— Я опаздываю на совещание по выработке стратегии, — добавил он, кивком указав на толпу. — Мы собираемся продумать мои будущие подвиги для «Шествия боровов», дабы придать мне еще большую сексуальную привлекательность. Эти дамы выскажут свои пожелания.

В голосе Хеншоу не слышалось ни малейшего намека на иронию. Невольно Мэдди прониклась его убежденностью в собственной значимости, попала под обаяние этого юнца. Она прежде видела, как подобные вещи случаются между мужчинами и женщинами в старых фильмах, но сама ни разу ничего похожего не испытывала. Хотя осеннее «Шествие боровов» еще только намечалось, Арни Хеншоу уже вел себя точно король в собственном замке. Его величественная манера держать себя смягчила Мэдди и растопила ее холодность. Поймав себя на этой мысли, она вздрогнула.

Как бы повел себя более агрессивный человек в подобной ситуации, спросила себя Мэдди. Скорее всего воспользовался бы своим высоким положением. Но, к сожалению, о высоком положении Мэдди могла пока только мечтать. Хотя какого черта? Пожалуй, ей стоит прикрыться авторитетом кого другого…

— Я спрашиваю себя, как бы поступил мой предшественник Верни Тактаров с этим вашим СЕ, которого вы мне столь бесцеремонно навязали, — сказала Мэдди.

Хеншоу побелел как полотно. С него слетела всякая важность, сейчас он больше напоминал истеричную женщину. Казалось, ему внезапно стало холодно, он закутался плотнее в кимоно, словно надеясь, что оно его защитит от невидимой угрозы.

— Бернард Тактаров почти что труп. Его поколение пошло на корм вирусам.

Это замечание изрядно покоробило Мэдди. Она с неприятным удивлением отметила червоточину в характере Хеншоу. Мэдди знала, что все боровы-кандидаты испытывают друг к другу неизбывную ненависть, потому что им предстоит сражаться за статус Идеального Борова. Но эта взаимная зависть никак не объясняла причины подобной ненависти к Тактарову, поскольку Тактаров давно уже вышел из того возраста, когда мог составить конкуренцию молодым мужчинам.

Нет, должно быть, такое отношение объясняется тем, что Тактаров напомнил Хеншоу о собственной уязвимости. Поколение Берни Тактарова было лишено привилегии укрыться в Цитаделях, надежно защищенных от эпидемии. Несколько мужчин его возрастной группы здравствовали до сих пор, однако Y-инфекция оставила свою отметину на каждом. Сейчас Хеншоу пока ничего не угрожало, но тот самый образ жизни, который обеспечивал Идеальным Боровам их влияние, неизбежно приводил к печальной развязке. Мода безжалостно требовала от мужчин смелых поступков, так что рано или поздно всем возвысившимся боровам приходилось покидать безопасные стены Цитадели и на свой страх и риск выходить в мир, отравленный воздух которого был пропитан Y-вирусами. Хеншоу, как ведущему кандидату, несомненно, уже приходилось разоблачаться перед публикой, так что лишь вопрос времени, когда какая-нибудь Y-инфекция доберется до него, уготовив этому молодому красавцу судьбу, сходную с судьбой Тактарова, а может статься, его ожидает участь и похуже.

Какой бы ни была причина, Хеншоу явно встревожился при одном упоминании знаменитого предшественника Мэдди. Он поспешил закончить разговор.

— Послушайте, я опаздываю на встречу. Все равно наша беседа ни к чему не приведет. Что я должен сделать, чтобы убедить вас? Вы уже видели мой рекламный ролик? Я устрою это для вас.

— У моей помощницы есть копия.

— Непременно взгляните. Может статься, вы пересмотрите свою позицию.

— Вряд ли.

— Ах, Мэдди, Мэдди. Не сули журавля в небе, дай синицу в руки. — Он сопроводил эти слова непристойным жестом.

Мэдди нахмурилась.

— Разве вам совсем не интересно, почему ваш СЕ не заболел? Если бы Менискус не отнимал у меня столько времени, я бы не успокоилась, пока не выяснила причины, впилась бы занозой в вашу задницу.

Она вдруг поймала себя на том, что подтекст их разговора приобрел явно выраженную сексуальную подоплеку. Хеншоу снова попытался склонить ее на свою сторону.

— Посмотрите эту запись, Мэдди. Пожалуйста. И серьезно подумайте над моим предложением. Можете не сомневаться, я весьма близок к тому, чтобы оставить соперников позади в «Шествии боровов». Победа почти у меня в руках. Это ваш шанс оседлать волну удачи. Постойте, это ваш ребенок?

За спиной Мэдди мелькнула Бонус, направляющаяся в туалет.

— Клон.

— Ах, вот видите. Знаете что? Возьмите мой код и зайдите на сайт «babyshop.com». Увидите, какие у нас могут быть дети. А потом уже решайте. Хорошо? Мне надо идти. Позвоню вам позже.

Вспыхнула очередная роскошная голубоглазая улыбка, и он ушел. Мэдди окатила волна жара, она возбудилась. Хотя, если уж говорить начистоту, к возбуждению примешивалась злость, потому что она не могла обуздать собственные эмоции. Ей следовало бы подумать о работе. Сконцентрироваться на вирусах. Но разве не эти самые вирусы навлекли на ее голову все нынешние неприятности?

Битва с вирусами длится уже давно. Человеческая сексуальность зависит от сложных механизмов функционирования иммунной системы, необходимость которой вызывают непрекращающиеся вирусные атаки. Без вирусов нас бы здесь не было, мы бы просто не стали людьми. Это они лежат в основе нашей человечности. Жажда одержать победу над вирусами создала, сжевала и выплюнула представление о мужчине, которое все еще накладывает свой отпечаток на поведение женщин, точно несмываемое пятно или тень — этакое морфическое эхо, очертания призрака на светокопии, некий неутоленный голод. Но Мэдди не позволит себе поддаться этой редкой некрофилии в столь ранний час, когда ее уровень кортизола еще высок, а энергия так и хлещет. Так что прочь из головы дельтовидные мышцы Арни Хеншоу, сколь бы привлекательными они ни казались!

К тому же шейка матки все еще опущена и недружелюбно съежилась в ее засохшем лоне, так что сегодня ей вряд ли удастся забеременеть. А это значит — КОНЧАЙ ДУМАТЬ О СЕКСЕ, МЭДДИ!

— Существует множество способов для размножения, — пробормотала она, — так что необходимость в пенисе давно уже отпала.

Остальные мысли Мэдди не озвучила, оставила при себе. С некой долей безысходности она подумала вот о чем: если существует странное морфическое поле, созданное растущими в боровах человеческими гаметами, тогда стоит насладиться хотя бы этим. Давайте смешаем все виды. Посмотрим, к чему нас это приведет. Я могу создать и уничтожить десятки видов всевозможных вирусов, и много времени это не займет. Вирусы не страшатся перемен. Их резонансные вибрации мгновенны, в отличие от нас они не отягощены грузом эволюционного багажа и прекрасно могут существовать, не разделяясь на мужчин и женщин. Впрочем, я не собираюсь сейчас сравнивать человечество и вирусы.

Однако если вдуматься, какого черта вирусы творят с Ме-нискусом? Ну же, Бальдино, тебе по зубам этот орешек. Кончай думать органом, не предназначенным для размышлений, принимайся-ка лучше за работу.

Даже не выпив кофе, Мэдди включила МУЗУ и погрузилась в запись злосчастной беседы Менискуса с Бонус. Она изучила все данные, сделанные до/во время/после кризиса, пытаясь найти разумное объяснение. Мэдди обоняла, вслушивалась, смотрела на замысловатый узор реакций Менискуса в ту минуту, когда его охватила невыносимая боль. Но ответа не находила. Когда имеешь дело с МУЗОЙ, невозможно получить однозначный ответ. Просто здесь все устроено по-другому, иной угол зрения. Некие поведенческие шаблоны становятся материальными. Оператор приобретал способность искусственно растягивать свои чувства — но в ту же секунду они уже более не принадлежали оператору. Не зная точно, как смотреть, оператор вынужден придумывать собственный подход, чтобы найти дорогу к нужному ответу.

Все началось с Кандинского. Идущие по его стопам фотографы принялись разрабатывать и изучать скрытые возможности макросъёмочных линз, делая снимки лишайника, мха и миксомицетов. Эти снимки напоминали картины абстракционистов. Предфрактальное распознавание основополагающих принципов микроскопического мира представляло собой зрительный эквивалент того парня, которому первому пришло в голову, как использовать заостренную щепку, вдавливая ее во влажную глину, чтобы создать клинопись — и получить возможность проследить, все ли исправно платят десятину. Настоящий прорыв, в котором трудно было предугадать будущее развитие «светящихся» рукописей. Но где-то в этом открытии полезных свойств глины затаилось предвидение того, что мы можем попытаться пойти дальше, — из этого малыша получится великий человек. И знаете что? Теперь у нас есть Библиотека Конгресса! Опля!