бил. — Анжела повернулась к ней. — Я же сказала, что случилось. Женщины забросали меня камнями.

— Камнями? — Рафферти поразился точностью догадки Евы.

— Но преподобный Кэл меня не тронул, — повторила Анжела.

— Тронул. По крайней мере один раз, — возразила Мэй.

Анжела покраснела.

— Она беременна, — объяснила Мэй.

— Это правда? — Рафферти взглянул на девушку. Ничего не заметно. Пока.

— Именно поэтому я хочу уехать. — Анжела начала плакать. — Говорю вам это по секрету. Никому не рассказывайте.

— Я не собираюсь хранить секреты, из-за которых ты можешь попасть в беду.

— Говорят вам, он меня не трогал!

— Я имею в виду не физическое, а сексуальное насилие.

Анжела пришла в ужас.

— Но он меня не насиловал!

— Да.

Анжела принялась объяснять, мол, Кэл всегда был к ней добр. Она говорила не умолкая. Об обвинении в колдовстве, о дьявольских отметинах, о том, как Кэл Бойнтон спас ее от геенны огненной. Какое счастье, что она оказалась избранной.

Рафферти видел, что Мэй махнула на Анжелу рукой.

— Девочка пришла слишком рано, — сказала она ему впоследствии. — И раньше такое случалось. Ничего не получится, если женщина окажется здесь прежде, чем будет готова.

Рафферти видел, что Мэй нелегко. Она привыкла, что женщины возвращаются к своим мучителям. Но ей не хотелось проигрывать. Тем более уступать мужчине, который все это и начал. Тому самому человеку, который разрушил семью Мэй.

Детектив отвез Анжелу в город, но, верный своему слову, отказался отправить ее к кальвинистам.

— Тебе не следует здесь оставаться, — посоветовал он. — У тебя нет друзей в другом месте? — Он решил не заговаривать о семье.

Рафферти настаивал, чтобы девушка подала в суд. Если не на Кэла, то хотя бы на женщин, которые ее избили. Анжела обещала подумать.

Он попытался подыскать ей комнату, но был конец октября и жилья для Анжелы не нашлось. Тогда Рафферти позвонил Роберте и объяснил ситуацию. Сообщил, что Анжела беременна. Он знал, что Роберта подыскивает соседку, чтобы пополам с ней платить за квартиру. Рафферти сказал, что заплатит за первый месяц, пока Анжела не нашла работу.

— Зачем тебе это? — подозрительно спросила Роберта. — Надеюсь, ребенок не твой?

— Очень смешно.

Анжела не продержалась месяц. Через неделю вернулась к кальвинистам. На сей раз не в женскую палатку, а в крошечный трейлер, удобства ради припаркованный рядом с трейлером Кэла.

Рафферти знал, что следующий ее побег — лишь вопрос времени. Он сомневался, что Кэл знает о беременности Анжелы. Если только они не собираются объявить о непорочном зачатии, девушка будет представлять огромную проблему для всех кальвинистов. Особенно для их духовного лидера, который сколотил изрядное состояние, проповедуя свои собственные десять заповедей. Второй из них было целомудрие.

Глаза у Рафферти начали болеть. Он пролистал оставшиеся бумаги. Досье Кэла было тоньше и старше, чем Евы. Первые записи в нем были посвящены избиениям Эммы Бойнтон — большую часть из них она отрицала. Пока ей не сломали челюсть. Когда Эмму допрашивали в больнице, она ни словом не обмолвилась о муже. Сказала, что упала с лестницы. По настоянию Мэй врач позвонил в полицию. Рафферти понимал: в девяностые это бы сделали без дополнительной просьбы. Сейчас везде висят плакаты Общества помощи женщинам и детям, пострадавшим от жестокого обращения, и врачи в первую очередь подозревают избиение. Если случайно оцарапаешь палец, тебя немедленно ведут на консультацию к психологу. Большинство коллег Рафферти полагали, что это уж чересчур. Но детектив помнил минувшие времена, когда люди делали вид, будто ничего не замечают, пока не появлялся труп.

Некоторым образом Рафферти сходился во взглядах с Мэй, хоть она ему и не верила. В ее представлении детектив был врагом. Обычно они оказывались по разные стороны закона.