Огни Сибири Сибирь! Леса и горы скопом, Земли довольно, чтоб на ней Раздаться вширь пяти Европам Со всею музыкой своей. Могучий край всемирной славы, Что грозно щедростью стяжал, Завод и житница державы, Её рудник и арсенал. Край, где несметный клад заложен, Под слоем — слой мощней в двойне. Иной ещё не потревожен, Как донный лед на глубине. Родимый край лихих сибирских Трём войнам памятных полков С иртышских, Томских, Обских, Бийских И Енисейских берегов… Сестра Урала и Алтая, Своя родная вдаль и вширь, С плечом великого Китая, Плечо сомкнувшая, Сибирь! Сибирь! И лёг и встал — и снова — Вдоль полотна пути Сибирь. Но как дремучестью суровой Ещё объят её пустырь! Идёт, в окне экспресса Вдоль этой просеки одной Неотодвинутого леса Оббитый ветром перестой. По хвойной тьме — берёзы проседь… Откосы сумрачные гор… И всё кругом как бы укор Из давней давности доносит. Земля пробитых в глушь путей, Несчётных вёрст и редких дымов, Как мало знала ты людей, Кому б была землёй родимой! Кому была бы той одной, Что с нами в радости и в горе, Как юг иль душе иной, Как взморье с тёплою волной, Как мне навек моё Загорье… Недоброй славы край глухой. В новинку твой не лёгок норов. Ушёл тот век, настал другой, Но ты — всё ты — с твоим укором. И в старых песнях не устал Взывать с тоской неутолимой Твой Александровский централ И твой бродяга с Сахалина. Да, горделивая душа Звучит и в песнях, с бурей споря, О диком бреге Иртыша И о твоём священном море. Но, может быть, в твоей судьбе, И величавой и суровой, Чего недодано тебе — Так это мощной песни новой, Что из конца прошла б в конец По всем краям с зазывной силой И с миллионами сердец Тебя на веке породила. Та честь была бы дорога И слава не товар лежалый, Когда бы мне принадлежала В той песне добрая строка… И снова — сутки прочь, и снова — Сибирь! Как свист пурги — Сибирь, — Звучит и ныне это слово, Но та ли только эта быль! В часы дорожные ночные Вглядишься — глаз не отвести: Как Млечный путь, огни земные Вдоль моего текут пути. Над глухоманью вековечной, Что днём и то была темна. И точно в небе эта млечность Тревожна чем-то и скрытна… Текут, бегут огни Сибири, И с нерассказанной красой Сквозь непроглядность этой шири И дали длятся полосой. Лучатся в тех угрюмых зонах, Где время шло во мгле слепой. Дробяться в дебрях потрясённых, Смыкая зарево бессонных Таёжных кузниц меж собой. И в том немеркнущем свеченье Вдали угадываю я Ночное позднее движенье, Осёдлый мир, тепло жилья; Нелёгкий труди отдых сладкий, Уют особенной цены, Что с первой детскою кроваткой У голой лепится стены… Как знать, какой отрадой дивной И там бывает жизнь полна — С тайгою дикой, серединной, Чуть отступившей от окна, С углом в бараке закопчённом И чаем в кружке жестяной, — Под стать моим молодожёнам, Что едут рядом за стеной, У первой нежности во власти, В плену у юности своей… И что такое в жизни счастье, Как не мудри, а им видней… Так час ли, два в работе поезд, А точно годы протекли, И этот долгий звёздный пояс Уж опоясал полземли. И как в иной таёжный угол Издалека вели сюда Кого приказ, Кого заслуга, Кого мечта Кого беда… Но до того как жизнь рассудит, Судьбу назвав, какая чья, Любой из тысяч этих судеб И так и так обязан я. Хотя бы тем одним, что знаю, Что полон памятью живой Твоих огней, Сибирь ночная, Когда всё та же, не иная, Видна ты далее дневной… |
