— Но лучше бы нам сдаться полиции, — предложила я. — Просто на тот случай, если все-таки она есть.

— Никакой бомбы нет!

— Все-таки следовало бы рассмотреть эту идею, — не отставала я.

— Никакой бомбы нет!

Она повторила эту фразу несколько раз. Казалось, КрайЗглу впала в некий транс, словно верила, что если станет повторять эту мантру отрицания, то все обойдется. Наконец я не выдержала:

— Ты знаешь, что прямо сейчас нас снимают? КрайЗглу метнула взгляд в сторону полок с камерами и заметила экран, на котором красовались мы с ней. Затем отвернулась. Казалось, она что-то замышляет.

— Привет, девочки!

Голос доносился откуда-то позади нас. Я его сразу же узнала. Должно быть, подсознательно я ожидала чего-то подобного.

Я медленно развернулась. На одной из стереосистем стоял переносной телевизор «Уочмэн». Со скидкой он стоил 1799 долларов 99 центов. Обалденная вещь. Большую часть экрана заполняло лицо 10Еши.

— Здорово, крошки, — сказала она. — Вы идете к грузовому туннелю или как?

— 10-я, что за хрень здесь происходит?! — злобно рявкнула КрайЗглу. — Что за мутотень с этой бомбой? Какая, на хрен, бомба? Мы же ничего такого не планировали?

— На эту тему тебе лучше поговорить с БелОвлазкой. Самодовольство из 10-й так и перло. Я приготовилась к грандиозной разборке между ними обеими, но КрайЗглу просто взяла телевизор и выключила экран. После чего вытолкала меня обратно в коридор и закрыла дверь, заглушив доносящийся из телевизоров гвалт. Я нервозно захихикала.

— Ты ее сделала, — восхитилась я. — Хотелось бы знать, откуда она посылает сигнал?

Но КрайЗглу обмякла, не обращая на меня никакого внимания, застыла, как манекен. Потом прислонилась к стене, украшенной непристойными рисунками, и прикрыла глаза. КрайЗглу приложила палец к губам, отчего мне сразу как-то расхотелось смеяться.

— Что случилось? — зашептала я.

Медленно, словно ожидая ощутить вкус чего-то горького, она облизала губы.

— БелОвлазка здесь.

— Здесь?

— Да, здесь. В торговом центре. Он проник сюда через вентиляцию. 10-я торчит снаружи в фургоне, чтобы обеспечить связь, но БелОвлазка заявился сюда.

— 10-я снаружи? А-ах, вот невезуха, меня поимели, — простонала я. — Сегодня мою задницу увидит в сети любой желающий.

КрайЗглу никак не отреагировала, словно и не слышала меня. Она стала какая-то странная. Руки принялись нежно поглаживать автомат. У девчонки стучали зубы, и я чувствовала, как от нее исходят зыбкие волны страха, совсем как барашки в водах Гудзона.

— Мне позарез нужна доза, — прошептала она. — Чтобы привести мысли в порядок.

Важность предстоящей известности моей собственной задницы померкла перед лицом столь необычного поведения КрайЗглу.

— Что там не так с этим вашим БелОвлазкой? Что он может сделать? — спросила я, придав своему голосу как можно больше беспечности.

— Тебе этого знать не нужно.

— Еще как нужно. Ну же, КрайЗглу, не тяни резину. В чем дело?

Она издала протяжный стон и повалилась на пол. Уткнулась лицом в колени. Наконец заговорила, причем на этот раз из голоса почти исчезли интонации обитательницы гетто, КрайЗглу больше напоминала ученицу воскресной школы.

— 10Еша — племянница БелОвлазки. Именно он организовал «Страшил», давным-давно. Ну, совсем как певец Р. Келли, протолкнувший на сцену свою невесту, Алию. Мы отделились от него уже давно, то есть мы ему, конечно, отдавали должное, но каждый пошел собственным путем, ну ты понимаешь, о чем я. Поэтому мне не известно, чем он сейчас занимается.

— Может, простое совпадение? — предположила я.

— Что-то мне не нравится это сообщение о бомбе. Сун, за этим явно стоит БелОвлазка.

Я навострила уши, услышав, как она назвала меня по имени. Неужели КрайЗглу считает меня равной себе, даже советуется? Обалдеть можно.

— Слушай, копы сегодня действовали, надо признать, более гуманно, понимаешь, что я имею в виду?

Я не поняла, но решительно закивала.

— Гуманно, разумеется, лучше и не скажешь…

— Нам удалось добиться сочувствия с их стороны. То есть, я не имела в виду, что мы, «Страшилы», стали этакими новыми Робин Гудами, но мы хотя бы вступили в диалог, а это первый шаг, если хочешь взять ситуацию под контроль, понимаешь? Но когда фараоны увидят БелОвлазку, они снова обозлятся и перейдут к решительным мерам.

Полицейское сотрудничество. Я задумалась, что бы это могло значить. Имеет ли это какое-нибудь отношению к тому, что в тот раз полиция, как ни крути, беспрепятственно пропустила меня назад в «Шарпер имидж»?

— Что-то не совсем улавливаю, вы с 10-й по одну сторону баррикады или нет?

На лице КрайЗглу появилось отчужденное выражение, словно захлопнулись створки потревоженной раковины моллюска.

— Я считала ее одной из нас. Но сейчас мне кажется, что все это время она действовала заодно со своим дядюшкой Б, а вот к нему у меня доверия совсем нет. Усекаешь? Он гораздо проще устроен, чем мы. Всего лишь скользкий старый ублюдок, шиворот-вор.

— Он что, воротнички ворует? Она встала.

— Пошли. Есть у меня одна задумка.

Мэдди неуверенно шагнула к Берни Тактарову и как во сне пожала ему руку.

— Привет. Вы получили мои сообщения?

— Я же здесь, верно? Хотя времени мало. Мой трейлер припаркован к другой машине напротив кабинета Гулд, поэтому в девять часов меня здесь быть не должно, а то она, чего доброго, оштрафует меня.

Мэдди рассмеялась, немного нервозно.

— Вас? Оштрафует вас? Да она не посмеет.

Она и сама прекрасно понимала, что выглядит полной идиоткой, не зная, куда деть руки и переминаясь с ноги на ногу, но ничего не могла с собой поделать. Блин, как ей вести себя? Мэдди никогда не предполагала, что Берни Тактаров заявится сюда собственной персоной. Кроме того, когда она в первый раз написала ему, всей этой истории с СЕ, его иммунитетом и Арни Хеншоу и в помине не было. Мэдди боялась, что она сама или Наоми проговорятся, и тогда Тактаров узнает секрет Карреры, а она никогда не получит сперму, а значит, можно будет попрощаться и с признанием за открытие. Надо отвлечь внимание Берни. Пусть все его мысли занимает Менискус.

— Гм… мы только что… обсуждали, что делать с Менискусом. — Она повернулась к Наоми, отчаянно надеясь, что та не станет упоминать СЕ или Дженнифер. — Наоми, это наш настоящий руководитель, доктор Тактаров, член попечительского совета. Он первым стал изучать Менискуса и одобрил наш проект. Берни, позвольте представить вам мою помощницу Наоми.

— Разумеется, я наслышана о вас, Берни, — восхищенно сказала Наоми. — Для меня большая честь познакомиться с вами.

— Вы, девочки, прямо-таки воплощение самопожертвования во имя науки, — произнес Берни дружелюбным контральто. — Не ожидал встретить вас здесь глухой ночью. Но, как говорится, я увидел свет и решил попытать счастья.

Мэдди показалось, что он и сам слегка нервничает, и стала уже задаваться вопросом, почему, когда Берни отвлек ее от этих мыслей, указав на экран «И-МИДЖа», который все это время работал в глубине лаборатории. Он коснулся руки Наоми.

— Сейчас, дорогуша, скажите, не замечали ли вы невзначай, что использование игры связано с Лазурными: человеческий разум как действие температуры вследствие повышения уровня норадреналина и дофамина в крови?

— Черт возьми, док, этот факт как-то ускользнул от меня, сказала Наоми, покосившись на Сияющего и закатив глаза, словно говоря: «Представляешь, какой странный тип!». Мэдди подумала, что Тактаров просто рисуется. Разве возможно прочитать данные «И-МИДЖа» без МУЗЫ и хоть что-нибудь понять?

— Вы из-за сосен не видите леса, — добавил он. Затем прошел к консоли «И-МИДЖа» и нажал на трехмерное изображение уравнения. Наоми с минуту всматривалась в него, затем сказала:

— Ага, я была права. Боль равняется коэффициенту усиления по мощности.