— Не бери в голову. Слушай, ты еще помнишь, зачем ко мне обратилась?

— Блин, само собой. Давай, Кэтлин, хватит ходить вокруг да около, расскажи мне наконец, что ты там обнаружила. — Она покатилась со смеху, придя в восторг от собственного остроумия. Кэтлин ограничилась снисходительной улыбкой.

— Готова услышать новость? В организме твоего СЕ почти отсутствуют антитела против вирусов Менискуса.

— Почти отсутствуют? Ничего не понимаю. Он же не заразился. Он должен был вырабатывать антитела.

— Но не вырабатывает. Мэдди, он вообще не вырабатывает никаких антител для каких бы то ни было вирусов Менискуса.

— Но он должен, — снова повторила Мэдди, на что Кэтлин недовольно покачала головой. — Кэтлин, да аквариум кишмя кишит этими вирусами. Ты хочешь сказать, что не обнаружила признаков инфекции?

— Я тебе говорю, что не нашла никаких следов антител. Как давно он там находится?

— Достаточно долго. Кэтлин, ты уверена, что вирусов нет?

— Бог мой, я не говорила, что вирусов нет. Я сказала, нет антител.

— Подожди, совсем запуталась.

— Он заразился?

— Нет! Именно это мне и непонятно. Тогда почему я не вижу повреждения тканей в отчетах «И-МИДЖа»? Вирусы уже давно должны были сожрать его живьем.

— А вот этот вопрос уже не ко мне. Я могу сказать тебе лишь следующее: уровень гистамина у него в норме, у СЕ нет антител для любого известного мне организма, несущего в себе палочки Y-чумы, включая твой, а все остальное выглядит совершенно нормальным.

— Нет, — сказала Мэдди. — Полный бред. Это невозможно.

— Я тоже так вначале подумала. Поэтому провела все, какие только могла, анализы и проверила тканевый сок, который ты прислала. На ум приходит лишь одно сравнение: словно иммунная система этого человека перенесла значительные повреждения или сильно ослабла. Такие люди не реагируют на вирусы. Они просто валятся без сил и умирают. Именно так обстоит дело с этим твоим СЕ, за одним исключением.

— Он жив, — договорила Мэдди.

— Точно. Если выразиться точнее, инфекция не распространяется. Вирусы не размножаются. Они просто — скажем так — погибают по естественным причинам.

— Ты раньше сталкивалась с чем-либо подобным? Кэтлин задумчиво прикусила губу.

— Ты знакома с его историей?

— Нет. А что?

— Ну, на мой взгляд, это очень похоже на врожденную невосприимчивость к Y-чуме.

— Кэтлин… — Мэдди заколотила мелкая дрожь. Она не могла говорить, мысли разбегались во все стороны. — Кэтлин, спасибо. Огромное тебе спасибо.

— Но, Мэдди, почему…

— Мне надо идти. Пока.

— Но ведь…

Голос Кэтлин затих, когда Мэдди прервала связь. Она схватилась за голову и стала яростно дергать себя за волосы. Доктор Бальдино по-прежнему видела свое отражение на черной стеклянной поверхности венецианского окна и изрядно удивилась тому факту, что от всей этой мыслительной деятельности у нее еще не повалил дым из ушей, потому что чувствовала она себя как какой-нибудь робот из фильмов пятидесятых годов, у которого произошло короткое замыкание.

— Почему же они хотят его убить? Почему же они хотят его убить? Почему же они хотят его убить?

Внезапно Мэдди засмеялась.

— Ба, какие же вы идиоты! — закричала она, задрав голову к потолку. — Можете бомбардировать аквариум какими угодно вирусами, а он, готова поспорить, все равно выживет! Ха, так вам и надо!

Но Дженнифер не должна об этом узнать. Если догадки Кэтлин и впрямь верны, то СЕ № 4465, также известный под именем Снэйка Карреры, стоит целое состояние. Кучу состояний. Судьба нации. Если бы только Дженнифер знала…

Эй, постой-ка, а он сам знает?

Известно ли этому здоровенному несносному ублюдку, что у него иммунитет?

Предлагаю тебе сделку. Если выпустишь меня, получишь мою сперму.

Самодовольный говнюк!

— Алло, служба домашнего хозяйства? — выкрикнула Мэдди в свою гарнитуру.

— Добрый вечер, доктор Бальдино. Что мы можем для вас сделать?

— Присмотрите за моей дочкой. Мне надо уйти на несколько часов.

— Мы позаботимся об этом. С вами можно связаться в лаборатории?

— Разумеется. Но звоните только в случае крайней необходимости.

— Доктор Бальдино, вы в состоянии вести машину? Мы можем вызвать вам такси…

Мэдди подышала в руку, чтобы выяснить, насколько она пьяна, но унюхала лишь запах шоколада.

— Нет, я в порядке. Никаких проблем. Спасибо.

Когда видеоизображение нахмурилось и разразилось протестующей тирадой, она со смешком разъединилась. К счастью, алкотестер в ее машине — индикаторная трубка для выявления алкоголя в выдыхаемом воздухе — сломался с месяц назад. Покачиваясь, Мэдди встала и ухватила ключи от машины. Даже в сильном подпитии она сообразила перед уходом захватить на кухне спринцовку для поливки мяса жиром. Мэдди проверила Бонус (крепко спящую) и уже была на полпути к выходу, когда увидела свое отражение в полный рост на черной гладкой поверхности стекла: взъерошенная, упитанная, поперек себя толще, немодная дама. И, может статься, самая счастливая женщина на свете.

— Врожденный иммунитет, — сказала она зеркальному отражению. — А что если он передается по наследству? Каррера может возродить мужское племя, мы начнем все снова. Если бы только был способ похитить его, я смогла бы безраздельно владеть им, чтобы изучать… и все такое прочее. Но на это нет времени. Если планы Хеншоу осуществятся… черт, я намерена получить свой кусок, даже если придется трахнуться с ним. Гм, надеюсь, трахаться придется миллион раз.

Лунный диск в небе почти уже приобрел круглые очертания. В полнолуние у нее всегда происходила овуляция. Хороший знак — даже не потребуется замораживать сперму. Не надо будет вовлекать посторонних.

Мэдди поцеловала спринцовку и сказала:

— Возьму и тебя на всякий случай — вдруг я передумаю и не разрешу ему трахнуть себя.

Мы крадемся мимо подсобки «Кинни», когда звонит мой телефон. КрайЗглу вперяет в меня осуждающий взгляд, хватает его и переключает в режим вибрации. Затем смотрит на высветившийся номер.

— Что еще за Кен?

— Мой младший братишка. КрайЗглу фыркает, словно не верит мне.

— Приветик, Кен, — бросает она в трубку. После чего скривилась, когда поняла по голосу, что это всего лишь ребенок, передала телефон мне.

— Не трепись почем зря, — беззвучно шевелит губами, взмахнув ради убедительности пистолетом.

— Ч-ч-чего т-т-тебе, Кен? — Мой голос дрожит, потому что при мысли об этом мелком куске дерьма у меня на глаза навернулись слезы.

— Сун, хочу спросить тебя кое о чем, это очень важно.

Я шмыгаю носом. Как бы мне хотелось быть уверенной, что Кен по достоинству оценит мои записи Джорджа Клинтона. Думаю, ему стоит их послушать, потому что на одних только Скрябиных и Веберах далеко не уедешь.

— Ладно, козюлька, я слушаю.

— Я серьезно, жопа с ручкой. Слушай, Джамал сейчас на девятом уровне, так его псионический паладин с магическим клинком…

— Что? — перебила я, ошеломленная. — А еще говорят о недостатке очков опыта! Вы, парни, играете всего лишь полгода. Как это он умудрился дойти до девятого уровня?

— Мы начали с шестого, потому что на первом уровне нас то и дело убивают, а это производит деморализующий эффект.

— Вот слабаки! В мое время мы…

— Кончай трепаться, никого это не волнует. Слушай, он выдвинул восемнадцатого против Пожирателя мозгов и говорит, что отрубил тому голову, но мой герой поменял его магический клинок на простой меч в последнем раунде. А значит, Пожиратель мозгов может победить его своей псионикой?

— Да, похоже на то. Почему ты поменял ему меч?

— Да просто мой герой — странствующий монах-убийца, не встающий ни на чью сторону, и я хочу использовать магический клинок, чтобы подкупить дракона с помощью…

— Ладно-ладно, поняла. Слушай, если ты его поменял — значит, дело сделано, а Джамалу придется согласиться.