Однако хозяйка была права: сарафаны оказались абсолютно идентичны: та же ткань, тот же крой, тот же размер. И там и там отсутствовала бирка производителя, что не оставляло сомнений в кустарном происхождении вещей. Да, портниха оказалась нечистой на руку. Вернее, на совесть. Пообещав клиентке полный эксклюзив, пошила еще один точно такой же сарафан. А может, и не один. Хоть бы из другой ткани пошила, что ли, совести совсем у человека нет!

— Ну и что? — равнодушно спросила Лариса. — Приятного мало, но не смертельно. Тем более что я его ни разу не одевала и одевать не собираюсь. Могу даже подарить свой экземплярчик, дабы вам спокойнее было.

— Вы не поняли, — улыбнулась Кристина. — Мне ваш экземпляр не нужен, я точно так же, как и вы, не собираюсь его носить. Однако в отличие от вас мне однажды пришлось его надеть. Не по собственному желанию, уверяю вас, сугубо под давлением любимого человека. Причем он не только заставил меня надеть это безобразие, но и под угрозой расставания принудил изобразить из себя продажную девку на работе. Вернее, не на самой работе, а, так сказать, лишь на первом ее этапе.

— Ничего не понимаю, — искренне произнесла Лариса. — Мне-то какое дело до того, при каких обстоятельствах вам пришлось одевать этот сарафан? Это ваши личные проблемы, причем тут я?!

Кристина по-прежнему улыбалась, но почему-то теперь Лариса четко уловила за ее улыбкой настороженность, напряжение. И внезапно успокоилась, поняв: она боится. Да, эта странная женщина, Кристина, почему-то боится ее!

Однако ответ Кристины вновь ее насторожил:

— Ах, Лариса, неужели вы не понимаете, что если бы эта проблема не касалась вас, я бы не стала приставать к вам со своими глупостями! Хотите взглянуть, как все это происходило?

— Что происходило? — по-прежнему отказывалась что-либо понимать Лариса.

— То. Как я изображала продажную девку на работе. Хотите? Мой любимый даже запечатлел этот трогательный момент на память. Вот, полюбуйтесь.

И вновь в ее руках неведомо откуда возникло фото. Даже нет, сообразила Лариса, не одно, а два — одно оказалось в ее руках, второе осталось у Кристины. По-прежнему ничего не понимая, Лариса все-таки не смогла сдержать любопытства, и взглянула на фотографию. Сначала ничего не поняла, фото было вроде как пустое, вернее, не пустое, а так, словно обзорное. Просто выхвачен кусочек какой-то улицы, даже не столько улицы, сколько дороги. И лишь на заднем плане заметила чуть расплывчатые фигуры людей. Пригляделась внимательнее: да, так и есть, вот она, Кристина, ее легко узнать по сарафану. Если бы не сарафан — вовек бы не узнала, ведь она стояла спиной к объективу. Ох, и как она может показывать такие откровенные снимки совершенно постороннему человеку? Лариса даже покраснела: какой ужас! Прямо вот так, средь бела дня, на улице, среди людей, позволять кому бы то ни было так лапать себя?! Какой-то здоровенный амбал, явно не славянской внешности, запустил лапищу практически в самое интимное место! Фу, гадость какая! И Лариса брезгливо протянула снимок обратно:

— Не понимаю, каким образом меня могут касаться ваши проблемы. Знаю одно — на вашем месте я бы никогда себе этого не позволила, как бы сильно меня не уговаривал любимый человек. А вам стоило бы задуматься — если бы он вас любил, ни в коем случае не послал бы вас на это.

Кристина уже не улыбалась. Она только тревожно вглядывалась в глаза гостьи, словно пытаясь понять — шутит она, притворяется, что ничего не поняла, или действительно не понимает?

— Вот я и задумалась — к чему был весь этот спектакль. Нет, Лариса, вы не спешите отдавать мне фотографию, насладитесь моментом. Вы никого там не узнаете?

— Вас, — без раздумий ответила Лариса. — Вот же вы, в сарафане…

— Правильно, — согласилась Кристина. — А больше никого не узнаете?

Лариса вгляделась в снимок. Если бы эта троица была на переднем плане, было бы легче узнать в светлых пятнах знакомые черты. Но лица получились какие-то размытые, расплывчатые. Хотя стоящая рядом с Кристиной подружка показалась Ларисе как будто бы знакомой. Неужели…

Кристина услужливо протянула второе фото:

— Вот, попробуйте рассмотреть здесь, этот снимок более четкий.

Лариса взяла фотографию. Да, Кристина оказалась права — этот снимок был гораздо более четкий, но его портила обрезанная напополам фигура прохожего, случайно попавшего в кадр, видимо, из-за этого Кристина ее и отбраковала, несмотря на более высокое качество.

— Сливка?! — удивилась Лариса. — Вы знаете Сливку? Откуда?

Кристина усмехнулась:

- 'Знаю' — слишком громко сказано. Мы виделись с ней всего лишь один раз. Она помогала мне более правдоподобно сыграть роль проститутки.

Ларисины брови разлетелись в удивлении:

— Сливка? Проститутка?!

Да нет же, этого быть не может! Бред какой-то! Конечно, Сливку при всем желании нельзя назвать белой и пушистой. Всю жизнь пацанов любила, не умела сказать слово 'нет'. Ее и просить-то особо, наверное, не надо было, но что бы вот так, на трассу?! За деньги?!! Быть такого не может!

— Ой, Кристина, боюсь, вы что-то путаете. Такого просто не может быть, Сливка не проститутка, она никогда не зарабатывала подобным образом. Ее можно назвать любительницей, но чтоб так…

— Вы не совсем правильно поняли, — прервала ее Кристина. — Наверное, я неправильно объяснила. Я вовсе не утверждаю, что ваша Сливка зарабатывает этим себе на жизнь. Она лишь помогла мне изобразить, что мы с ней обе зарабатываем этим, понимаете?

Фу-х, Лариса вздохнула с облегчением. Ну слава Богу, разобрались! А то она уж чуть было не поверила, что мир плоский, как огромный лист фанеры, и покоится на трех гигантских слонах.

— Она помогла мне по просьбе моего любимого, — продолжила объяснение Кристина. — Я ее не знаю, мы с ней больше никогда не встречались. Ее привел туда мой любимый, он выстроил всю мизансцену, он срежиссировал весь этот спектакль…

— Экий он у вас эстет, — усмехнулась Лариса. — Вам с ним, поди, не скучно — такой, наверное, затейник!

— О, да! — торжествующе улыбнулась Кристина. — Он у нас такой!

— У нас? — удивилась Лариса.

— У нас, — подтвердила Кристина. — А чему вы удивляетесь? Вы полагаете, у нас с вами не может быть одного любимого на двоих?

Лариса высокомерно вскинула голову:

— У нас с вами, милочка, ничего общего не может быть, не надо заблуждаться! Я не играю в такие игры, где всё вокруг народное и всё вокруг моё.

— Вы полагаете? — ехидно спросила Кристина. Ноздри ее нервно затрепетали: — Взгляните повнимательнее, дорогая, неужели вам там больше никто не знаком?

— Нет! — уверенно заявила Лариса. — У меня нет знакомых с такой экзотической внешностью и повадками пещерного человека!

Кристина хохотнула:

— Это вы о том козле, который мне под юбку влез? О нет, он в данном случае такой же актер, как и мы с вашей Сливкой! Нет-нет, сбоку, обрезанная фигура. Разве вы с этим человеком не знакомы?

И только тогда Лариса вгляделась в того, кого считала на данной фотографии лишь досадной нечаянной помехой.

— Вале… Не может быть. Откуда вы его знаете?

Кристина довольно кивнула:

— Валера, Валера. Я вам битых полчаса толкую, что любимый у нас с вами один на двоих, а вы никак не хотите понимать намеков.

— То есть… Вы хотите сказать…

Лариса побледнела. Прямые плечи вдруг как-то осели, спина сгорбилась. Нет, нет, этого не может быть… Кто угодно, только не Валера! Он не мог ее предать, он же не Горожанинов! Он ее любит, ему никто не нужен, кроме нее…

— Я хочу сказать, — голос Кристины прозвучал неоправданно резко и категорично, улыбка напрочь сползла с ее лица. Теперь на нем читалось торжество. — Я хочу сказать, что ваш муж по совместительству является моим любовником. То есть скорее наоборот: мой любовник по совместительству является вашим мужем. Потому что сначала он стал моим любовником, и только спустя семь лет — вашим мужем. Да-да, дорогая моя, мы с ним делим это самое ложе уже четырнадцать лет!