Щелк, щелк, щелк.

– Я беременна, – сообщила Эмили и напряглась, ожидая его ответа.

Она сидела на диване в крошечной гостиной, неловко сложив руки на коленях. Грэм расположился в кресле напротив нее, держа в руке бокал с виски. Они только что закончили обед, ели приготовленную Эмили баранину на ребрышках, запивая шампанским.

Оба пребывали в блаженном расположении духа, отдыхали. В этот момент она ему все и выпалила.

– Ты говорила, что предохраняешься, – произнес Грэм.

Эмили наморщилась. Не такой ответ она ожидала услышать. В его голосе не было ни любви, ни радостного волнения, один легкий упрек.

– Да, я пила таблетки, но стопроцентной гарантии они не дают. Случайность. Божья воля.

– Я не уверен, что мы с тобой готовы к такому шагу.

– А я уверена, что к такому шагу никто не готовится заранее.

– Я говорю о ребенке. Нужно ли тебе сохранить его?

– Только не это! – воскликнула она. – Я не собираюсь убивать собственного ребенка.

Грэм молчал.

– Ты слышишь? Я не пойду на аборт. Как ты можешь предлагать мне такое? Ты же его отец. – Эмили поднялась с дивана, обошла столик, села перед Грэмом, взяла его ладони в свои. – Ты не хочешь, чтобы у нашего ребенка был дом и семья?

Всего несколько секунд он ошеломленно глядел куда-то поверх ее плеча, затем едва заметно кивнул. Эмили почувствовала громадное облегчение, широко улыбнулась, не скрывая радости. Она подскочила, обвила руками его шею, крепко прижала к себе.

Она долго покрывала поцелуями лицо Грэма, потом торопливо зашептала:

– Давай поженимся как можно быстрее. В будущую субботу.

Грэм улыбнулся в ответ.

– Хорошо. Уедем на уик-энд куда-нибудь на побережье, найдем тихую сельскую церковь. Если хочешь, возьмем с собой Рейчел.

Его слова вызвали в ее сознании неприятное легкое облачко. Счастливая минута заставила Эмили забыть о дочери. Но и оно сразу растаяло. Она почувствовала себя сильной и уверенной. «Все правильно, именно так и надо сделать. Может, ей наконец-то удастся создать семью. Семью, которой не нужно будет беспокоиться о деньгах».

– Я согласна. Возьмем ее с собой.

Эмили откинулась назад и начала расстегивать блузку, наблюдая за тем, как внимательно Грэм следит за движениями ее пальцев. Как только блузка упала на пол, он протянул к ней жадные руки, крепко сжал ее груди.

В это мгновение резко запищал висевший у него на поясе пейджер. От неожиданности они отпрянули друг от друга и вскочили. Эмили снова села, ее грудь вывалилась из-под сорочки. Грэм суетливо выхватил пейджер из чехла, с полминуты глядел на него, затем повернулся к Эмили.

– Прости, – сказал он, – мне нужно идти.

Эмили привела себя в порядок, пригладила волосы, убрала грудь под сорочку. Пожимая плечами, она улыбнулась Грэму:

– Все нормально.

Она проводила его до двери, постояла там, вдыхая свежий вечерний воздух, глядя, как Грэм отъезжает от дома. Она смотрела вслед его машине, пока та не исчезла в конце улицы. Эмили оставалась на улице еще некоторое время, наслаждаясь легким бризом, приятно холодившим лицо, потом вошла в дом и, бормоча что-то под нос, направилась в кухню.

– Как смешно у тебя сиськи болтаются, – вдруг услышала она за спиной чей-то голос.

Эмили обернулась и увидела Рейчел. Та сидела на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж. Ее короткие обрезанные шорты и топик плотно облегали бедра и полную грудь. Черные волосы Рейчел были мокрыми, словно она только что вышла из душа. Кожа блестела.

– Так ты подглядывала за нами? – удивилась Эмили.

Рейчел беззаботно пожала плечами.

– Грэм меня видел. Я не хотела вас прерывать. Такой момент.

У Эмили не было желания портить вечер перебранкой с Рейчел. Она отвернулась от нее и ушла в кухню.

– Опять взялась за старые штучки? – окликнула ее дочь.

Эмили остановилась как вкопанная.

– Что ты имеешь в виду?

Рейчел сморщила лицо и, передразнивая ее интонацию, пискляво произнесла:

– Я принимаю таблетки. Случайность. Божья воля.

– Ну и что? – резко отозвалась Эмили.

– А вот то! – Рейчел вытащила из кармана нераскрытую упаковку крошечных, зеленого цвета, таблеток. – По-моему, это противозачаточные таблеточки. Что ж ты их не принимала, мамочка? Или забыла?

Эмили всплеснула руками, закрыла ими рот. Лицо побелело. Вскоре она успокоилась и воскликнула:

– Ты ничего не понимаешь!

Рейчел ткнула в нее пальцем:

– Заткнись! Все я понимаю. Сучка ты, вот кто. Правильно мне папа говорил, что ты облапошиваешь мужиков.

Эмили молчала. Рейчел, конечно, права – она обманула Грэма, но это была ложь во спасение их обеих от опостылевшей ей нищеты. Эмили считала, что после стольких лет постоянной нужды она заслужила право на финансовую безопасность. Ей опротивела работа, она хотела пожить спокойно и в свое удовольствие, тем более что потребности у нее были весьма скромными. И еще она верила, что, расставив Грэму западню, совершила благое дело ему же – пройдет время и он поймет, как любит ее.

– Думаю, мне стоит поблагодарить тебя, – продолжила Рейчел. – Ведь папу ты таким же манером вокруг пальца обвела, да? Вот потому я и сижу тут? Конечно, ты прекрасно знала, что одной тебе его не удержать.

Эмили закусила губу. Хотелось закричать, возразить дочери, сказать ей, что она не права и все происходило совсем не так, но она молчала, и чем дольше тянулась пауза, тем убедительнее казались слова Рейчел.

– Ты предсказуема, – произнесла Рейчел.

– Собираешься все выложить Грэму? – спросила Эмили, догадываясь, каким станет ответ Рейчел.

Дочь никогда не упустила бы случая вставить матери шпильку. Все ее планы, разработанные с таким тщанием, рушились на глазах. Однако Рейчел удивила ее.

– Зачем я буду ему все рассказывать? Наоборот, такие штучки нас сближают. – Она поднялась с лестницы и исчезла в своей комнате.

Эмили умоляла полицейских оставить ей браслет, но ей даже не дали подержать его, лишь показали через пластиковый пакет, так чтобы она увидела надпись, и сразу убрали в кейс. «Вещественное доказательство, – объяснили Эмили и пообещали, что отдадут браслет после суда. – Если суд, конечно, состоится. Если удастся узнать, что случилось с Рейчел».

Эмили продолжала ходить по комнате. Боль в голове сделалась невыносимой. Эмили сдавила голову руками и застонала. Реальность оказалась ужаснее, чем она предполагала. Ей нужен был человек, кто утешил бы ее, к кому она могла бы прижаться и поплакать, долго и горько. Эмили остановилась и посмотрела на мужа. Его равнодушный вид вызывал у нее глухую ярость. Он стучал по клавишам компьютера, будто не только ничего не случилось, но и самой Эмили не было в комнате. Не обращал ни малейшего внимания на ее стоны и всхлипывания, на шорох ее шагов.

Щелк, щелк, щелк. Пальцы Грэма бегали по клавиатуре. Дочь Эмили убита, а он как ни в чем не бывало знай себе составляет банковские сводки.

Когда все это началось? Как она могла не заметить, пропустить момент отчуждения? Это же ее облапошили, заставили поверить в то, что она его любит и он ее тоже.

Эмили глядела на его спину и спрашивала себя: «Как случилось, что мы охладели друг к другу настолько, что перестали сопереживать?» Когда Эмили поняла, что Рейчел мертва, она могла думать лишь о том, что жизнь ее опустела, но произошло это сразу после свадьбы с Грэмом. Именно тогда между ними все закончилось.

Грэм обернулся, удивленный молчанием Эмили, увидел ее дикие глаза и ненавидящий взгляд. Она не знала, как справиться с навалившимся на нее горем. Джинн вылетел из бутылки. Эмили трясло от негодования.