— Хорошо спала, девочка? — Райан попытался убрать волосы с моей щеки. — Кофе? — спросил он и громко хлопнул в ладоши.

Я кивнула.

Райан протянул кружку стюардессе и указал на меня. Тут же на моем столике появился кофе.

— Спасибо, Одри.

Одри?..

— Пожалуйста, детектив, — отозвалась девушка, ослепительно улыбаясь.

Охрана аэропорта в Израиле отнеслась к нам менее строго, чем их канадские коллеги. Возможно, из-за значка Райана. Или из-за подробного описания целей нашей поездки. А может, они были уверены, что сразу бы нашли и отобрали у нас бомбу, окажись она в моей сумке.

Пройдя таможенный контроль, я заметила высокого мужчину. Взъерошенные волосы, свитер с ромбами, джинсы и кеды. Если бы не густые брови и возраст, парень был бы вылитый Гиллиган.

Он пристально смотрел в нашу сторону.

Я пихнула Райана в бок.

— Вижу, — сказал он, не сбавляя шага.

— Похож на Гиллигана.

Райан посмотрел на меня.

— «Остров Гиллигана», — уточнила я.

— Ненавижу этот сериал.

— Но ты же знаешь героев.

— Только Джинджер, — хмыкнул Райан. — У нее талант.

Когда мы достаточно приблизились к «Гиллигану», он стал топтаться на месте, а потом произнес низким голосом:

— Shalom.

— Shalom, — ответил Райан.

— Детектив Райан?

— С кем имею честь?

— Аира Фридман.

Израильтянин протянул руку. Райан пожал ее.

— Добро пожаловать в Израиль.

Райан представил меня, и мы с Фридманом обменялись рукопожатием.

Израильтянин проводил нас к белому «форду-эскорту», припаркованному в запрещенном месте. Райан погрузил багаж, открыл переднюю дверь и предложил мне сесть.

Я предпочла заднее сиденье.

Пришлось отодвинуть какие-то документы, переложить ботинки, мотоциклетный шлем, кепку и ветровку. В коврике застряли ломтики картошки фри: я оставила их на месте.

— Извините за неудобства, — произнес Фридман.

— Ничего страшного.

Стряхнув крошки с сиденья, я втиснулась в машину, сожалея, что отказалась от предложения Джейка прислать за нами пикап.

Пока мы ехали, израильтянин рассказывал последние новости.

— У нас есть связь с вашими ребятами из Канады. Мы получили запрос на Гершеля Каплана. Но прибывшего в страну туриста найти практически невозможно.

— Каплан прокололся, — сказал Райан.

— Золотой шекель, — хмыкнул Фридман. — Глупо. Он даже не был настоящим.

— Как долго вы можете держать его под стражей?

— Двадцать четыре часа. Могу увеличить время вдвое. Затем мы должны либо предъявить обвинение, либо вышвырнуть его.

— Обвинение предъявят?

Израильтянин пожал плечами:

— Кто знает? Монету он вернул. Но все равно я бы держал его на коротком поводке.

Фридман часто поглядывал в зеркало заднего вида. Наши взгляды встречались. Мы улыбались.

Я пыталась рассмотреть местность. В книге я прочитала, что дорога из Тель-Авива в Иерусалим проходит через побережье, долины, Иудейские холмы и поднимается выше в горы.

Темнело. Было трудно что-то разглядеть.

Мы объезжали холм за холмом, и вдруг перед нами вспыхнули огни Иерусалима. Желтая луна янтарным светом заливала Старый город.

Освещенный луной Иерусалим заставил меня затаить дыхание. Фридман снова взглянул в зеркало.

— Потрясающе, правда?

Я кивнула.

— Прожив здесь пятнадцать лет, каждый раз прихожу в восторг.

Я не слушала его. В моей голове одна за другой стали всплывать смутные картинки. Террористы. Рождественские шествия. Западный берег реки Иордан. Уроки катехизиса в воскресной школе. Новостные телесюжеты об озлобленных молодых людях.

Израиль — место, где загадочное прошлое переплетается с жестокой реальностью настоящего. Проезжая по ночным улицам, я не могла оторвать взгляда от древних построек и храмов.

Через пятнадцать минут мы въехали в центр города. Машины припаркованы у бордюров бампер к бамперу. Пешеходы толпятся на тротуарах. Женщины в темных платьях, мужчины в черных шляпах, подростки в джинсах.

Похоже на Квебек с его смешением религий, языков и культур. Французский и английский. Две группы. В Израиле мусульмане рядом с христианами и рядом с иудеями, но все сами за себя.

Я опустила стекло.

Воздух наполняли запахи. Цемент. Выхлопные газы. Слабые нотки цветов, специй, мусора и еды.

Я слушала хорошо знакомые звуки ночной городской суеты. Сигналы машин. Жужжание светофоров. Музыка из открытых дверей. Ночная мелодия тысяч больших городов.

Райан забронировал номер в отеле «Американ колони» в восточном Иерусалиме. Резонно: арабская территория, никаких бомб.

Фридман повернул на аллею, окруженную цветами и пальмами, и остановился около оплетенного виноградной лозой здания.

Израильтянин включил свет в салоне и достал наши сумки.

— Проголодались?

Два кивка.

— Жду вас в баре. Нижний этаж.

Райан сделал хороший выбор. «Американ колони» — отель в турецком стиле, с люстрами, коврами на стенах и бронзовыми статуэтками. Отполированный каменный пол. Дверные и оконные проемы в виде арок. В центре внутреннего дворика — клумба с цветами. Не хватало только какого-нибудь паши.

Нас ожидали. Заселение прошло быстро.

Пока Райан задавал вопросы, я изучала имена, выгравированные на маленькой мраморной пластинке. Сол Беллоу. Джон Стейнбек. Джимми Картер. Уинстон Черчилль. Джейн Фонда. Джорджо Армани.

В моей комнате было все, что обещал управляющий. Зеркальный шкаф. Резной письменный стол. Персидский ковер. Ванная с позолоченными зеркалами, выложенная черно-белой плиткой. Очень хотелось принять душ и развалиться на кровати. Вместо этого я переоделась, причесалась, почистила зубы и поспешила вниз.

Райан и Фридман уже сидели за столиком в беседке. У каждого — по бутылочке пива.

Фридман подозвал официанта. Я заказала минеральную воду и арабский салат. Райан остановился на спагетти.

— Чудесный отель, — сказала я.

— Здание построил один богач в тысяча восемьсот шестидесятом. Забыл его имя. Комната номер один была его. В остальных комнатах нижнего этажа летом жили его жены. Зимой они перемещались наверх. Парень очень хотел сына, но рождались только дочки, поэтому он женился четвертый раз. Новая жена тоже разочаровала его, и бедняга умер.

Фридман глотнул пива.

— В восемьсот семьдесят третьем году богатый адвокат из Чикаго по имени Гораций Спаффорт отправил свою жену и четырех дочерей на каникулы в Европу. Корабль утонул, выжила только жена.

Еще один глоток.

— Следующая пара лет принесла адвокату двух дочерей. Затем погиб сын Спаффорта. Семья была очень религиозной. Они являлись членами одной церковной общины и решили найти утешение в Святой земле. В восемьдесят первом Спаффорты с группой друзей переехали в Иерусалим и поселились в Старом городе. И прославились именно как «Америкон колони» — организация, помогающая бедным. Спаффорт арендовал и впоследствии выкупил это место. Когда-нибудь слышали имя Питера Устинова?

Мы с Райаном кивнули.

— В девятьсот втором дедушка Питера начал привозить сюда туристов. Место стали называть общежитием, а затем гостиницей. Отель пережил четыре войны и четыре смены режима.

— Турецкий, британский, иорданский и израильский? — спросила я.

— В яблочко. Но у нас здесь не урок истории. Итак, зачем Канаде этот мерзкий Каплан?

Райан ввел Фридмана в курс дела Ферриса.

— Сменил специальность фальшивомонетчика на ремесло убийцы? — осведомился израильтянин.

— Ага, — согласился Райан. — И к тому же вдова Ферриса имела связь с Капланом.

— Об этом она, конечно, промолчала, — хмыкнул Фридман.

— Да.

— А Каплан смылся из страны.

— Да.

— А вдова осталась дожидаться четырех миллионов, — добавил Фридман.

— Именно.

— Четыре миллиона — серьезный мотив.

— Конечно.

— Вы хотите поговорить с мистером Капланом?

— И как можно скорее.

Фридман повернулся ко мне:

— Уверен, что это мое упущение, но все-таки я не знаю — какое вы имеете отношение к делу?