Стив Ю, один из тех, кто занимался в их отделе тем же, чем и Марти, поднимался вместе с нею в лифте.

– Вы сейчас несколько, как бы это выразиться поточнее… взъерошенная, – сказал он. – Уж не напал ли на вас во время ленча какой-нибудь бандит?

– Нет, никто на меня не напал. – И Мартина попыталась одновременно расправить злосчастные листочки и ослабить ту судорожную хватку, какой она вцепилась в свою сумочку. В результате и то, и другое оказалось на полу лифта. Раньше, чем Стив успел прийти ей на помощь, Марти снова завладела своим имуществом и прижала его к груди, как бы обороняясь от невидимого противника. Стив вышел из лифта, озадаченно нахмурив брови.

Вирджиния с интересом посмотрела на нее.

– По-моему, для первого свидания ты вела себя слишком несдержанно, – заметила она.

– Не было никакого свидания, – заявила Марти, направляясь к своему столу. – Просто со мной произошла маленькая неприятность.

По глазам Вирджинии она поняла, что приятельница ей не поверила.

– Ничего серьезного, надеюсь? – сочувственно спросила Вирджиния, не спуская внимательных глаз со взъерошенной подруги.

– Да так, ерунда, – ответила Мартина и как ни в чем не бывало положила бумаги и сумочку на свой стол.

Тем не менее она прекрасно знала, что то, что с ней случилось, нельзя назвать ерундой. Она почувствовала к Брэду физическое влечение, и это ей очень не понравилось. То есть, разумеется, одно-единственное объятие вовсе не должно перерасти в роман, и все же плохо, что ей было приятно прикосновение его рук.

Брэд совершенно не подходил ей! Мало того, что он готов с легкостью отказаться от собственного ребенка, но он еще и презирает женщин! Не исключено, конечно, что Лидия лгунья, а Брэд – невинная овечка, однако, чем бы ни закончился суд, Макинтош все равно останется шовинистом. А если Мартина встретится с ним еще несколько раз, то спустя месяц она, чего доброго, и впрямь станет ходить в походы, удить рыбу и есть засохшие бутерброды. Она себя знала и понимала, что не устоит перед обаянием этого человека.

– Я совсем не умею готовить, – пробормотала она себе под нос.

Вирджиния насмешливо улыбнулась:

– Мне это давно известно. Или ты просто репетируешь? Если ты собираешься сказать ему об этом, то отработай интонацию и дикцию, а то он не разберет, что ты там шепчешь.

– Я размышляю вслух, – объяснила Мартина и вдруг спросила: – Слушай, тебе доводилось пробовать рыбу-монаха? Я ела ее сегодня в «Створке».

– Ты уходишь от разговора, – обиженно заметила Вирджиния и добавила: – Что же до рыбы-монаха, то название у нее довольно противное, так что я не горю желанием немедленно бежать в ресторан и заказывать ее.

– Между прочим она оказалась весьма недурна на вкус, – ответила Мартина.

Она засунула сумочку в нижний ящик стола и попыталась расправить бумаги. Они выглядели так, как будто по ним прошлись ногами… именно это с ними, собственно, и проделали.

– Он уже сдал кровь на тест? – спросила Вирджиния.

– Еще нет. Сдаст на следующей неделе, – небрежно бросила Марти, разглаживая смятые листки.

– Что ж, потерпи немного. Скоро ты все узнаешь, – утешила ее подруга.

– Ничего я не желаю узнавать, – заявила Марти, горделиво выпрямившись на стуле. – Результаты интересуют меня только с профессиональной точки зрения. И вообще – терпеть не могу мужчин-тарзанов!

– М-да, – понимающе кивнула Вирджиния. – Это как раз тот тип мужиков, который всегда тебе подсознательно нравился.

– Глупости! Я люблю мужчин мягких и обходительных, – возразила Марти.

Вирджиния расхохоталась:

– Это Гарри-то был мягким и обходительным?!

– Да ладно, чего о нем вспоминать, – огрызнулась Мартина. – Я признаю, что дала тогда с ним маху, но согласись, что раскусила я его довольно быстро. И извлекла из этой истории урок. Нет, меня больше не проведешь. Ты не представляешь, как этот тип – я говорю о Брэде – вел себя со своей женой!

– И все-таки будь осторожна и не попадись в капкан еще раз, – отозвалась Вирджиния и уткнулась в какие-то бумаги.

Марти твердо решила выкинуть на сегодня Брэда из головы. У нее все же отыскалось несколько неотложных дел, и ей не следовало отвлекаться. Никаких посторонних мыслей, внушала она себе, изо всех сил прогоняя прочь воспоминания о его кустистых бровях и насмешливых голубых глазах. Надо же – запомнил ее слова и повторил их в самый что ни на есть подходящий момент. «Сердечко уже трепыхается в груди, точно попавшая в силки птичка…» Надо признать, что чувство юмора у него есть, хотя юмор этот пошл и грубоват, как и он сам… Впрочем, ему сейчас так нелегко. Ведь предстоящее судебное разбирательство – вещь малопривлекательная.

Брэд, казалось, был заранее уверен в том, что тест на кровь снимет с него все подозрения. Он, конечно, не до конца разобрался во всех тонкостях лабораторных анализов, однако твердо усвоил главное: его слова о том, что он не является отцом Шэрил, скоро получат документальное подтверждение. Мартина понимала, что подсознательно она тоже полагает, что он тут ни при чем. Он уже убедил ее в этом, и теперь она размышляла над тем, что же на самом деле произошло. Может быть, с Лидией встречался какой-то проходимец, выдававший себя за Брэда Макинтоша? Надо не забыть показать ей фотокарточку Брэда, это почти наверняка поможет распутать клубок противоречий.

Мартина вздохнула и попыталась вновь сосредоточиться на работе, но тут же вспомнила слова Вирджинии о Гарри и загрустила.

Гарри! Да он совершенно не походил на Брэда, если, конечно, не считать того, что тоже пытался принудить ее делать то, чего она терпеть не могла. Ни в какие походы он ее, правда, не таскал, но зато с упорством маньяка требовал, чтобы она научилась вкусно готовить. И Марти честно пробовала читать поваренную книгу и стряпать какие-то немыслимые по сложности кушанья.

Но угодить Гарри ей все же не удавалось. Он всякий раз сокрушенно покачивал головой, мрачно благодарил за обед и уходил к себе в комнату. А еще он объяснял ей, как следует одеваться, и вечно водил в свои любимые рестораны, где ей совсем не нравилось. И пьесы они смотрели только те, что были в его вкусе…

Марти почти никогда не спорила с ним, потому что ей страшно не хотелось расстраивать его.

Да, она вечно уступала и в конце концов стала чувствовать себя чем-то вроде половичка у двери. Гарри был такой красивый, такой умный, такой сильный, что ей казалось – он всегда знает, как лучше. Иногда он говорил, что любит ее, и тогда она была счастлива и тоже думала, что любит его. Ах, эти властные мужчины! Какое множество женщин подпадало под их влияние!

Спустя несколько месяцев жизни с Гарри Мартине страшно надоело играть роль шахматной фигурки, которую мужская рука передвигает по доске жизни туда, где этой фигурке следует – по мнению мужчины – в данный момент находиться.

Марти смотрелась в зеркало и не узнавала себя. Женщина, глядевшая на нее, была одета не так, как привыкла одеваться Мартина Вудс, причесана не так, как обычно причесывалась Мартина Вудс… Короче говоря, Мартина Вудс могла вот-вот попросту исчезнуть.

Поняв, в чем дело, она попыталась изложить свое открытие Гарри. Несколько часов она втолковывала ему, что нельзя пытаться полностью переделать ее, что она тоже личность и что у нее тоже есть свои вкусы и пристрастия. Гарри все это время молчал. Он ровным счетом ничего не понял, и, когда это стало очевидно, Марти отбросила все церемонии и сказала:

– Я не желаю больше встречаться с тобой. Никогда!

Он собрал свои вещи и ушел, будучи уверенным, что она свихнулась, ибо нормальная женщина ни за что бы не отказалась от такого подарка судьбы, как он, Гарри. Мартине же после его ухода так полегчало, что она даже разрыдалась от счастья. Она получила хороший урок и навсегда запомнила его, и потому Брэду ни за что не удастся завлечь ее в свои сети.

Может, он и не отец ребенка Лидии, но зато от него ушла жена, которая, судя по всему, тоже захотела самостоятельности. Нет-нет, никаких мыслей о Гарри и Брэде… во всяком случае до конца рабочего дня.