-- Садитесь, пожалуйста, — вежливо предложил молодой человек в футболке и указал на освободившийся стул. — Будем знакомы, я Андрей, а это — Александр.

Военный слегка кивнул и облокотился на дверь.

-- Э-э-э, я Валерий, — робко представился водитель. Что-то уж очень странно вели себя эти двое, лучше скорее разобраться с ними и ехать дальше. Еще этот туман, не к добру…

-- Замечательно! — Андрей улыбнулся еще шире, хотя ничего хорошего водитель не заметил.

-- Вы уж извините, что мы так поздно прибыли, но, поверьте, нам действительно очень нужно проехать именно сейчас и…

-- О, конечно, конечно! Не беспокойтесь, — Андрей, не переставая улыбаться, подошел к Валерию почти вплотную. — Вам больше ни о чем не нужно беспокоиться.

-- Что это значит?

Внезапно водитель побледнел и схватился за сердце.

-- Что… Что… — хватая ртом воздух, выдавил Валерий.

Ни Андрей, ни Александр не сдвинулись с места, чтобы помочь, а просто стояли и молча смотрели на медленно оседающего вниз человека. Лицо мужчины посинело, скрюченные пальцы хватали воздух, пытались разорвать ворот рубашки, жилы вздулись от напряжения, но живительный воздух так и не входил в стремительно пустеющие легкие. Через пару секунд из раскрытого рта лежащего вырвался последний выдох, и тело Валерия обмякло на полу.

Андрей сразу же перестал улыбаться и, повернувшись к Александру, тихо сказал:

-- Теперь твоя очередь. Сам справишься?

Александр кивнул и вытащил из-за пояса широкий зазубренный нож. Не дожидаясь команды, он одним точным ударом вонзил лезвие себе в сердце и мешком повалился на пол.

Едва голова военного коснулась деревянных досок, неподвижное тело Валерия конвульсивно дернулось, резко выпрямилось и судорожно вздохнуло.

Андрей быстро подошел к поднявшемуся мужчине и приложил руки к его холодным вискам.

-- Все понял? — Спросил молодой человек, убрав руки.

Валерий кивнул.

-- Вот и славно. Только не вздумай ничего вытворять по дороге, иначе пожалеешь, что вообще отправился со мной! И веди себя поестественнее. Будешь чересчур много таращиться по сторонам — накажу. Особо с ними, — Андрей кивнул в сторону фургона. — Не любезничай, лучше вообще молчи, а то они сразу заподозрят неладное. С машиной уж, я надеюсь, ты справишься?

Валерий снова кивнул.

-- Тогда иди. Этот сарай я сам уберу, как только вы отъедете чуть подальше. Не забудь, что я тебе говорил.

Мужчина еще раз кивнул и, низко поклонившись, вышел за дверь.

***

-- Ну, наконец-то! — Воскликнул Артем, когда водитель забрался на свое сидение. — Мы уже начали думать, что вы нас тут бросили. Почему так долго?

Валерий ничего не ответил, только с опаской посмотрел на руль и педали.

-- Понятно, — Артем закатил глаза. — Будем опять играть в молчанку?

Ответа не последовало.

-- Так мы можем ехать? — Спросила я.

Водитель кивнул, но мотор так и не завел, а продолжил осматривать машину.

-- Может, повернете ключ? — Ехидно подсказал Артем.

Валерий посмотрел на друга, затем все же сделал попытку запустить двигатель.

-- А сцепление кто будет снимать? — Не сдавался парень.

Мужчина снова уставился на Артема, судя по выражению лица, явно намереваясь начать драку, но промолчал. Когда фургончик сдвинулся с места, друг пробубнил что-то вроде: 'Наконец-то', - и полез в карман.

Вдруг Валерий резко затормозил и, протянув руку через меня, схватил Артема за воротник.

-- Что там? — Прошипел водитель.

-- Где? — Удивился Артем, явно сомневаясь, продолжать разговор или просто ударить обидчика.

-- Не валяй дурака, что у тебя в кармане? Доставай быстро!

Артем взглянул на меня, но я также ничего не поняла и, на всякий случай, кивнула. Друг достал из кармана свой сотовый.

-- Эта штука называется 'мобильный телефон'. Хочешь, могу дать подержать, если ты такую технику в глаза не видел. Может, все же уберешь от меня свои руки?

Лицо Валерия исказила гримаса боли. Он тут же дернулся, схватился за голову и начал колотиться ею о рулевое колесо. Я с проклятьем стиснула зубы. Артем осторожно взял меня за руку. Стало чуть легче.

Этот 'дар' я ненавидела с самого детства — то ли гипертрофированная эмпатия, то ли еще что-то в том же духе. Проблем от такого таланта больше, чем пользы: хорошо, когда ты можешь сопереживать человеку, смотреть на мир его глазами. Но если начинаешь РЕАЛЬНО, на физиологическом уровне ощущать муки другого человека как свои собственные, хоть и в ослабленном виде… Это уже ненормально. Проклятье, какую же боль испытывает сейчас водитель, если меня чуть ли не скручивает, как половую тряпку?!

-- Извините, — прошептал он, взяв себя в руки и перестав сотрясать фургончик ударами.

Я вопросительно уставилась на Артема, а тот — на меня. Одновременно пожав плечами, мы обменялись многозначительными взглядами. Больше никто в машине не разговаривал.

-- Мне кажется, этой дорогой уже очень давно никто не пользовался, — заметил Артем, и не без основания.

Серая полоса асфальта сменилась обыкновенной щебенкой, сквозь которую местами проклевывалась темно-зеленая трава. Деревья разрослись настолько широко, что упругие ветки с силой колотились о стекла фургона, грозясь выбить их с минуты на минуту. Дорога шла прямо, нигде не сворачивала, и, насколько можно было увидеть в густом тумане, никаких следов проживания человека я не заметила.

Валерий, как обычно, молчал, так и не объяснив причину своего странного поведения. Мне показалось, что он сильно изменился, с тех пор как мы покинули пропускной пункт: лицо заметно осунулось и побледнело, под глазами появились фиолетовые синяки. Кроме того, Валерий так и не дал нам понять, почему набросился на Артема. Конечно, разговорчивостью и тактом мужчина и раньше не отличался. Может, пришлось дать взятку, чтобы не дожидаться утра в машине посередине незнакомого шоссе? Одно хорошо — больше приступов боли такой силы у него не было.

-- Долго еще? — Спросила я.

Валерий покачал головой.

-- А если это 'недолго' выразить в минутах, то сколько еще ехать?

Молчание.

-- Дать калькулятор?

Водитель посмотрел на меня так, словно я преподнесла ему на тарелке горстку червей и предложила перекусить.

-- Понятно, — цокнула я и отвернулась. — Можно было хотя бы радио включить.

Ответа, как и следовало ожидать, не последовало, поэтому я снова уставилась в окно, хотя вот уже полчаса картина нисколько не менялась: темный лес, стук веток по стеклу, заглушающий шум мотора, и всепоглощающая белая стена тумана. Веселенькое место, ничего не скажешь.

-- Что это там? — Вдруг спросил Артем, резко дернув меня за руку.

Я повернулась лицом к лобовому стеклу. Сначала ничего не было видно, но, немного присмотревшись, я тоже начала что-то различать. Там, впереди, из полупрозрачного марева медленно выплывали зыбкие серые очертания высокой каменной арки. Деревья тут же расступились, словно уступая дорогу, и остались позади. Машина подъезжала к арке все ближе и ближе, так что вскоре я поняла, что перед нами — огромные железные ворота, створки которых аккуратно крепились к каменному полукружью и были распахнуты настежь наподобие чудовищной пасти. От ворот в обе стороны тянулся высокий забор, сделанный из того же темного металла.

Сказать, что эта картина пугала и настораживала, — значит не сказать ничего.

-- Просто курортное местечко, — присвистнул Артем. — Интересно, кто же здесь живет? Не иначе, Кощей Бессмертный.

-- Похоже на тюрьму для репрессированных, — вслух подумала я. — Или концентрационный лагерь.

Тем временем фургон проехал через ворота. Дорога внезапно свернула влево — впервые за последний час. Похоже, первое впечатление о местности все же оказалось обманчивым. Туман резко поредел, а через минуту исчез вовсе. Так что теперь я заметила светлую березовую рощицу справа от нас. Кроме того, шуршащая под колесами щебенка превратилась, наконец, в ровный асфальт. Буквально за пару минут стало гораздо светлее и теплее, как будто мы переместились на несколько широт южнее.