Возле Целительницы стояли большой кувшин и маленькая кружка. К тому моменту, как всадники поравнялись с первыми деревьями, высаженными рядом с домом, Ситталь утрамбовала в землю последнюю цветочную луковицу (Ржавку Полосатую следовало сажать незадолго до первых заморозков), отряхнула и вытерла лежащим рядом полотенцем руки, и налила себе из кувшина.

Приятный ягодный запах пробежался с ветром до ноздрей Суны, и эльфийка сглотнула слюну. Ягодный настой — сладкий, густой, душистый. Сесть бы сейчас под одним из этих деревьев, вытянуть уставшие от полусогнутого положения ноги, и отдыхать, лениво наблюдая за колышущимися в проеме распахнутого настежь окна белоснежными занавесками.

Целительница заметила всадников, встала с колен и подняла ладонь в приветственном жесте. Мориан вежливо наклонил голову, пряча ладонь в складках плаща.

— Я могу чем-то помочь? — Целительница окинула взглядом замызганные штаны троицы и грязный плащ Суны.

— Да вообще-то, это я должна была бы спрашивать, — пошутила Амарисуна, спешиваясь. Услышав о цели ее визита, Ситталь всплеснула руками и немедля пригласила всех пройти в дом — отдохнуть и перекусить. Страж вежливо отказался, сославшись на необходимость вернуться к службе, и, попрощавшись (прощание с Елайей заключалось в усиленном подмигивании), повернул обратно.

— Мне действительно было очень плохо, — сказала Ситталь, когда все расселись за столом, сделали по глотку ягодного настоя и попробовали свежую выпечку. — И я безмерно благодарна, Суна, что ты проделала такой путь ради меня. Но сегодня утром все прошло как-то само собой. Так что я отпустила всех, кто так ухаживал за мной в эти дни, и отправилась возиться с цветами.

— Ну, а все-таки, что было? — полюбопытствовала Елайя. Амарисуна молча цедила напиток и пристально смотрела на Ситталь.

— Был вечер, я чувствовала себя просто прекрасно… — женщина слегка наморщила лоб, вспоминая. — Вылечила один вывих, дала снадобье от этой жуткой аллергии… да, потом прилетел шэт'та с посланием от моей подруги. Она прислала мне корешок ауры на пробу, я ее еще раньше просила. Говорят, что если его правильно заварить — получается прекрасное расслабляющее средство. Ну, ты, Суна, понимаешь, когда порой целый день исцеляешь чужую боль, очень трудно придти в себя.

Ситталь посмотрела на Амарисуну.

— Да… — казалось, эльфийка прислушивается к чему-то другому.

— Я заварила корешок — еще посетовала, что Парнан сама не принесла мне его, вместе б посидели, и…

— А что, твоя подруга тут живет? — вмешался Мориан.

Елайя дернулась. Манера эльфов обращаться на "ты" ко всем без разбору, иногда лишь добавляя титул, несколько резала ей ухо. Ситталь пожала плечами.

— Да. Иногда на нее нападают приступы лени, и она гоняет вестников почем зря. Так вот, я выпила настой, потом разобралась со своими травами, а потом… не помню. Помню только, что все тело стало ватным, пальцы замерзли. Потом — мгновенная темнота и ощущение, что кто-то… — эльфика замялась, подбирая слова. — Словно кто-то шепчет мне прямо внутрь какие-то слова, что-то требует… и холодно так, страшно… Но я же Целительница, — тут Ситталь улыбнулась. — Меня так просто не взять.

Говорят, тиа Гурималь ко мне заехал, так я, мол, вцепилась в него, и начала что-то говорить, говорить, спрашивать…

А утром сегодня просыпаюсь в прекрасном настроении, такая бодрая, будто отдыхала неделю, — сидят вокруг меня, бледные, не выспавшиеся, у половины слезы градом — не понять, то ли расстроились так, то ли от аллергии этой. Так что, хвала Древним Духам, что бы то ни было, все обошлось.

Ситталь потянулась за кувшином, чтобы подлить всем настоя.

— Бервена, — тихо сказала Суна. Рука Ситталь замерла.

— Что?

Суна покраснела.

— Прости, это я так… просто, подумала.

— В чем дело? — Мориан повернул голову к Амарисуне. — Что подумала?

Девушка подняла на него глаза.

— Слабость в теле, быстрая потеря сознания, мерзнущие пальцы, спутавшееся сознание — это очень похоже на бервену. Кроме того, аура очень похожа на бервену внешне. Трудно отличить, если не присматриваться специально. У них вкус разный, но если не знать, каковы они на вкус каждая по себе, то и не отличить.

— Никогда раньше не пробовала ни того, ни того, — растерялась Ситталь. — То есть, тот корешок ауры был первым, но… При чем тут бервена?

— Что за дрянь такая, объясни, наконец, — не выдержала Елайя.

Амарисуна нервно сплела пальцы рук.

— Бервена — слабый яд. Обладает снотворным эффектом, погружает в состояние, при котором сильно замедляются реакции и способность адекватно реагировать. Снижает способность сопротивляться… чему угодно.

Мориан закрыл глаза и вздохнул.

Ситталь медленно отпила из кружки.

— Бервена… Я сильный Целитель, Суна. Бервена не причинила бы мне сильного вреда.

Мориан хмыкнул.

— Да и откуда бы ей у меня взяться… — Ситталь осеклась.

— А где твоя подруга? — Мориан открыл глаза и посмотрел на Целительницу. Та смутилась.

— Она уехала сегодня утром. Думаешь, она перепутала корни? Тогда она, должно быть, очень мучается. И ей стыдно признаться мне. Поэтому она уехала?! — разволновалась Ситталь.

— Возможно, — загадочно ответил эльф.

— Хотела бы я знать, в чем дело, — пробормотала Амарисуна в полголоса.

В этот момент в дверь вкрадчиво постучали.

Нарисовавшийся на фоне проглядывающего сквозь рваные облака солнца, Страж церемонно и любезно сообщил, что тиа Эллор, сын тиа Эль и Лориенны, будет рад видеть прибывших у себя, и готов предоставить им ночлег.

Елайя и Суна переглянулись.

— Мы с благодарностью принимаем приглашение, — ответил за всех Мориан.

***

Молодой тиа Эллор напоминал сошедшего с картинки героя. Амарисуна любила раньше разглядывать рисунки в свитках, сопровождавшие рассказы о великх деяниях и чудесных историях.

Эллор сидел безупречно прямо, словно между его руками был продет шест для поддержания осанки. Показательно скромная, но на диво идеально скроенная льняная рубаха подчеркивала гибкость и будто скульптурную выразительность идеального же торса. Штаны — свободные ровно настолько, чтобы не стеснять движений — были заправлены в начищенные до блеска сапоги.

Проголодавшаяся Амарисуна налегала на восхитительно приготовленную рыбу, приправленную травами. Мориан то и дело подливал себе из украшенного чеканной резьбой кувшина — что именно, Суна еще не успела попробовать.

Елайя смущенно жевала ломтик сыра.

Эллор откинул со лба серебристую прядь волос. Коротко подстриженные, сзади, они свободно падали на лоб густой челкой.

— Скажи, Елайя, неужели тебе не приходило в голову раньше посетить эльфийские земли? Не поверю, что ты всю жизнь провела в городах, — обратился он мягко к девушке на каярре.

Елайя, глядевшая на эльфа во все глаза, покраснела.

— Я не знала, будет ли правильно полукровке приехать, — ответила она тихо, но с некоторым вызовом.

— Разбавленная кровь… ну что ж, все равно же эльфийская, — ответил Эллор задумчиво. Суна перевела взгляд с него на Елайю и обратно.

" Интересно, что он думает на самом деле? Что Елайя должна стыдиться своего проихождения? Или же он искренен?".

Мориан ел молча, разглядывая большой прохладный зал. Дом тиа — по огнеопасной, но устоявшейся традиции — был построен из светлого дерева, и отделан деревом же внутри. Однако пол в зале был выложен из обтесанного камня, а в правом углу был сложен маленький аккуратный очаг — согревать помещение в холодное время. Широкое окно, прямо позади Мориана, было распахнуто настежь, но закрыто плотными занавесями. Легкий ветер приносил с собой свежий, сладкий запах цветов, растущих вокруг всего Дома.

Суне показалось, что Эллор даже рад невежливому молчанию эльфа — так не надо отвечать, выдерживая взгляд Мориана, усталый, изучающий, пристальный и внимательный.

" Правители были главной ценностью наших земель. Они знали, как обращать в помощь силу, окружающую нас. Они умели говорить с Древними Духами, не так, как сейчас пытаемся мы в святилищах. Они первые шли против тех, кто смел поднимать руку на находящихся под нашей защитой…