— Не потому ли, что буддизм придает большее значение телу. Релаксация, концентрация… Людям кажется, что сразу наступает облегчение, — размышляла Луиза вслух.

Максу это не приходило в голову.

— Тогда как христианство более абстрактно, более сурово, найти к нему подход человеку труднее…

Тут в их разговор вмешалась Ева:

— По горло сыты далай-ламой!

Это была свойственная ей манера обрывать все разговоры Макса. Она не могла примириться с тем, что муж обладал незаурядным умом. Таково было мнение многих его знакомых. Умница, милый, скромный сверх меры — так характеризовали его другие, только не она. «Не такой уж он скромный», — ухмылялась она, ревнуя его к друзьям. По ее мнению, он трепетно относился к своему образу лишь вне дома.

— Знаешь, который час? Я хочу домой.

— А который час? — Макс взглянул на часы. — О боже! Нужно же еще отвезти домой няньку. Луиза, до скорого!

Они засобирались. Бланш, держась в сторонке, потягивала вино. Было трудно понять, что у нее на уме. Полина встретилась с ее сумрачным взглядом. Тайна наполнила ее стыдом. Она по-женски поставила себя на место знавшей правду Бланш: вот та самая молодая особа, которая провела вечерок с ее мужем, а теперь лгала, хотя ее коровьи глаза и выдавали ее. На ее месте Полина отхлестала бы ту по щекам. То бишь себя. Произошла странная непредвиденная вещь: ей было тяжелее иметь дело с женой своего ухажера, чем со своим собственным мужем. Но тут же пришло в голову: «Она ему больше не жена». Было бы желание, а освободиться от любой неприятной мысли проще простого.

И все же поздороваться с Бланш духу у нее не хватило, и она осталась стоять возле Марка, который рассказывал ей о матче. Она ждала рокового вопроса: «А как прошел твои ужин?» — и потому не слушала мужа, а думала, что ему ответить. Но судьба была к ней милостива: в тот самый миг, когда Марк начал фразу «А как…», случилось нечто подобное благословению свыше: на верхней ступеньке лестницы показался Жиль, и все мужчины бросились к нему с криками, что он пропустил лучший матч своей жизни. В этой какофонии мужских возгласов и женского смеха Полина и укрылась со своей тайной, своим смущением и своей радостью вновь видеть его. Теперь он делал вид, что не обращает на нее внимания. Она почувствовала волнение, свойственное лишь юности. А поскольку боролась с его проявлением, то и выглядела вдвойне смущенной. Марк решил, что она устала, а это было нормально для ее теперешнего состояния.

— Поздно. Как ты? — прошептал он, обняв ее за талию. — Не устала? Поедем домой. — И не удержался, добавил: — Ты очень красивая сегодня.

Жиль шел в прохладе летнего вечера так, словно передвигался по луне. Он покинул землю и перелетал с места на место, все вокруг было мягким, приглушенным и в конце концов свелось к лицу, которое было у Полины, когда он завладел парой белых ручек. «Странный у нее темперамент!» — думал он. Он был по уши влюблен. «Укол феи», — пришло ему в голову.

Когда же он подошел к решетке клуба, очарование рассеялось. Ему снова нужно было подпитаться, увидев предмет своего вожделения. Без Полины не было и волшебства. Струны, которые она в нем затронула, перестали звучать, он пришел в себя и убедился в том, что реальность более прозаична, чем пейзаж женщины, на который он взирал весь вечер… Предстояло встретиться с ее мужем, а также, не исключено, и с Бланш. Причем встреча с женой пугала его больше, чем встреча с Марком. Муж был ему нипочем. Он запросто сможет общаться с ним. В конце концов, он еще не совершил ровным счетом ничего предосудительного или некорректного по отношению к нему. Но он все рассказал Бланш… И только теперь вспомнил об этом, А если она в присутствии Полины станет его расспрашивать, как прошел этот многообещающий вечер? Он толкнул решетку и вступил в аллею, под его поспешными шагами заскрипел гравий дорожки. Пахло розами, он нагнулся сорвать одну, но удержался. Кому он преподнесет ее? Бланш? Он мог бы преподнести Бланш не одну розу, а сотни. И сделал бы это с большим удовольствием, чем если бы дарил их Полине, ибо прошлое не умерло. Когда он поднимался по лестнице, его рука скользила по тем же перилам, за которые до него держались и Бланш, и Полина. Вихрь мыслей и чувств одолевал его, он справился с ним и сделал соответствующее выражение лица. После чего вошел в ресторанный зал.

Сколько слов! Все говорят, говорят, не важно что, лишь бы говорить. А потом ни о чем не помнят, настолько это все не важно.

— Старик, ты пропустил потрясающий матч! На что ты нас променял? Прогульщик! — выговаривали Жилю друзья.

— Кто выиграл? — вместо ответа поинтересовался он. Они тут же наперебой стали ему пересказывать матч, а он молча их слушал. В это время Мелюзина говорила Полине:

— Значит, ты проводишь время без мужа и забываешь подруг!

— Вот именно, — подтвердила Полина.

— Ну и молодец! Надо было и мне так поступать, когда я была молода, а теперь слишком поздно. Я больше не презентабельна!

Полина улыбалась. Мелюзина была сама простота. Она вот не смогла бы согласиться на чьи-то тайные ухаживания! Она была недоступной никому, кроме своего мужа, верной женой. «Сделало ли это ее счастливой?» — подумала Полина.

Жиль слушал рассказ друзей, что позволяло ему держаться в стороне от обеих: и Бланш, и Полины. Бланш сидела одна и не сводила с него глаз. У нее что-то было на уме. Но что? Взглядом она давала понять: я жду момента, чтобы поговорить с тобой. Полина же избегала смотреть на него. И все же один раз их взгляды встретились. Она в секунду сделалась пунцовой. Он нисколько не забеспокоился, напротив, обрадовался: это было своеобразным признанием в любви. Стала бы она краснеть, если бы ее совесть была чиста? Или если бы она в совершенстве овладела игрой? Он отвел глаза. Был еще кое-кто, кто не сводил с Полины глаз. А именно Ева, которую поразило ее выражение лица. Никто ничего не заподозрил, а сердце Евы запрыгало в груди от предвкушения. Она больше не отводила от Полины глаз и одновременно следила за Марком. Тот рассказывал жене:

— До самого гонга он рисковал получить нокдаун. В дверях появился ночной сторож.

— Очень жаль, дамы и господа, но я должен закрывать.

Был уже час ночи.

Все гурьбой направились к выходу. Бланш оказалась рядом с Марком.

— Ну что, нашлась жена? — проговорила она с любезной улыбкой.

— И я самый счастливый из мужей! — С этими словами Марк Арну обнял жену за талию. — Вы знакомы с Полиной?

Женщины узнали друг друга и поздоровались.

— Благодарю вас, вы очень милы, — проговорил Марк, обращаясь к Бланш.

Жиль шел сзади и смотрел на Полину: волосы, затылок, трапеция спины, тонкая талия, бедра, ягодицы, икры. Она знала, что он на нее смотрит. Затем он подошел к жене.

— Ты знаком с Марком Арну? — спросила Бланш. Свет погас. Марк и Жиль поздоровались в темноте.

— Виделись в баре, — ответил Жиль.

— А вы тот самый Жиль, который пропустил матч! Ваши друзья все удивлялись, что вас задержало! Недоумевали, что может быть важнее трансляции матча по боксу.

— Увы, кое-что может, — отозвался Жиль.

На улице компания распалась. Слышалось: «Ну бывай! Какой матч, старик!» В мужчинах ощущалась необыкновенная раскованность. Женщины обнимались, склоняясь одна к другой, словно желая сделать ту ниже ростом. Одна лишь Мелюзина сгребла в охапку Луизу и прижала ее к своей огромной груди, не произнося ни слова. Каждая чета направилась к своему автомобилю. Все вели себя по-разному. Жан подал Марии локоть. Анри держал Мелюзину за плечи. Луиза и Гийом держались за руки. Сара с Томом шли рядом, очень близко друг к другу. А Жиль и Бланш остановились и стали разговаривать. Полина с Марком друг за другом спустились к парковке. Она ушла, не обернувшись.