– Я не просила его вернуться, – произнесла Андреа. – Я испугалась. В письме он писал, что хочет покончить счеты с жизнью. Я не могла просто сидеть и ждать.

– Такие вещи можешь мне не рассказывать! – перебил ее Страйд. – Они мне не интересны, поскольку касаются вас с Робином. Что произошло между тобой и Рейчел?

Он смотрел на Андреа как на подозреваемую, внимательно следя за ней, и наконец увидел то, что ожидал – чувство вины.

– Расскажи, почему ты ее убила.

– Я должна вызвать адвоката? – осведомилась Андреа.

– Ты решила, что я пришел арестовывать тебя? Андреа, оказывается, ты меня совсем не знаешь. Не беспокойся. Согласно заключению, составленному полицией Лас-Вегаса, Рейчел убил некий бродяга, называвший себя Трясучкой Бобом. Все, дело закрыто.

– А может, все так и было?

Страйд раздраженно вздохнул.

– Хватит играть в кошки-мышки, Андреа. Робин скорее убил бы себя, чем Рейчел. Кроме того, ты оставила очень серьезную улику. Мы обыскали машину, которую ты брала напрокат, и обнаружили в багажнике кровь и твои волосы. Ты убила Рейчел и отвезла ее в пустыню.

– Я хотела, чтобы он увидел Рейчел, – горько промолвила она. – Он так ее хотел. Вот и получил.

– Расскажи все от начала до конца, – попросил Страйд. – Мне необходимо знать правду.

Андреа кивнула. Дрожащими пальцами она засунула за ухо прядь, закусила губу.

– Вообще-то я не за этим туда ездила.

Она поднялась, вышла из-за стола и встала рядом со Страйдом. Принялась рассматривать фотографии на стене: свою, Страйда и Робина. Она не сняла их даже сейчас.

Страйд почувствовал запах табака. Андреа опять закурила.

– Джонатан, его письмо оглушило меня. Я сообразила, что нам с тобой грозит опасность. Надо мной она и тогда висела, но я ничего не предпринимала. Наверное, потому что она была от меня далеко. А когда Робин в своем письме все рассказал мне, я поняла, что должна с ним увидеться. Поверь, я и не думала ехать к Рейчел. Мне эта мысль и в голову не приходила. И я отправилась к нему. Ты был там и видел, во что он превратился. Я не поверила своим глазам. Это она сделала его таким.

– Ничего подобного, – возразил Страйд. – Он сам себя таким сделал.

– Нет, он не виноват. Робин всегда был слабым. Я всегда замечала за ним эту черту. Ее подметила и Рейчел. Она манипулировала им. Он поведал мне, чем она его привлекла. Расхваливала его стихи, говорила, что он гений. Заставила поверить в то, что они созданы друг для друга. Рейчел врала, но он-то принимал ее слова за чистую монету. После того как Рейчел расправилась с Грэмом, она отшвырнула от себя Робина. Он стал ей не нужен. Для него это являлось сильнейшим ударом. Он чувствовал себя так, словно ему вырвали сердце. Начал пить и очень скоро опустился. Для чего ему оставалось жить?

– Расскажи о Рейчел!

– Хорошо. Ехать к ней я и не думала. Робин сообщил мне, где она работает, но я пропустила его слова мимо ушей, я не к ней прилетала. С Робином я проговорила часа два, если, конечно, это можно назвать беседой. Он уже мало чего соображал, начинал бормотать что-то непонятное. Когда мне это опротивело, я уехала.

– Искать Рейчел?

– Нет. Я прибыла в аэропорт, чтобы сесть в самолет и вылететь домой, но постоянно мысленно возвращалась к Рейчел и к тому, что она сделала со всеми нами. Со мной. Временами я будто впадала в забытье. Как случилось, я до сих пор сама не представляю, но когда я очнулась, то обнаружила, что еду не в аэропорт, а назад, в Лас-Вегас. В клуб, где она работала. Я никогда не встречалась с Рейчел, но, как только она вышла на сцену, сразу узнала ее. Именно такой мне ее описывал Робин – изумительно красивой и холодной как лед. Я поняла, что мне недостаточно просто посмотреть на нее. Мне нужно было, чтобы и она увидела меня и созналась во всем, что сделала. Я подождала Рейчел на стоянке и двинулась за ней. Я зашла к ней в квартиру и высказала ей все, что о ней думаю. Что бы ты заявил незнакомому человеку, который походя разрушил твою жизнь? Я вспомнила о Робине, спившемся в трейлере, о нас с тобой, и это меня страшно разозлило.

– Она узнала тебя?

– Конечно. Рассмеялась, сказала, что отдает мне Робина. Она все знала о расследовании, о нас с тобой. Добавила, что мы с тобой благодарить ее должны за то, что мне она подарила мужа, а тебе – убийцу. Она хохотала над нами. – Андреа вдруг обмякла. – Я не знаю как… Не этого я ожидала от нее услышать. Она ни о чем не сожалела, не стыдилась. Глядела на меня своими холодными глазами, как на букашку, с которой можно поиграться и раздавить.

Страйд заметил, что руки Андреа задрожали. Ему не хотелось будоражить ее воспоминания до такой степени, чтобы она потеряла самообладание.

– А что она еще говорила? – спросил он.

– Лгала! – выпалила Андреа, и ее кулаки сжались. – Она всю жизнь лгала.

– В чем выражалась ее ложь?

– Во всем! Я сказала ей, что она не имела никакого права вторгаться в нашу жизнь. Робин любил меня. – Глаза Андреа превратились в щелочки, как у готовой наброситься змеи. – Знаешь, что она мне ответила? Что Робин все равно развелся бы со мной, потому что он уже не мог спать со мной и желал уйти с кем угодно, лишь бы не оставаться со мной. Он будто говорил ей, что ложиться на меня – то же самое, что ложиться на холодную доску, что у меня между ног нет ничего живого.

– Вот сволочь, – пробормотал Страйд.

– Да, вот когда я его узнала. Но сейчас Рейчел не врала. Это я все время лгала себе. Про Робина, про себя. Я стояла, слушала ее, и во мне закипала ярость. Никогда раньше я такого не испытывала. А Рейчел продолжала издеваться надо мной. Она, видимо, считала меня объектом для презрительных шуток. Как человек я для нее ничего не значила.

– И что ты сделала?

– Там на полке стояла ваза. Я схватила ее и хотела швырнуть на пол. Закрыла глаза, размахнулась, бросила. Куда-то попала, сама не знала куда. Раздался глухой стук, будто что-то тяжелое упало…

Сколько раз он слышал подобные рассказы от пытавшихся вызвать жалость к себе преступников, Страйд и припомнить не мог – давно сбился со счету. В таких случаях его сердце обычно каменело, но не на сей раз.

– …лежала на полу мертвая. Я смотрела на нее, ничего не понимая. Поверить не могла, что она умерла и это я убила ее.

– Рейчел умерла давным-давно, – проговорил Страйд.

Андреа смотрела на него умоляюще:

– Я даже не предполагала, что тебя снова втянут в это расследование, Джонатан. А никто другой никогда бы не догадался о такой связи в деле.

Страйд сознавал, что оправданий у Андреа нет и случись ей предстать перед судом, ее бы осудили. В то же время ему вдруг показалось, что ни она, ни Робин в общем-то не так уж и виноваты. Наверное, поэтому он не собирался никому рассказывать о своей тайне. Да и кому она нужна?

– Что теперь? – спросила Андреа.

«Вот именно. Что теперь?» – мысленно повторил Страйд и ответил:

– Ничего. Теперь нам всем придется жить с этим.

– Я знаю, как тебе трудно, – прошептала она и прибавила: – Уходить.

– Если честно, то мне абсолютно не трудно. Думаю, это поможет мне кое-что понять.

Ему очень хотелось встать и попрощаться, выйти и остаться одному, наедине со своей виной, но он понимал, что не должен оставлять Андреа без какой-нибудь надежды, без того, за что она могла бы зацепиться душой. Он чувствовал себя обязанным разубедить Андреа в том, что ее прошлое было сплошной ложью.

– Робин знал, что ты убила Рейчел, – сказал он, поднимаясь, – но взял преступление на себя. Он желал, чтобы его считали виновным. Ради тебя. Он ради тебя это делал, Андреа.

Только сейчас до Страйда наконец дошло – ему некуда идти. Он оказался бездомным в своем родном городе.

Он свернул на мост через канал, остановился там же, где стоял в тот вечер. А до него в тот вечер тут стояла Рейчел. Перед тем как отправиться домой и подбросить улики в его машину. Потом она стащила кроссовки отчима и встретилась с Робином. Тот поджидал ее неподалеку, на тихой улочке. Затем они отправились к амбару разыграть маленькую пьеску. С погоней, с порезами и клочьями окровавленной одежды. Уликами, попавшими вскоре в дело. Ставшими загадками.