Мы знали, мы всегда знали, что они будут драться за нас до последнего, в первых рядах, оберегая других, используя свои силы до последней капли — если кто-то, как это было раньше, выйдет против нас. Могут ли они это сейчас? Может ли хотя бы он, безупречно спокойный, безмятежный раследник?".

Образы и мысли, приходящие из неоткуда, мешали сосредоточиться на беседе Эллора и Елайи, и Суна не сразу услышала, что Эллор окликает ее.

— Амарисуна? Амарисуна, как скоро ты планируешь уехать обратно в Андагриэль? Послезавтра через Умбариэль поедут тиа Молуэля, ты можешь вернуться под охраной их Стражей. Я так понял, что твои друзья собираются ехать дальше? — Эллор послал ей обворожительную улыбку. Девушка вздрогнула.

— Да, я думаю, я вернусь назад с тиа, раз ты предлагаешь, — Суна покосилась на Мориана. Эльф невозмутимо подлил себе добавки из кувшина.

— Прекрасно, — тиа откинулся на спинку стула, закинул в рот кусочек рыбы, опустил пальцы в стоявшую рядом плошку с водой и тщательно вытер пальцы салфеткой из плотной ткани.

— В таком случае, я надеюсь, вы остановитесь на ночлег у меня. После отъезда родителей тут стало пусто и довольно скучно, — с обезоруживающей простотой признался Эллор.

Мориан отпил из кубка, и лишь потом вежливо склонил голову.

— Благодарю за приглашение. Кстати, из чего сделан этот пон? Мне кажется, он немного крепковат.

Елайя обхватила голову руками.

— Пон… — прошептала она с явным отчаяньем в голосе.

— А что такое? — шепнула в ответ Амарисуна, наклонившись к уху девушки.

Елайя сделала вид, что отпивает из кубка.

— В последний раз, когда Мориан напился пона, он принялся сочинять стихи, — тихо ответила девушка. — И я тебе хочу сказать, что не уверена, что тиа Эллор выдержит декламацию очередного шедевра.

— Что, так плохо? — удивилась Амарисуна.

Елайя покосилась на занятого обсуждением рецепта пона Мориана.

— Ты гори, гори костер, там в реке плывет бобер, — с чувством прочитала она. — И поймал бы я бобра, но было холодно вчера.

— Врешь, — выдохнула Амарисуна.

— Честное слово. И это еще не самый худший боброобразец.

— Бобразец, — задумчиво протянула Суна. И с сомнением взглянула на эльфа

— А мне он кажется вполне вменяемым.

— Так он считай и не пил еще, — возразила Елайя. — Так-то он хмель не употребляет, но вот если дорога изрядно потрепала нервы…

Елайя взглянула на Целительницу и покачала головой.

— А это, по-моему, была его худшая поездка, — решительно закончила она.

***

Напуганная зловещими предсказаниями Елайи, Суна улизнула, не дожидаясь окончания обеда, отговорившись настоятельной потребностью выспаться.

Поплутала немного по дому, по ошибке забредя в комнату самого Эллора, посмотрела на фривольные рисунки на свитках, аккуратно сложенные на кровати, подивилась фантазии неизвестного художника и, не сдержавшись, сунула один себе за пазуху — на память. Постояла в коридоре, дожидаясь, пока перестанут гореть щеки, вспомнила указания Эллора (налево, вверх по лестнице, прямо, направо и за угол), подивилась простору и размерам Дома и наконец-то нашла отведенную ей — отдельно от Елайи, вот уж действительно много незанятого места! — комнату. Маленькую, светлую и очень уютную.

Вещи уже ждали ее возле кровати, меч был заботливо положен на покрывало, а ставни — приоткрыты. Суна подошла к окну и выглянула. Солнце уже начинало садиться, вызолачивая верхушки редких деревьев, за ними начиналось поле, по которому сновали туда-сюда эльфы. Заинтересовавшись, Целительница сложила перед глазами маленький кружочек из пальцев, закрыла один глаз, сфокусировала зрение и пригляделась. Эльфы стаскивали в центр поля ветки, которых набралась уже внушительная гора. Под деревьями на краю поляны по периметру стояли кувшины и кружки — складывалось впечатление, что их притащили со всего Умбариэля.

— Жечь они, что ли, их будут? — удивилась Амарисуна.

— Летописи древних, — раздался внизу голос. Суна опустила голову вниз и увидела мальчишку, обнимающего корзинку с крупными, темно-красными яблоками. Мальчишка с нескрываемым интересом смотрел на девушку.

— А у тебя волосы похожи на мои яблоки, — заключил он, поглядев еще немного, — только темнее, как будто подгнивать скоро начнут.

— Что еще за летописи древних? — проигнорировала сомнительный комплимент Суна. Мальчишка поставил корзинку на землю и сел прямо на яблоки.

— Ну, ты же на поляну смотрела? Вечером туда придут все, кто хочет. Мы будем есть, пить, общаться, играть. А когда совсем стемнеет, мы зажжем костер — большой-большой — и будем читать какую-нибудь летопись из хранилища летописей.

— Разве в нем не было пожара? — удивилась Суна. — Когда мы ехали по улице, мы видели…

— Был. Только мой дядя новое построил, на южной границе, рядом с нашим домом. Мы несколько ночей с друзьями летописи из старого хранилища в новое таскали.

— Зачем? — не поняла Амарисуна.

Мальчишка широко улыбнулся.

— Подарок тиа Эллору к этому празднику. Тиа давно планировал перестроить старое хранилище и сделать его более удобным и безопасным.

— Тиа Эллор — хороший тиа, правда? — провокационно спросила Целительница.

Мальчишка просиял.

— Самый-самый лучший, — убежденно ответил он. — Он нам с друзьями помог запруду построить.

— И что же за летопись вы будете читать в этот раз? — Суна вернулась к теме праздника.

Мальчишка почесал в затылке.

— Да я сам не знаю. Но ты приходи, у нас всегда весело. Познакомишься с кем-нибудь.

— Спасибо, я подумаю, — Суна отошла вглубь комнаты, потянулась, почесала щеку, скинула сапоги и вытянулась на кровати.

— Ладно уж, — пробормотала она, заворачиваясь в одеяло. — Посплю немножко, а там — посмотрим. Не послушаю, так хоть яблок поем… похожих на мои волосы. И вовсе они не с гнильцой! А спелые!

***

Дождь падал в высокую траву почти неслышно. Впереди — куда хватало глаз — простиралась земля, покрытая редкими кустарниками. Слева нависали хмурые горы. Там и тут виднелись огоньки жилищ, иногда легкий ветер доносил скупые обрывки разговоров. Мужчина, стоявший у окна, расправил за спиной белые крылья. Комната за спиной была погружена в темноту, лишь из-за полуоткрытой двери пробивался свет свечей.

В углу комнаты, невидимая во мраке, сидела, откинувшись на спинку кресла, женщина. Вот она поднялась, пересекла полосу света, — потянулся следом подол почти прозрачного платья, — подошла к мужчине и положила руки на его плечи. Черные, сложенные за спиной крылья, дрогнули.

— Еще немного… — Голос мужчины звучал глухо и устало.

— Амарг… — нежный, высокий голос перебил мужчину, как флейта перебивает нескладный разговор.

— Еще чуть-чуть… Только бы узнать, где они оставили эту дрянь… куда они ее запрятали, кому отдали на хранение! И можно будет начинать…

— Во имя древнего порядка…

— Во имя древнего Духа…

— Основать свой мир…

— И дать Ей силы вернуться…

Амараг повернулся к женщине лицом и провел пальцами по ее щеке.

— Аша… сколько же их, одурманенных ее силами, с нашей помощью?

— А сколько тех, кто искренне верит, что мы принесем своей силой покой? — ответила тихо женщина.

— Но есть и те, кто снова встанет на и х сторону.

— И погибнут, как недостойные, — твердо ответила Аша. И прикоснулась губами к щеке мужа.

— В конце концов, разве мы не правы? Разве Она действительно не принесет порядок и покой, четкость и ясность? Даже если ради этого придется переделать этот мир…

Мужчина снова отвернулся.

— Мы нашли две летописи, но в них нет никаких четких указаний. На всякий случай, я приказал сжигать все хранилища. Хотя, вряд ли кто-нибудь еще вздумает искать записи давних времен.

Аша сжала и медленно разжала пальцы на руках.

— А что с собранием Совета? Наши… друзья уверены, что им удастся убедить всех в тщетности опасений? Возможно, проще было бы убить эту назойливую Андагриэль?