— Ну уж нет! Пусть все остается, как есть. Что ж, придется терпеть. Я сдержусь, я сумею. Я просто буду мстить ей потихоньку, чтоб не так обидно было. Мне ведь не обязательно будет бросать Кристину, когда я женюсь на Ларочке?

Изольда Ильинична рассмеялась счастливо:

— Господи, глупый-то какой! Да заведи себе хоть десяток таких кристин! Лишь бы Ларочка себе больше никого не завела…

Весна щурилась от слепящего солнышка, заливалась румянцем ярких красок, лоснилась жирной, не до конца подсохшей землей, отсвечивала задиристыми лучиками от окон домов, перламутрилась мелкой рябью Яузы, давно освободившейся от ледяного покрова. Деревья все еще стояли голыми, но уже не выглядели ни неживыми, ни даже уснувшими — безлистные ветки словно налились силой, выставили набухшие свои почки на обозрение: смотрите все, скоро, уже очень скоро, уже почти! Зато молодая травка уже вовсю пробивалась сквозь пожухлую прошлогоднюю, радовала глаз яркой зеленью на обочинах дорог и во дворах домов. Весна! Весна!

А вот за городом было пока еще не так радостно. Вековые сосны, верные стражи зимы, упрямо прятали землю от солнышка развесистыми своими лапами, словно охраняя несвежий, потемневший снег от бесславной гибели. Но весна брала свое, и невзирая на такую заботу, сугробы все равно таяли, скукоживались день ото дня, освобождая усталую землю от холодного покрывала. Здесь земля еще не прогрелась, травка еще не пробилась, даже лужи не просохли. И, несмотря на яркое солнышко, на веселое щебетанье птиц, кругом чувствовалась какая-то грустная унылость.

Дидковский-младший остановил машину под навесом у парадного входа в дом, обошел ее и открыл дверцу со стороны пассажира.

— Ух ты! — не сдержалась Лариса. — Ни фига себе — 'загородный домишко'! Скромняга!

— Да ладно, — смутился Валера. — Дом, как дом. Давай, выходи. Мама уже, наверное, заждалась.

Едва Лариса, опершись на руку кавалера, вышла из машины, как на высоком крыльце появилась нарядная именинница. Лариса со скромной улыбкой протянула ей букет:

— Поздравляю, тетя Зольдочка!

— Ах, детка, ты еще не забыла, что я просто обожаю лилии!

Дидковская наклонилась над цветами, тщетно пытаясь уловить нежный аромат, но воздух был насыщен смешанными запахами земли, прелой травы и хвои. Изольда Ильинична вновь подняла глаза к гостье.

— Ларочка, милое мое дитя! Как же я соскучилась! — и неловко обняла ее одной рукой, отставив другую в сторону, дабы не помять цветы. Отстранилась, отошла на шаг, оглядела Ларису с ног до головы, видимо, оставшись довольна, вновь улыбнулась. — А ты все хорошеешь, детка. Выглядишь просто великолепно! Ну проходи, проходи. Валерик покажет тебе дом, а я пока поставлю цветы.

Экскурсия по дому затянулась. Едва Валера успел показать дорогой гостье кабинет отца и просторную гостиную, как к ним присоединилась Изольда Ильинична.

— А спальни я покажу сама! А иначе это будет выглядеть как-то двусмысленно, — улыбнулась она. — Если хочешь, Валерик, идем с нами. Или можешь отдохнуть пока.

Дидковский предпочел второй вариант, и в дальнейшее путешествие по дому дамы отправились вдвоем. Изольда Ильинична провела гостью наверх, продемонстрировала три спальни, каждая из которых имела собственный дизайн. Самое же главное отличие было в цветовом решении.

— Вот, смотри, детка — это наша с Владимиром Александровичем спальня. Он у меня просто помешан на желтом цвете, ну и я, конечно, за столько лет к нему тоже пристрастилась.

Весьма просторная комната действительно была буквально насыщена желтым цветом. Стены были выкрашены светло-лимонным его оттенком, шикарное шелковое покрывало и тяжелые вычурные шторы имели гораздо более темный колер. Ковровое же покрытие было совсем светлым, но тоже желтым. Разбавлял же окружающую желтизну нейтральный белый: ненавязчиво, тонкими полосками молдинга выделяя некое подобие картин на стенах (скорее, этакой авангардной мазни все в тех же желтых разводах), подушечками-думками в креслах, уютным пуфиком перед зеркальным трюмо, белыми же матовыми светильниками. Даже ванна, прилегающая к спальне, тоже была отделана сплошь в желтом цвете, так же, как и сама спальня, лишь самую капелюшку допуская в солнечно-желтое царство инородный белый. Все так вычурно, так нереально красиво, что Ларисе трудно было поверить, что здесь, в этой красоте действительно можно жить, а не только любоваться, словно картинкой в дизайнерском журнале.

Довольная произведенным эффектом, хозяйка провела гостью дальше по коридору:

— А вот это гостевая, — и жестом фокусника, достающего кролика из цилиндра, открыла перед Ларисой дверь.

Эта комнатка была меньшего размера, но и маленькой ее назвать было сложно. По крайней мере, в ней совершенно свободно умещались не только две односпальные кровати, но и крошечный столик, рассчитанный, видимо, сугубо на поднос с кофейными принадлежностями, и два мягких уютных полукресла. Дверь в ванную комнату была чуть приоткрыта, и Ларисе даже не довелось проходить, чтобы обнаружить, что здесь тоже и комната и ванная решены в едином стиле и цвете, на сей раз светло-сиреневом.

— А это, — Изольда Ильинична провела гостью дальше, к самому концу коридора третьего этажа. — Это еще одна спальня. Мы отвели ее для Валерика. Правда, он бывает у нас очень редко, с ночевкой — так еще реже. Но мы для себя решили, что это его комната. По крайней мере, мы надеемся, что когда он женится, станет бывать у нас чаще. Естественно, вместе с супругой. Для него же и цвет подбирали — Валерик у нас любит розовые тона.

Хозяйка мило улыбнулась, впуская Ларису. Эта комната не уступала размерами первой, хозяйской. А отделана была, пожалуй, еще более шикарно. Нежно-розовый цвет окутывал, обволакивал негой, словно уговаривая путника отдохнуть, присесть в глубокое уютное кресло, пройтись босиком по мягкому ковру, прилечь на пушистое покрывало… Провела Изольда Ильинична Ларочку и в ванную комнату, существенно превышающую размерами ее собственную, желтую ванную. Здесь вместо традиционной стояла шестиугольная неправильной формы ванна-джакузи, а в углу пристроился упрятанный за матово-стеклянные стены кабинки душ. Стоит ли говорить, что все это великолепие было восхитительно-розового, этакого зефирного цвета?!

— Дааа, — протянула потрясенная гостья. — Остается только позавидовать Валеркиной жене. Хотела бы я иметь такую спальню!

Изольда Ильинична плотоядно улыбнулась — не этого ли результата, не этих ли слов она добивалась?! Но это еще не все, экскурсия еще не закончена, ведь Ларочка еще не видела самый лакомый, самый аппетитный кусочек этого дома!

— Ах, детка, это еще не все! Давай-ка спустимся на первый этаж, я покажу тебе, где мы отдыхаем.

Сам по себе бассейн, наверное, не вызвал бы у Ларочки такого восторга — ну бассейн и бассейн, что она, бассейнов никогда в жизни не видела? Но в сочетании с зимним садом создавалось впечатление самого настоящего, пусть и маленького, кусочка рая: голубая вода тихонько плескалась, то и дело посягая на бережок, усыпанный натуральным крупным песком, камешками-окатышами и самыми настоящими ракушками, и буквально тут же, у самого 'берега', начинались заросли экзотических растений — тут тебе и пальма, тут тебе и разлапистый, с резными листьями куст, названия которого Лариса не знала, тут тебе и тропические лианы, и орхидеи нескольких сортов! И даже птички свободно летали, щебетали себе в удовольствие над всем этим великолепием!

— Ой, тетя Зольдочка, какая прелесть! — не сдержала эмоций Лариса. — Я так за вас рада, вы просто не представляете! Как здорово! Вам теперь и в отпуск ездить не надо — вот он, собственный кусочек рая, всегда при вас!

— Ну что ты, детка, — возразила хозяйка. — Разве можно отказывать себе в полноценном отдыхе?! Нет, милая, это так, расслабиться после тяжелого дня, отдохнуть. Владимир Александрович, например, любит немножко понырять после сауны. А я и без сауны это дело уважаю. Ну что, пойдем к Валерику? Он нас, наверное, уже совсем заждался.