Дионисио запечатал конверт с очередным письмом о кокаине, надписал адрес и отправился на почту, где обнаружил, что кто-то оказался проворнее и рано утром взорвал почтамт. Фасад снесло, а на искореженном косяке прикололи записку: почтовая служба временно переехала в здание городской ратуши. Придя туда, Дионисио увидел, что несгибаемый почтмейстер работает, как прежде, с неизменным хладнокровием.

– Привет, Дионисио. Как живется Пифагору из Ипасуэно?

– Возмутительно.

– Еще бы. Это чтобы ты не отправлял посланий к интеллигенции и властной элите, что правит нами столь просвещенно и человечно. От меня тебе спасибо. Здесь гораздо просторнее и удобнее, чем в старой конторе, и несравнимо меньше тараканов.

Дионисио улыбнулся и отдал письмо.

– Серьезно, Дионисио, заканчивай с этой писаниной. Люди в городе заключают пари на точную дату твоего убийства. Ставки так высоки, что, вполне вероятно, какой-нибудь игрок сам тебя прикончит, чтобы сорвать банк.

– Я думаю, все потому, что люди любят драматизировать.

– Ты меня удивляешь. Говорят, уже несколько попыток было. Народ считает, ты уцелел, потому что брухо и умеешь, помимо прочего, становиться невидимкой.

Дионисио положил руку почтмейстеру на плечо:

– Ладно, так всем и говори: он, мол, колдун, и каждый, кто попытается прервать его жизненный путь, мгновенно умрет сам. Позабавимся, мифологизируя Дионисио Виво, идет?

– Да уж, вот это забава, – ответил почтмейстер. – Договорились. У меня письмо для тебя.

Выйдя из ратуши, Дионисио вскрыл конверт – оказалось, первое из дальнейшей лавины писем почитателей. Телевидение и газеты допустили невероятную оплошность: никто не сообразил попросить у Дионисио интервью, и тому не случилось стать звездой экрана и появляться в телевикторинах. Он знать не знал, что по всей стране как грибы растут «общества Дионисио Виво»: люди обсуждают его высказывания и фантазируют о его внешности.

Это не так удивительно, как может показаться, ибо в стране телезвездами становились только иностранные актеры из зарубежных сериалов, мало кто мог позволить себе роскошь приобретать книги, и, соответственно, не встречалось нашумевших авторов. Но все же то была страна грамотных людей, кто жаждал знаний и образования, которые виделись важнейшими ступенями крутой лестницы, уводящей из нищеты. В результате здесь появилось, пожалуй, лучшее в Латинской Америке, если не во всем мире, собрание газет. Существовала масса качественных местных газет, несколько высоколобых изданий – их жадно и благодарно прочитывали даже те, кто в другой стране заглядывал бы в одни бульварные листки. У журналистов, как мало где в мире, появлялось нечто вроде свиты фанатов, обычно характерной для рок-звезд. Страстные письма Дионисио в самой престижной газете сделали его, хоть сам он этого не знал, звездой в утомленной стране, которую тошнило от разгула наркоторговли.

Вместе с тем страна была суеверна – страна, где возможно исповедовать все религии сразу, где благочестивый католик ничтоже сумняшеся молится богу Оксале, исповедует сантерию и посещает спиритические сеансы. Из всей гаммы верований каждый раз выбиралось, что больше подходит к случаю.

И вот портретисты призывали ясновидцев и медиумов, чтобы те подробно описали внешность суперзвезды журналистики, а некоторые члены «обществ Виво», обладавшие психической энергией и художественными наклонностями, даже сами писали его портреты. Все сходились на том, что он – белый, шатен, носит бороду и длинные волосы, глаза ласковые, как у оленя, а над головой просвечивает нимб. Появилась мода изображать его с пылающим сердцем, кровоточившим от боли за родину, и в результате получалось нечто среднее между Иисусом Христом и Девой Марией. Распространение «обществ Дионисио Виво» вызвало бум художественных заказов и беспрецедентный рост тиража «Прессы» – последняя выстроила новое здание редакции из бомбоустойчивого английского гранита и пуленепробиваемого стекла. Спрос на кумира был так высок, что после образования подобного общества у эмигрантов в Париже газета подумывала даже открыть там представительство – обрабатывать запросы и заявки на старые номера.