Лариса молчала, потрясенная. Зато Кристина упивалась победой:

— А хотите знать, как мы с ним познакомились? Я уверена — вам это будет безумно интересно! Так вот, меня ему нашла мамочка! У него вообще очень своеобразная мамаша, правда? Уж такая заботливая — даже шлюху сыночку собственноручно выбирала! Да! Да, представьте себе — я не просто так согласилась на ее предложение, но и не за деньги! Мне никогда и никто не платил, и не смейте думать обо мне, как о шлюхе! Валера предпочитает называть меня своей наложницей — это, на его взгляд, более романтично. Мне негде было жить, а ваша драгоценная Изольда Ильинична предоставила мне эту самую квартирку взамен определенного рода услуг ее сыночку. И только теперь я понимаю, почему она остановила свой выбор на мне. Вам не кажется, что мы с вами довольно похожи? Нет, не лицом, конечно — куда мне до вашего лица. Но фигура, волосы… Да-да, фигура! Это сейчас я несколько поправилась, а вообще-то я такая же тоненькая, как и вы. Да и кожа у меня такая же смуглая, как у вас. Я не знаю, зачем им понадобилось наше с вами сходство. Неужели они еще тогда задумали этот спектакль? Однако я отвлеклась от основной темы. Так вот, это было четырнадцать лет назад, когда Валерику было шестнадцать. Вернее, почти шестнадцать. Он тогда еще совсем пацаном был, этаким птенчиком. Но уже тогда в постели был о-го-го, не воробей — гордый орел! Он четырнадцать лет ходит сюда, как к себе домой. И с работы, между прочим, едет не к вам, а ко мне. К вам он едет спать, а любит он меня. А вы, ваша свадьба… Думаете, зачем ему тот спектакль понадобился? Сами не догадываетесь? Я и сама сначала не догадывалась, он мне только потом сказал, после свадьбы, иначе я бы на это ни за что не согласилась — мне ведь было бы выгоднее, что б вы за другого замуж вышли. Он подстроил все так, чтобы эту сценку увидел ваш жених. Тот ведь наивно полагал, что такой сарафанчик в Москве имеет лишь одна особа. А по словам Валерика, сзади мы с вами потрясающе похожи — посмотрите сами, если бы вы не знали, что это я, да еще и одевали бы когда-нибудь этот сарафан, разве вы не подумали бы, что это вы сами стоите рядом со Сливкой? Одного я не понимаю — зачем он женился на вас? Он ведь любит меня, я знаю. Скорее всего, он от вас в чем-то зависит. Может, у вас родители какие-нибудь всемогущие? В общем, явно неспроста, и уж никак не по любви. Ему просто по какой-то причине был выгоден брак с вами, вот он и придумал тот невинный розыгрыш. А любит он меня. Если раньше я и сомневалась в этом, то после вашей свадьбы только убедилась. Это раньше он позволял себе по-хамски со мной обращаться. А после… Первое время после вашей женитьбы наши с ним отношения только ухудшились. Совсем ненадолго, зато конкретно. Я даже думала, что уже все кончено. А потом…

Кристина расплылась в улыбке и счастливо прикрыла глаза:

— Ммм!.. А потом нам с ним стало так здорово, как никогда до вас! Раньше он действительно обращался со мной, как со шлюхой — было дело, довелось всякого натерпеться. Зато потом… Последние семь лет — расцвет нашей любви. Он стал совсем другой, он стал такой нежный, такой ласковый. Правда, иногда ему хочется, как раньше, поиграть в шлюху и клиента, и тогда он очень многое себе позволяет. Но в общем и целом… Наши с ним отношения только выиграли от вашей свадьбы. И я бы, пожалуй, даже не стала ничего менять — меня все устраивает в наших отношениях, но… Видите ли, мне тридцать четыре года, и если я не рожу сейчас — я не рожу уже никогда. А родить мне хочется. К тому же, положа руку на сердце, мне просто надоело быть любовницей вашего мужа. Теперь я сама хочу стать его женой. Вы, как посредница, нам больше не нужны, у нас теперь и без вас полный ажур. Я отправляю вас в отставку.

Хозяйка прервала словесные излияния и посмотрела на часы. Лариса расценила этот жест, как намек на окончание аудиенции. Да ей и самой не хотелось здесь больше оставаться. Она уже узнала гораздо больше, чем хотела.

— Я могу забрать эти фотографии? — спросила она, с трудом поднимаясь из кресла.

Голос ее уже не был таким уверенным и даже высокомерным, как еще несколько минут назад. Теперь он был слабым и бесцветным.

— Да, конечно, — с готовностью отозвалась Кристина. — Только не надо спешить, задержитесь еще на несколько минут. Хотите кофе?

— Нет, — отрезала Лариса.

— Тогда, может, чаю? — настаивала хозяйка.

— Спасибо, нет! — ледяным тоном ответила Лариса и прошла в прихожую.

— Нет-нет, — преградила ей дорогу Кристина. — Не уходите, подождите еще несколько минут. Валера вот-вот должен подъехать. Если вы не застанете его здесь, он будет уверять вас, что я обыкновенная сумасшедшая, а он как будто не имеет ни малейшего отношения к тому спектаклю. Присядьте, вы же не хотите, чтобы он опять оставил вас в дураках? Кстати, сарафанчик тоже можете забрать, он мне больше не нужен. Зато вы сможете его продемонстрировать бывшему жениху как доказательство собственной целомудренности.

И Кристина всунула в ее руки свой сарафан. В это мгновение во входной двери заворочался ключ и через мгновение хорошо знакомый голос спросил недовольным тоном:

— Кристина, когда ты научишься закрывать дверь? Заходите люди добры…

В глазах его, столкнувшихся с раненным Ларисиным взглядом, сквозило бесконечное удивление и испуг.

Лариса не плакала. Как и несколько лет назад, после Генкиного предательства, очень хотелось плакать, но слез не было. Но не было и желания умереть, как тогда, семь лет назад. Напротив, наряду с болью и обидой за очередное предательство Лариса ощутила облегчение. Она семь лет, семь бесконечно долгих лет терзала себя вопросом: почему, почему, почему?! Но ответа не находила. И вот он, главный ответ ее жизни, сразу все встало на свои места. Но вместо того 'почему?' появилось другое. Почему Валера так поступил? Зачем он все это затеял?! Ведь он никогда не зависел от нее, как решила Кристина. Не было у Ларисы никаких влиятельных родителей. Скорее, Дидковские даже стеснялись столь скромных родственников, как ее родители. В кругу влиятельных банкиров рядовой музыкант и обыкновенная парикмахерша никогда бы не стали своими. Тогда почему, почему, почему?!

Лариса сидела в машине чуть в стороне от парадного. Странно, как Валера мог не заметить ее БМВушечку? Ведь свою-то поставил буквально в пяти метрах!. И даже Роньку не заметил — а тот, бедолага, вон как мечется, ведь видел любимого своего Валерочку… Наверное, просто не ожидал увидеть здесь машину жены — настолько был уверен в безопасности, что даже не стал оглядываться по сторонам. Видимо, все его мысли были о предстоящем свидании с многолетней любовницей. Да еще и беременной…

Прошло пять минут, прошло десять, пятнадцать… Дидковский все не выходил. Сначала Лариса была уверена, что он выскочит вслед за нею, станет умолять ее о прощении, попытается объяснить, что все это ложь, что все это не может быть правдой даже в страшном сне. И еще была уверена, что он непременно найдет нужные слова, те самые, в которые она поверит безоговорочно. И тогда все снова будет хорошо, они опять будут вместе, и она никогда в жизни не будет вспоминать эту страшную отталкивающую женщину, она просто-напросто выбросит ее из головы, она сможет, сумеет забыть. Потому что все, что сказала Кристина — это неправда, потому что этого не может быть никогда, ни при каких условиях. Потому что Валера ее любит, любит, он не может ее не любить, потому что он всегда, всю жизнь был рядом, потому что только ему она может доверять, только на него может положиться в трудную минуту. Он — спаситель, он не может быть предателем!

Время ползло, шагало, летело. Время стремительно мчалось прочь. Уже начало смеркаться, а он все не выходил. И с каждой следующей минутой Лариса все больше начинала верить в этот кошмар: раз он не выходит, не бежит за нею, не пытается объяснить и успокоить — значит, ему просто нечего сказать, нечем возразить… Значит — все это правда… Правда?!!