— Почему вы об этом спрашиваете?

— А вот почему: вы ведь не станете разводиться, как бы я вас ни умолял. Я прав? — подводил он к тому, чтобы услышать от нее «нет».

— Нет, — жалким голосом ответила она, уже смирившись с неизбежным и боясь только одного: как бы он не исчез навсегда.

А про себя подумала: «Вот так они и действуют: сперва поймают тебя, приручат к себе, а потом что хотят, то и делают».

— Я очень этому рад, поскольку это доказывает, что вы такая, как я о вас и думал. А теперь я вам все объясню.

И он пустился в рассказ о том, что произошло накануне после вечеринки.

— Мне неизвестно, по какой такой причине, но моя жена пожелала прекратить процедуру развода. Она попросила меня вернуться, сразу после закрытия клуба. — Он помолчал, прислушиваясь, не отзовется ли она. — Вы не хотите со мной говорить?

В телефонной трубке долго не раздавалось ни звука.

— Что я могу вам сказать? — тихо выговорила наконец Полина.

— Не знаю. Что угодно. Все что хотите. Откройтесь мне, я готов ко всему, — с нежностью попросил он.

Она все молчала.

— Жизнь — странная штука, — продолжал он. — Я ждал этой минуты месяцы, почти перестав надеяться, отчаивался. И вот наконец… И надо же было так случиться, чтобы это произошло именно в тот вечер, который мы провели вместе с вами, после ужина, на котором я по-настоящему с вами познакомился.

То, как он это говорил, вызвало у нее усмешку. Но он об этом не узнал.

— Считаете ли вы, что я вправе отказать своей жене в том, о чем она меня умоляет, не подозревая, что таково И мое желание? — Он помолчал. — Я вам не говорил, поскольку ни к чему было, но я никогда не верил в этот развод. Женщина, выбранная мною в жены, была сильной, прозорливой, любящей, и я не мог понять, как она может разрушить нашу семью. Меня принимали за сумасшедшего, ослепленного своим горем. Мне дали почувствовать, что я это заслужил. Мне повторяли: ничего не поделаешь, придется устроить поминки по самому себе. Кажется, это песенка наших дней. — Он с горечью рассмеялся, затем наступила тишина.

У Полины появилось ощущение, что его слова «этот ужин, на котором я по-настоящему с вами познакомился» — лишь красивый оборот, не более того. Она чуть было не расхохоталась, услышав их. Почему бы прямо не сказать: ужин, на котором я вас соблазнил? Ведь это и было сутью происшедшего. Правда, сейчас уже поздно об этом толковать… Ей пришло в голову: «Вот незадача жена вернулась к мужу именно в тот день, когда он соблазнил другую!»

Оба примолкли. У Полины в горле от всего услышанного стоял ком. И в то же время она была тронута его искренностью. Особенный голос действовал безотказно. Родившееся накануне чувство продолжало робко жить в ней, несмотря на крутой поворот в отношениях.

— Вам будут давать советы… не слушайте никого, — вновь заговорил он. — Бывает, другие и правы. Но есть вещи, которые знаешь только ты сам. Любовь, которая живет в тебе, та, что ты внушаешь другим. Словом, мне трудно говорить, но… Я счастлив. Теперь вы знаете все, я ничего от вас не утаил. Мне понятно ваше удивление, мое было не меньшим. И ни за что на свете я не стану портить то, что случилось. Вы ведь не можете на меня за это обижаться?

— Нет.

Наконец она хоть что-то произнесла. Он чувствовал она сокрушена до такой степени, что не в силах вымолвить ни слова. Тогда он решил слегка подбодрить ее. Нежность, которую он испытывал к этой потерянном молодой женщине, смягчала его и без того мягкий и вкрадчивый голос.

— Думаете, для нас с вами что-то меняется? — с неподражаемой прямолинейностью спросил он.

Он прекрасно понимал, что этот вопрос порожден возвращением Бланш. Полина не посмела его задать. Он же, напротив, демонстрировал простоту и честность. Словно для него не существовало уродливых, постыдных или неуместных вещей, о которых нельзя было говорить. Она была ему за это признательна.

— Не знаю, — ответила она, слегка придя в себя.

— Я думаю, именно так вы себе и напридумывали. — И, чтобы вывести ее из колеи муки, заговорил более веселым голосом: — Какая же вы безумица!

Он надеялся, что она улыбнется или рассмеется, но ничуть не бывало. Он снова посерьезнел:

— Вы рассказали обо мне мужу?

— Нет.

— Вот видите. И бросьте мучиться. А вам не нужен еще один муж?

— Нет.

— Ваш со всем справляется?

— Перестаньте шутить, — выговорила она, все же улыбнувшись.

В их отношения вернулось галантное начало.

Увы, говорить больше было не о чем. Он сказал все, что хотел, а она была не в состоянии поддержать разговор.

— Ну что ж, до скорого!

— Да, — еле слышно выдавила она.

— Я вам позвоню. Обещаю, — прошептал волшебный голос.

— Спасибо, — совсем уж беззвучно выдохнула она.

— До скорого, — повторил он и повесил трубку. И пошла обычная жизнь. Она заплакала навзрыд.

Все ее мысли были о нем. Началась самая потрясающая любовная греза, которую ей довелось пережить У нее даже возникала потребность уединиться, собраться с думами, чтобы свободно перебрать в памяти сам ужин прогулку, все, что было сказано. Она словно укладывалась спиралью в корзину воспоминаний, безразличная ко всему, что не имело отношения к этому воображаемому любовнику. Порой она ясно отдавала себе отчет, до чего лишена здравого смысла ее греза. А другие люди, случалось ли и им уходить в такие химерические мечты? — размышляла тогда она. Разве нельзя хоть на время перестать думать о нем? Она пыталась жить, как раньше. Но по прошествии короткого времени что-нибудь вновь наталкивало ее на мысли о Жиле Андре: например, она проезжала на машине по кварталу, где они ужинали, или узнавала, что вышла книга об ангелах, или на глаза попадалось желтое платье, или сталкивалась в детском саду с Бланш… Как и любой другой, ее внутренний мир был населен лицами, связанными с определенными словами. Стоило выскочить такому слову, и тут же, как черт из табакерки, лезло уже и чье-то лицо, а за ним и целая вереница воспоминаний: переплетение мест, имен, других персонажей. Невозможно забыть все, о чем не хочется вспоминать: множество слов возвращало ее к ее новому увлечению.

Задумывалась она и о себе: была ли она как псе другие женщины? Означало ли мечтать втайне о мужчине, который не был ее мужем, падение? Разумеется, ответов у нее не было. И это все равно означало так или иначе думать о нем. Ей мерещился его голос, повторяющий все те речи, которые прозвучали из его елейных уст в тот незабываемый вечер. Все его слова нашли в ней пристанище, осели в уголках ее памяти и посверкивали всякий раз, как она до них добиралась, пошумливали всякий раз, как она перетряхивала себя. Проще сказать: этот человек вошел в ее плоть и кровь. А вместе с ним и то, что уже было, и то, что происходило, и то, что еще могло произойти, и то, о чем она мечтала, предчувствуя, рисуя себе мысленно картины, разыгрывая в уме сценки, где он подавал ей реплики. Он завладел ее жизнью. Более того, его присутствие было настолько ощутимым, что из разряда нереального переходило в разряд реального, и тогда происходила удивительная вещь: нечто круглое, щекочущее, баламутившее все внутри нее начинало жить внизу живота.

Жиль Андре вернулся к жене. Был ли и он так же околдован Полиной, как Полина им? Она мечтала, чтобы это было так. Но не верила. Этого не могло быть… В жизни мужчин ничто не оказывается в подвешенном состоянии из-за любви. Они любят параллельно с делом, которым заняты, или помимо того, что делает их незаменимыми и внушает уважение к самим себе. Они настойчивы и упорны, лишь когда нужно завести женщину. После чего женскому сердцу предстоит проделать большой путь, обильно политый слезами и обставленный словами, которыми мужчины оправдывают свое отсутствие. Жиль Андре полностью подтверждал это мнение: он перестал появляться в детском саду и не искал с нею встреч. Однако регулярно звонил и подолгу беседовал с нею. Нужно ли говорить, как она ждала этих звонков? Она была прикована к его голосу, не понимая, что происходит, а он… позволял времени течь, а вещам идти своим чередом.