Меня, опять же, не убудет,

Коль скажешь ты иль кто другой:

Не многовато ль, дескать, будет

Подряд материи такой,

Как отступленья, восклицанья

Да оговорок этих тьма?

Не стать ли им чрезмерной данью

Заветам старого письма?

Я повторю великодушно:

Не хлопочи о том, дружок, —

Читай, пока не станет скучно,

И я — молчок.

Тебя я тотчас покидаю,

Поникнув скромно головой.

Я не о том совсем мечтаю,

Чтоб был читатель волевой,

Что, не страшась печатной тины,

Вплоть до конца несет свой крест

И в силу самодисциплины

Что преподносит, то и ест.

Нет, мне читатель слабовольный,

Нестойкий, пуганый милей:

Уж если вник, — с меня довольно,

Горжусь победою моей,

Волнуясь, руки потираю:

Ты — мой.

И холод по спине:

А вдруг такого потеряю?

Тогда конец и горе мне.

Тогда забьюсь в куток под лавкой

И затаю свою беду.

А нет — на должность с твердой ставкой

В Союз писателей пойду…

Продолжим, стало быть, беседу.

Для одного тебя, учти,

Я с юных дней иду и еду

И столько лет уже в пути.

И все одна командировка, —

Она мне слишком дорога…

Но что там — вроде остановка?

— Какая станция?

— Тайга.

Состав стоит, пробег немалый.

В пути оставив за хвостом.

И от уставшего металла

Внизу течет звенящий стон.

Снаружи говор оживленный,

В огне перрон, как днем светло.

Опять за стенкою вагонной

Полтыщи верст в ночи прошло.

Прошли мосты, проплыли реки,

Минули целые края,

Которых, может быть, вовеки

Вот так и не увижу я,

И что за земли — знать не буду —

Во сне ушли из—под колес…

А тут еще весны причуды —

Не вспять ли время подалось?

Как будто мы в таежный пояс

Вошли за станцией Тайгой.

Теплом полей обдутый поезд

Как будто взял маршрут другой.

Как будто вдруг сменился климат:

Зима — и все вокруг бело.

Сухой пурги дремотным дымом

Костлявый лес заволокло…

Но с путевой надежной сталью

Смыкая туго сталь колес,

Спешит состав за новой далью.

Гребет пространство паровоз.

И разрывает мир единый,

Что отступает с двух сторон,

На две большие половины,

На юг и север вдоль окон.

Сквозь муть пурги еще невнятно

Вступает новый край в права.

А где-то там, в дали обратной, —

Урал, и Волга, и Москва,

Смоленск, мосты и переправы

Днепра, Березины, Двины,

Весь запад — до границ державы

И дальше — по следам войны,

По рубежам ее остывшим,

По блиндажам ее оплывшим,

По стольким памятным местам…

Я здесь, в пути, но я и там —

И в той дороге незабвенной,

У тех, у дорогих могил,

Где мой герой поры военной

С войскам фронта проходил.

Хоть та пора все Дале, Дале,

Все больше верст, все больше дней.

Хоть свет иной, желанной дали

В окне вагона все видней.

А скажем прямо, что не шутки —

Уже одно житье-бытье,

Когда в дороге третьи сутки —

Еще едва ли треть ее.

Когда в пути почти полмира,

Через огромные края

Пройдет вагон — твоя квартира,

Твой дом и улица твоя…

В такой дороге крайне дорог

Особый лад на этот срок,

Чтоб все тебе пришлося впору,

Как добрый по ноге сапог.

И время года, и погода,

И звук привычного гудка,

И даже радио в охоту,

И самовар проводника…

С людьми в дороге надо сжиться,

Чтоб стали, как свои, тебе,

Впервые встреченные лица

Твоих соседей по купе.

Как мой майор, седой и тучный,

С краснотцей жесткой бритых щек,

Иль этот старичок научный,

Сквозной, как молодой сморчок.

И чтоб в привычку стали вскоре,

Как с давних пор заведено,

Полузнакомства в коридоре,

Где на двоих — троих окно;

Где моряка хрустящий китель

В соседстве с мягким пиджаком,

Где областной руководитель —

Не в кабинете со звонком;