"Нас не тронут. Мы не мешаем никому жить.", — возражал отец. "Если изменить Закон хоть на немного, все закончится новой кровью и новыми смертями"

Когда однажды Андагриэль спросила, не думает ли папа, что было бы неплохо, если бы жители каждой земли умели себя защитить, отец сказал непонятные ей тогда слова:

" Память рода слишком крепка в нас. Мы вернемся туда, откуда начали. Надеюсь, что мы сможем найти другой путь".

Теперь Андагриэль понимала: отец боялся, что голос рода заставит эльфов вновь вернуться к своей прежней цели. Вот только изменившийся мир может этого не захотеть. Возможно, отец в глубине сердца был согласен с Умаль. Но он лучше нее понимал: даже если Совет согласится, десятки эльфов погибнут за пределами своей земли, прежде чем снова обретут силу, прежде, чем с ними снова начнут считаться. А затем — может повториться война, и род эльфов, до сих пор полностью не оправившийся от войны Предэпохи, исчезнет.

Совет, кстати, отклонил предложение матери — с тройным перевесом голосов.

А спустя некоторое время, Умаль вместе с дочерью отправилась в землю Алэмсуаэль, с визитом к Старейшинам и маленькой тиа, чьих родителей вместе с двумя десятками других эльфов, несмотря на все старания тамошних Целителей, унесла пришедшая с севера, неведомая ранее, болезнь.

Именно после этой поездки Тиа Умаль перестала заводить какие-либо разговоры о Законе, зато стала пропадать в хранилище летописей целыми днями. Ни муж, ни дочь, так и не смогли добиться от нее ответа, что же она искала.

Умаль даже съездила в одно из поселений эмъенов, на границах с Открытыми Землями — часть эмъенов, которых посчитали не принимавшими участие в войне и не поддержавшими своих Правителей, отправили жить в малоосвоенные земли, называемые Открытыми. Позже некоторые из них даже переселились в города. Кто-то прижился, кто-то — сполна узнал, что такое ненависть.

Хотя эльфы и объявили, что живущие в Открытых землях эмъены являются невиновными, в городах чаще всего предпочитали не разбираться, откуда эмъен явился и какое у него прошлое. Исключение составляли те земли, где — сперва наместниками эльфов, а затем и полноправными главами — были сельтены. Кое-кто поговаривал даже, что в войне сельтены были готовы поддержать эмъенов.

Большая же часть побежденных эмъенов сбежала. Поговаривали, что они отправились в пустоши, называемые Неосвоенными землями, что лежали за дальним горным перевалом, к востоку от бывшей земли Милари.

Так это или нет — желающих проверить не нашлось.

Собственно, поездка к эмъенам стала последней. По дороге из земли Суарэн, на тиа Умаль и ее стражу напал хорошо вооруженный отряд дьеши.

По невероятно счастливому стечению обстоятельств, по той же дороге ехал отряд Наемников. Они успели к тому моменту, когда дьеши положили всех стражей тиа — но не успели помешать воткнуть Умаль кинжал под ребра.

Когда тиа привезли в Андагриэль, она была еще жива. тиа Андагриэль хорошо помнила как Наемник влетел на взмыленной лошади во двор Дома, сопровождаемый перепуганными Стражами земли. Тиа Умаль, обмякнув, сидела в седле перед ним — Наемник обнимал ее одной рукой, чтобы она не свалилась.

Дальше была темнота и как вспышка в ней — картинка. Тиа, лежавшая на кровати, сжимающая в руках потрепанный свиток. Залитое кровью дорожное платье, спутавшиеся волосы и бледное, очень бледное лицо. Она так и не пришла в сознание — и Андагриэль не успела сказать Умаль все, что хотела. Не успела ни заплакать, ни почувствовать боли. Боль пришла потом, когда тиа вынесли из комнаты на погребальный костер.

С тех пор Андагриэль никогда не заходила туда.

Даже когда воспоминания возвращались к ней в ночных кошмарах.

Свиток перекатывался по столу, повинуясь легкому сквозняку, ходившему по дому. Собранные накануне ягоды были ссыпаны на подоконник. Время от времени их поклевывали подлетевшие птицы, осторожно косившие темными, блестящими глазами на сидевших за столом Ларну и Суну. Обе молчали, были мрачны и на птиц обращали не больше внимания, чем на сквозняк.

— Почему я не могу взять с собой Стражей? — спросила Суна уныло. — Я боюсь ехать одна.

— Потому, что обычная дорога размыта дождями, а Стражи не знают другой, — ответила Ларна. — Ты поедешь в Мэль и обратишься за помощью в школу Стражей Мэля. Там тебе найдется проводник до Умбариэля.

— Ларна, я… — девушка замолчала, недоговорив. Ларна была права.

Шэт'та — специально обученный вестник, прилетел из Умбариэля утром, через восемь дней после погребения Айкана. Опустился перед Ларной, и жадно накинулся на поднесенную в миске воду. В свитке, принесенном вестником, говорилось, что Целительница Умбариэля тяжело больна, болезнь неизвестна и тиа Умбариэля очень надеются на андагриэльскую Целительницу, так как она находится ближе всех к умбариэльским землям.

Ближе всех — в объезд пять — шесть дней пути.

Надеялись на Ларну, но поедет — Амарисуна, как более сильный Целитель.

И все было правильно, и нельзя было терять времени, да только очень уж не хотелось уезжать.

Суна посмотрела на вызолоченные солнцем верхушки деревьев и суетливо прыгающих над ягодами птиц и тяжело вздохнула. Шэт'та, дремавший на подоконнике, приоткрыл глаз и покосился на девушку. Амарисуна осторожно погладила маленькую ящерку по голове и шэт'та, поудобнее сложив перепончатые крылья, прикусил ее крошечными острыми зубками за палец — на всякий случай.

— Если тебе удастся уговорить Вихря сопровождать меня, и позволить надеть на себя седло — я буду очень тебе благодарна, — тихо пробормотала Суна — Мне страшно ехать с незнакомцем. Ты же знаешь, я не люблю уезжать из дома.

Нехорошее предчувствие сдавливало Целительнице грудь, будто она уезжает не на несколько дней, а навсегда.

Ларна перегнулась через стол и взъерошила Суне волосы.

— Я постараюсь. Запомни имя: Мориан Чилуэнь. Он эльф. Приедешь в школу Стражей и спросишь, как его найти, он там обучает. Пару раз он провожал меня в поездках.

— Эльф? — удивилась Амарисуна. — Воин Клана, что ли?

— Не знаю. Мориан не особо разговорчив. Знаю только, что в школе его очень уважают.

Ларна на несколько секунд закрыла глаза.

— Если же ты приедешь поздно… тогда постарайся найти новую Целительницу. В этом случае тебе придется остаться там на некоторое время.

— Ларна! — жалобно проговорила Амарисуна. — Из меня-то ученица никакая, а учитель?

Женщина покачала головой. Черты ее лица стали жесткими, суровыми, как всегда, когда она считала разговор решенным и законченным.

— Ты же не оставишь земли без Целителя, девочка моя? Нас и так мало — так почему Умбариэль должен лишаться помощи из-за твоей тоски по дому и неготовности выполнять свой долг?

— Я готова, — недовольно насупилась Суна. Ларна широко улыбнулась, мигом обретя прежнюю мягкость и доброжелательность.

— Вот и хорошо. А теперь — ступай собирать вещи, а я попробую найти Вихря.

— А его и не надо искать, — появилась в окне жутко недовольная морда единорога. — Вихрь тут, Вихрь все слышал и ответственно заявляет, что никуда отсюда не поедет. Тем более, оседланным.

Эльфийка нахмурилась.

— Ларна тут, Ларна все слышала и Ларна ответственно заявляет, что если Вихрь не будет сопровождать Суну, то единорог никогда в жизни не подойдет больше к ее клумбам с люфеной.

— Это жестоко, — потерся Вихрь рогом о ствол растущего под окном деревца. То жалобно скрипнуло и покачнулось.

Ларна ухватила единорога за морду и заглянула в глаза.

— Ты же понимаешь, что Мэль достаточно неприятный город. С тобой Суне будет безопаснее.

— А почему бы, ей не взять с собой Стражей? — спросил Вихрь исключительно из желания поспорить.

— Вихрь?

— Ладно, чего уж, я и сам хотел совершить небольшое путешествие, — проворчал единорог.