– Никак. Спасибо.

Смит – это был гениальный ход, думал Джеймс. Он понятия не имел, почему Кати вдруг так заинтересовалась Питером и Аби, но знал также, что подозрительность не в ее натуре. Она не из тех женщин, которые спрашивают – где ты был, стоит прийти домой на пять минут позже обычного, или допытываются, чем ты занимаешься вне дома. Кстати, в этом она похожа на Стефани, подумал он и ощутил давно не испытываемый приступ раскаяния. Ему нет оправдания! Стыдно, в самом деле, обманывать двух доверчивых женщин, которые любят его настолько сильно, чтобы ему доверять. Он сделал усилие и выкинул эту мысль из головы.

Джеймс ни секунды не подозревал, что Кати намеревается его разоблачить. Надо придумать убедительную причину, по которой Питер и Аби не хотят давать свой номер даже на крайний случай. Может быть, они находятся под охраной как важные свидетели? Или уклоняются от налогов? Или недавно поменяли номер, чтобы отделаться от агрессивных звонков бывших любовников Питера или Аби, и в полиции им посоветовали не давать новый номер никому, кто бы ни просил? Нет, лучше пусть это будет что-то более прозаическое, банальное… Ему, конечно, придет в голову подходящий вариант, и, к счастью – или к несчастью? – Кати останется Кати и поверит всему, что он ей наговорит.

А Кати тем временем мучительно гадала: чему верить? Уже можно было не сомневаться, что Джеймс что-то от нее утаивает, она только не была уверена, хочет ли знать это «что-то». Может быть, стоило дослушать Стефани до конца? Кати думала – не перезвонить ли ей снова, хотя толком не знала, что сказать. «Да, я практически обвинила вас в том, что вы бредите. Но теперь хочу еще немного послушать ваши бредни, чтобы решить окончательно – верить вам или нет». Едва ли этим она завоюет сердце Стефани. Кроме того, уже половина одиннадцатого, и, может быть, она уже легла спать. У Стефани маленький сынишка, наверное, ей приходится вставать ни свет ни заря, чтобы собирать его в школу, и поэтому она рано ложится. Разговор может подождать и до утра. А за ночь она окончательно разберется в своих чувствах. Джеймс, как всегда, позвонит ей из клиники. Надо придумать еще какой-нибудь способ испытать его, какой-нибудь новый вопрос, на который ему будет трудно ответить. И тогда она поймет.

– Я тут такое придумала! – сказала Кати, когда он позвонил на следующее утро. Она поднялась в шесть часов, потому что так и не сумела заснуть в эту ночь. – Я, кажется, сумею выбраться в Лондон завтра вечером. Сними комнату в отеле, чтобы не создавать проблем Питеру и Аби. Пусть это будет наш маленький праздник.

И отчетливо услышала, как Джеймс поперхнулся.

– В самом деле? Но это абсурд. Я хочу сказать, что у нас не будет времени. Ты же знаешь, что всю субботу я провожу с Финном.

И в это мгновение Кати поняла: все, что говорила Стефани, – правда! Она сделала последний заход:

– Но у нас будут два вечера и утро воскресенья…

– Идея восхитительная, – перебил ее Джеймс, – но после того, как в субботу я побегаю, высунув язык, по зоопарку или аквапарку, хочу поскорее лечь в кровать и забыться сном. Вряд ли я буду пригоден к общению. Прости, любимая. Может быть, в другой раз. Кстати, Стефани скоро разрешит познакомить тебя с Финном, и тогда ты сможешь приезжать каждые выходные.

– Хорошо, – спокойно произнесла Кати. – Как хочешь.

Она положила трубку. Ей было плохо. И она знала, что должна теперь сделать.

Когда зазвонил телефон, Стефани в компании Наташи как раз неистовствовала по поводу Джеймса и того факта, что, вернувшись вчера из провинции, он выглядел идиотски счастливым, пребывая в блаженном неведении, что Стефани наконец-то выявила его обман в полном масштабе.

– А что касается этой Кати… – начала Стефани, наверное, уже раз в двадцатый за последние два дня. Она заметила, что Наташа закатила глаза, словно желая сказать: «Только не с самого начала!» Но Стефани все равно не могла удержаться и хотела снова пересказать свой странный разговор с любовницей мужа, но тут, взглянув на цифры, высветившиеся в телефоне, поняла, что именно эта самая любовница и звонит ей сейчас. – Это она, – произнесла Стефани почему-то драматическим шепотом.

– Ну так ответь ей, – нетерпеливо сказала Наташа. Стефани сделала, как ей было велено.

– Алло, – сказала она как можно естественнее.

– Стефани? – проговорил уже знакомый ей голос. – Это Кати.

– М-м-м… – Стефани не хотела говорить, не услышав, о чем поведет речь Кати.

– Кажется, мы не слишком удачно поговорили в прошлый раз, и, возможно, в этом виновата я.

– Ну, такое случается, когда совокупляешься с чужим мужем, – выговорила Стефани не сдержавшись. И услышала, как Кати глубоко вздохнула, словно успокаивала себя, прежде чем снова заговорить.

– Я понимаю, какой это для вас шок, – сказала она. – Но поверьте – я пережила такой же точно шок. Когда Джеймс сказал, что вы расстались, у меня не было причины ему не поверить. А теперь… теперь я даже не знаю, чему и верить.

– И вы решили снова позвонить мне и обвинить в том, что я галлюцинирую?

«Да прекрати, Стефани, хватит уже», – мысленно одернула она себя.

Но Кати не отвечала на ее выпады.

– Нет, – сказала она. – Я просто жалею, что не дослушала вас. Я поняла, что он лгал мне. Честно говоря, Стефани, я не знаю, что мне и думать. – Ее голос дрогнул, и Стефани поняла, что Кати крепится, чтобы не заплакать.

– Ладно, – смягчилась Стефани, – давайте начнем сначала. Я позвонила вам, чтобы сказать, что мужчина, с которым у вас связь, – мой муж. Как я понимаю, вы считали, что он свободен. И что мы теперь будем делать?

Прошел час, Наташа выразительно посмотрела на часы, помахала рукой, прощаясь, и убежала по делам, а Стефани и Кати все еще говорили. Стефани обнаружила, что Кати встречается с ее мужем уже больше года. Они с Джеймсом вовсе не пытались скрыть свои отношения от кого бы то ни было. Кати не видела в этом необходимости, потому что понятия не имела, что они делают нечто предосудительное.

Кати же обнаружила, что ее дружок живет вместе со своей женой, – несмотря на то что последние несколько лет со времени их переезда в Лондон между ними бывали трения, они, несомненно, по-прежнему муж и жена. Она узнала, что Финн, к счастью, избавлен от такого бедствия, как развод родителей, и проводит с отцом не одну только субботу, а половину недели, а вторую же половину не может дождаться, когда снова увидит папочку. Еще Кати узнала, что, тогда как она сама полагала, будто поглощенный работой Джеймс в Лондоне терпит неудобства и жертвует комфортом, Стефани считала то же самое о его жизни в Линкольншире.

Обеим пришлось признать, что Джеймс ведет двойную жизнь. Стефани, у которой было два дня, чтобы привыкнуть к этой мысли, пыталась перенацелить свой гнев и сфокусировать его на Джеймсе, а не на Кати. Когда она вспоминала, что Джеймс точно так же дурачил Кати, ей было трудно ее ненавидеть.

В конце концов она спросила:

– И как же мы теперь поступим?

– Я хочу позвонить ему и сказать, чтобы он больше меня не беспокоил, – проговорила Кати сквозь слезы. Прежде никто еще не наносил ей такого удара, и она восприняла правду очень болезненно. – Я бы не стала красть мужа у жены, Стефани, ни за что! Можете мне поверить. Так бы и убила его своими руками. Я сейчас упакую его вещи и отвезу их в клинику, чтобы больше никогда в жизни его не видеть.

– Не знаю, – медленно произнесла Стефани. – По-моему, нам не стоит действовать поспешно. Не нужно говорить ему, что мы все узнали, пока не решим, как нам лучше всего поступить. Никогда не открывай карты преждевременно, говорит моя подруга Наташа. Их всегда можно использовать в подходящий момент, но стоит их раз показать, и этого уже не поправишь.

Стефани сама не знала, почему хочет отсрочить объяснение с Джеймсом. Пожалуй, отчасти потому, думала она, что было страшно – вдруг, когда она скажет ему, что знает про Кати, он с облегчением вскинет руки и воскликнет: «Аллилуйя, наконец-то мне не надо жить во лжи! Теперь я могу оставить тебя и соединиться с любимой женщиной». Ей казалось, что такого унижения она не перенесет.