— Валер, — шепотом спросила Лариса. — А если у нас с тобой ничего не получится?

— Получится, не получится — обсудим через десять лет. Если захочешь — разведемся. Но не раньше, поняла? А иначе все поймут, что что-то в нашей свадьбе было не так. Договорились?

Лариса, еще несколько минут назад убитая горем, почему-то улыбнулась. Уж за десять лет до чего-нибудь додумается? А пока… Пока у нее нет другого выхода. В конце концов, Валера — родной человек, разве он может ее обидеть?

— Договорились. И… — она чуть замялась. — Знаешь, Валер, спасибо тебе…

Дидковский не ответил, только улыбнулся как-то особенно тепло, по-семейному. Зато в его глазах светилась искренняя радость.

Лариса с трудом втиснула машину между Вольво и Жигулями. Последнее время все сложнее было припарковаться — Москва буквально кишела автомобилями, а вот об автостоянках родное правительство все никак не хотело заботиться. Нет, что ни говори, а за городом и живется лучше, и дышится легче.

— Ронни, со мной! — скомандовала она.

Шикарный ухоженный пес даже не двинулся с места.

— Ронни! — Лариса дернула поводок посильнее. — Вставай, кому сказала!

Псина и не думала подчиняться хозяйке, только демонстративно отвернула морду в сторону.

— Ах ты, паршивец! Вставай же! Я же тебя не донесу на руках, я тебе не Валера!!!

Силой выволокла собаку из машины, захлопнула дверцу и включила сигнализацию. Направилась к входу в клинику, таща упирающегося пса практически волоком. С огромным трудом преодолела ступеньки крыльца. В коридоре собака стала более послушной, по крайней мере, перестала упираться. Видимо, почувствовала запах боли и страха, исходящий от этого места, поджала хвост, почти терлась о ноги хозяйки.

В приемном отделении сидели двое владельцев котов. К немыслимому Ларисиному удивлению, Ронни на них не отреагировал. Сердце заныло — бедный мальчик, как ему страшно!

Ждать не довелось вовсе: котов и собак, очевидно, осматривали разные доктора и Ларису практически сразу пригласили в кабинет.

— Присаживайтесь, — с профессиональной улыбкой на лице предложила медсестричка. — Доктор сейчас освободится, давайте я вас пока запишу. Фамилия?

— Дидковская, Л. А. И давайте обойдемся без адреса, хорошо?

Медсестра пожала плечом, мол, как угодно, желание клиента — закон.

— Так, это у нас далматин. Возраст?

— Двадцать шесть.

Медсестра удивленно уставилась на клиентку. Спросила неуверенно:

— Месяцев?!

— Лет, — холодно ответила Лариса. И только увидев выпученные глаза медсестры, поняла. Улыбнулась виновато: — Ой, простите, я задумалась о своем… Нет, конечно нет. Три с половиной года.

Сестра удовлетворенно кивнула, записала возраст собаки в соответствующей графе журнала учета посетителей. Потом поднялась из-за стола:

— Подождите минутку, я позову доктора, — и скрылась за дверью в смежную с приемной комнату.

Долго ждать действительно не довелось. Не прошло и заявленной минуты, как сестра вернулась обратно. Следом за нею шел доктор в белоснежном, отдающем голубизной халате. Профессионально окинул взглядом собаку, спросил, не поднимая взгляда к хозяйке:

— Что за проблемы? Что случилось?

Голос показался Ларисе смутно знакомым. Или, скорее, хорошо знакомым, но давно забытым. Попыталась вглядеться в лицо ветеринара, да доктор склонился над перепуганным до смерти Ронни.

— Не знаю, доктор, — ответила Лариса. — Как-то он себя странно ведет, что-то его беспокоит. Все время крутит головой, как будто пытается что-то с себя стряхнуть, поскуливает…

— Как насчет купания? Мыли недавно? — спросил доктор и, наконец, поднял глаза к посетительнице. — Или купался в реке, в водоеме? Лариса, неужели ты?!

Лариса застыла на мгновение. Брови чуть приподнялись, уголки губ поплыли в разные стороны:

— Андрюша? Николаенко?! Андрюшка, Боже мой! Откуда ты здесь?!

Доктор улыбнулся:

— Как и все, из Национальной аграрной академии, факультет ветеринарной медицины. А ты?

— А я вот, с собакой, — невпопад ответила Лариса. На мгновение задумалась, почувствовав, что ляпнула что-то не то, и весело рассмеялась. — Вот уж не думала, что ты станешь ветеринаром!

— Ну почему же? — чуть обиделся Николаенко. — О моем увлечении собаками весь класс знал. А ты тем более…

Вроде, совершенно нейтральное утверждение, но произнес его доктор как-то по-особенному, словно намекая на что-то, ведомое только им двоим. Медсестричка уткнулась в журнал, всем своим видом демонстрируя, что она тут по делу и совершенно ничего не слышит.

Лариса смутилась. Да, в самом деле, как же она могла забыть? Память тут же услужливо вытащила из соответствующей ячейки картинку. На ней совсем еще молодые, зеленые юнцы, одноклассники Лариса Лутовинина и Андрюша Николаенко встречались едва ли не каждый вечер, гуляли по вечерней прохладной Москве, и говорили, говорили, говорили без конца, боясь внезапной паузы, как огня. И правда, Андрей же чуть не каждый вечер рассказывал ей о своих планах на будущее, о том, что намерен поступать на ветеринарию. Как она могла забыть?..

Андрей, словно поняв всю неловкость ситуации, вновь обратил внимание на несчастную собаку. Перепуганный Ронни сидел, прижавшись к ногам хозяйки, боясь поднять голову и увидеть страшного злого человека в белом халате. Эх, если бы он еще мог заткнуть нос и не слышать угрожающего запаха боли и страха, исходящего от этого человека!

— Так что, говоришь? Купались? Ну-ка, признавайся, как на духу. Было дело?

— Было, доктор, — улыбнулась Лариса. — Он любит купаться, без конца за мячиком ныряет — любимое занятие, мясом не корми.

— Вот и докупался, — подвел черту доктор. — Отит. Обыкновенный отит.

— Отит? — удивилась Лариса. — Андрюш, ты что? Какой отит? Это же детская болезнь! Вернее, человеческая.

— Вот-вот, именно — человеческая. И собачья. Они, между прочим, практически всеми человеческими болезнями болеют. У них даже инфаркты с инсультами бывают, а ты говоришь — отит. Купался, вода попала в ухо, вытряхнуть не смог — вот и результат, воспаление. Приятного мало, конечно, но не смертельно. Тут главное вовремя заметить и помочь. Сейчас мы ему укольчик изобразим, антибиотик, дабы снять воспалительный процесс. Но антибиотик — он даже для собак антибиотик. То есть колоть его надо не менее пяти дней, лучше шесть-семь. Подряд, без перерывов и выходных, поняла? Мы даже в выходные работаем, мы вообще работаем круглосуточно. А еще купишь в аптеке вот эти чудодейственные капли, — Андрей чиркнул на рецепте с синей полосой пару строк, оторвался на мгновение, поднял голову, спросил: — Ты по-прежнему Лутовинина?

Тут же, бросив взгляд на холеную Ларисину руку с обручальным кольцом на безымянном пальце, усмехнулся, ответил сам себе:

— Как же, дождешься, чтобы такая женщина да еще и не замужем! Так как тебя записать?

— Дидковская, — едва заметно смутившись, ответила Лариса. — И что это за капли такие?

— Софрадекс. Хорошие капельки, — ответил Николаенко. — Венгерские. Между прочим, людям тоже их прописывают. Глазные и ушные в одном флаконе. По две-три капли в каждое ухо три раза в день. Сама справишься? Или привозить будешь?

— Да ладно, Андрюша, за кого ты меня принимаешь? — обиделась Лариса. — Справлюсь, конечно!

— Ну, знаешь, у нас клиентура разная бывает. Все больше из тех, из новых. Которые на БМВ да на Мерседесах рассекают, не соблюдая правил дорожного движения. Хозяева жизни. Которые пипетку в руках держать не умеют, предпочитают три раза в день привезти животное к ветеринару, — И, чуть стушевавшись от внезапной не вполне уместной откровенности, тут же добавил: — Ну, а нам это только на руку, нам клиенты лишними не бывают.

Отошел к аптечной этажерке, уставленной всевозможными флакончиками, бутылочками да тюбиками, достал искомое лекарство, набрал в шприц: