Это был высокий представительный мужчина, прекрасно одетый, в габардиновом пальто и мягкой фетровой шляпе, с белым шелковым кашне, с художественной небрежностью выпущенным наверх. Приподняв шляпу и с вежливой улыбкой сделав общий поклон, посетитель остановился у стола Валентина и осведомился, может ли он зарегистрировать свою собаку. Около себя он придерживал накоротке крупного, превосходно сложенного и отлично выглядевшего пса, который, озираясь, злобно скалил на окружающих свои клыки.

— Хорош дракончик? — сказал, обращаясь к нам, начальник клуба, взглядом знатока окидывая собаку. — Можно ставить на любой пост, не подпустит.

— Как кличка? — спросил Валентин, кладя перед собой книгу записи породистых собак.

— Кембль.

Пользуясь наступившей паузой, Сергей Александрович вытащил папиросу и принялся мять ее между пальцами. Владелец Кембля мигом извлек из кармана пальто изящную никелированную зажигалку, сделанную в виде миниатюрного пистолетика, и, щелкнув перед лицом несколько опешившего начальника клуба, любезно дал ему прикурить.

— Благодарю. Изящная вещица, — сказал тот, беря зажигалку в свои руки и любуясь ею. — Где приобрели?

— Подарок приятеля, — ответил спрошенный, сопровождая свои слова привлекательной улыбкой.

— Вот вам возможность проверить вашу теорию насчет кличек и всего прочего, — говорили мы спустя несколько минут Сергею Александровичу, перейдя вместе с ним в его кабинет, чтобы не мешать Валентину заниматься с посетителем.

— Кембль? Редкая кличка...

— ...по которой, пожалуй, ничего не определишь, — подсказал боксерист.

— Ну, почему же! Кембль, если не ошибаюсь, — известный английский актер-трагик прошлого столетия. Отсюда можно допустить, что данный гражданин должен близко интересоваться искусством, может быть, даже сам человек искусства... Наверное — актер. Что же касается самой собаки...

Дальнейшие рассуждения были прерваны телефонным звонком. Сергей Александрович снял трубку и занялся деловым разговором. Нам же пора было уходить.

— А вы знаете, он действительно актер! — говорил мне через неделю Сергей Александрович.

— Кто?

— Хозяин Кембля. Помните, приводил при вас собаку? Любезнейший человек и страстный любитель собак! Уже принес Валентину контрамарки, приглашал меня в театр. Читал про него рецензию: отмечается способность к перевоплощению — первое качество всякого настоящего артиста. Валентин от него без ума! Фамилия — Симкин; вы его должны знать по афишам, хотя он у нас недавно.

По разговору Сергея Александровича было видно, что не только Валентин, но и сам он уже подпал под обаяние нового члена клуба.

Правду сказать, основания к этому были полные. Симкин с которым вскоре познакомился и я, бесспорно относился к числу тех людей, которые умеют нравиться, умеют заинтересовать вас остроумной, содержательной беседой, даже увлечь, и сделать так, что раз от разу вы будете все с большим удовольствием встречаться, говорить с ним. Этому немало способствовала и улыбка, неизменно сопровождавшая все его действия и высказывания, приветливая, предупредительно-умная. Симкин оказывал мелкие услуги клубу; при его активном участии был организован хороший шефский концерт силами артистов — членов клуба, которым был отмечен двадцатилетний юбилей со дня основания нашего клуба.

— Очень приятный человек, очень, — говорил мне в другой раз начальник клуба. — Приятный и полезный, но пес у него — дурной.

— Почему? — удивился я. — Не вы ли хвалили его?

— Я сейчас не меняю о нем своего мнения, что касается экстерьера. Но по характеру — дурной. Никогда не знаете, что он может сделать. Можете гладить его, идти с ним рядом, и вдруг ни с того, ни с сего он хватит вас. Какие-то странные повадки. Ласкаешь, а он хватает! Непонятная двойственность натуры, какой я никогда не встречал у собак. Я уже интересовался, в каком возрасте Симкин взял Кембля, может быть, это результат каких-нибудь ненормальностей, пережитых в раннем периоде жизни, частая смена хозяев? Нет, говорит, что держит его со щенка.

— Вероятно, характер хозяина! — пошутил я. — Вы же сами говорили, что...

Сергей Александрович ничего не ответил, и я не понял, согласился ли он со мной или считал мое замечание неуместным, поскольку речь шла о человеке, который казался нам симпатичным.

Последовавшие за тем две недели я был сильно занят и не виделся с Сергеем Александровичем. Наконец, выдался свободный денек. Я направился в клуб и застал своего друга с газетой в руках.

— Читали? — встретил он меня. — Американский конгресс опять отпустил миллионы долларов на подрывную работу против нас! Нет, вы послушайте только, что пишут эти господа! — с возмущением потряс он газетой. — «Убийство является решающим оружием...» Или вот еще: «Мы готовим... — это пишет газета «Нейшнс бизнес» — ...шпионов, диверсантов и специалистов по части самых беспощадных методов «психологической войны». Их обучают, как можно проникать на русские предприятия, чтобы достать там какую-нибудь важную информацию. Они учатся технике взрыва мостов, железнодорожных составов и военных заводов...» И дальше: «Это включает в себя тайную заброску замаскированных агентов, печатного оборудования, радиопередатчиков, ядов, взрывчатых и зажигательных веществ»... Хороша «психология»! И до чего наглы: сами же трубят об этом, разоблачают себя!

Помимо благородного негодования, сейчас в нем говорила и практическая озабоченность, ибо он тотчас добавил:

— Надо лучше охранять наши предприятия. Промышленность — основа нашего могущества. Да Кстати! Вызнаете новость: Симкин продал своего Кембля!

— Такую хорошую собаку?!

— Да. И даже не очень дорого взял. Говорит: тесная квартира, негде держать, ну... и так далее, что говорят обычно в таких случаях. — Сергей Александрович не скрывал своего огорчения. — Меня всегда возмущает, — признался он, — когда возьмут собаку, растят, балуют ее, а потом — бац, надоела! — и сбывают с рук, как ненужную вещь. А собака — это не вещь!

— Он говорит, — произнес появившийся в комнате Валентин, — что заведет собаку снова, когда получит новую квартиру...

— Слова! — Сергей Александрович махнул рукой, из чего я заключил, что ореол Симкина значительно потускнел. В клубе не любят, когда собаковод беспричинно продает хорошую собаку. А Кембль был бесспорно отличным псом.

— Вот вам и страстный любитель собак! — заметил я.

— Да... Правда, у Кембля есть один существенный недостаток.

— Что за недостаток?

— У него нет родословной.

— Как — совсем?

— Совсем. Не правда ли: даже странно — такой хороший пес! По его экстерьерным достоинствам он мог бы служить производителем, а теперь приходится использовать его только как рабочую собаку. При его злобности он должен быть неплохим караульным псом. Мы уже проверили его, — все рефлексы работают хорошо, не боится ни выстрелов, ни других сильных отвлечений. Симкин поставил нам условие: чтобы мы сообщили ему, где будет работать собака. Все-таки, говорит, как-то легче, когда знаешь, где и как живет твой пес...

— И вы сказали?

— Конечно, нет!

— Я сказал, — признался вдруг Валентин, краснея.

— Ты?! — уставился на него начальник клуба.

— Ну да, он спросил меня, я и сказал.

— Валентин, — строго произнес Сергей Александрович, — делаю тебе замечание: вовсе не обязательно всем знать, куда идут приобретенные нами собаки!

— Но он же справлялся о своей собаке!

— Была его, стала не его.

Валентин прикусил язык.

— И где же теперь Кембль? — поинтересовался я.

— Мы позвонили на один завод, и собаку сразу же забрали у нас для охраны. Там как раз требовалось пополнение. Завод расширяется, организовали дополнительные блок-посты.

— Ну, и как там Кембль чувствует себя?

— Да, представьте, ничего. Сначала потосковал, конечно, немного, а сейчас, говорят, уже ничего... Хвалят: злобен, чуток. Будет сторожить хорошо!