Райан разбудил меня около шести, явно желая заняться любовью на рассвете. Берди сбежал из спальни. В другой комнате Чарли напевал что-то из «Нежности» Кларенса Картера.

Пока я принимала душ, Райан приготовил тосты и кофе. За завтраком мы пытались научить Чарли еще каким-нибудь словам.

Несмотря на то, что попугай был рождественским подарком, набор его слов едва ли можно назвать благопристойным. Райан как-то заметил, что Чарли учили говорить грубые мужчины и находчивые женщины. В итоге женщины победили, а пернатый друг перенял их вкусы.

Месяцами я пыталась изменить его музыкальные пристрастия и манеру разговаривать. С переменным успехом.

В восемь, замученные птичьим пением, мы вместе поехали на работу. Райан возглавляет криминальный отдел, расположенный на первом этаже, моя лаборатория — на двенадцатом.

После очередного осмотра я составила отчет и сказала Ламаншу, что останки могут быть переданы семье Ферриса. Хотя погребальная церемония уже состоялась, череп согласились захоронить чуть позже.

В десять тридцать я позвонила Райану. Договорились встретиться в вестибюле через пять минут. Я прождала десять, потом зашла в кафетерий за диетической колой и маленькими шотландскими пончиками, которые, кстати, никогда не пробовала.

Когда вернулась в вестибюль, Райан уже был там. Попивая газировку, я спрятала пакет с пончиками в сумочку.

Двадцать семь лет Авраам Феррис занимался бизнесом. Его офис располагался недалеко от старого аэропорта «Мирабель».

Построенный в семидесятые, «Мирабель» казался настоящей жемчужиной Монреаля. Он находился в тридцати милях от города. С центром его связывала железная дорога. Предполагалось запустить скоростной поезд, который доставлял бы пассажиров прямо к взлетной полосе. Но поезд так и не пустили. В начале девяностых ситуация ухудшилась. За проезд на такси из центра до аэропорта приходилось выкладывать шестьдесят девять баксов.

В конце концов, власти признали свой просчет и отправили «Мирабель» в вынужденный отпуск, заменив его географически более выгодным конкурентом. Теперь «Мирабель» принимает грузовые самолеты и чартеры. Все остальные внутренние, североамериканские и международные рейсы осуществляет «Дорваль».

Авраама Ферриса это не волновало. Он открыл свою фирму «Импорт ашкенази» рядом с аэропортом. Здесь же и умер.

Феррис жил в Кот-де-Неж — районе, который находился сразу за Еврейской больницей, на северо-запад от центра.

Райан проехал по Декари на восток, в сторону Ван-Хорна, а затем через Пламондон — в Везину. Остановившись у обочины, он указал на двухэтажный дом на две семьи из красного кирпича в ряду абсолютно таких же домов.

Здания были совершенно одинаковые: правая часть дома — зеркальное отражение левой. Деревянные входные двери, выступающие чуть вперед, балконы на вторых этажах. Газоны вскопаны. Кусты завернуты. Гаражи для «шевроле» и «фордов» напоминали пластиковые контейнеры.

— Никаких тебе «ягуаров» и джипов, — заметила я. — Такое впечатление, будто домовладельцы наложили запрет на любую краску для отделки, кроме белой.

— Феррис жил на верхнем этаже. Его брат — на нижнем, мать и другой брат — в квартире по соседству.

— Экономил время на походы в гости.

— К тому же явно не любил заморачиваться по поводу дизайна.

— Говоришь, у Авраама и Мириам не было детей?

Райан кивнул.

— Они поздно поженились. У его первой жены были проблемы со здоровьем, она умерла в восемьдесят девятом. Феррис снова женился в девяносто седьмом. Детей до сих пор нет.

— Это противоречит правилам?

Райан посмотрел на меня с насмешкой.

— Заповедям, — сказал он спокойно. — По еврейским законам ты обязан иметь детей. «Брось семя в почву».

— Ты полистал фермерский календарь?

Мы подошли к порогу дома. Райан поднялся и позвонил в дверь. Никакого ответа. Райан позвонил снова. Опять тишина.

Какая-то старуха проковыляла позади нас, громыхая тележкой с продуктами.

— За окном кто-то прячется, — проговорил Райан, в третий раз нажимая на кнопку.

— Оплакивание длится всего одну неделю.

— А потом?

— Ежедневные молитвы, никаких праздников, нельзя ни бриться, ни стричься какое-то время.

— Откуда ты все это знаешь?

— Мой первый парень был еврей.

— Несчастная любовь?..

Потом Райан приоткрыл входную дверь и постучал.

Женщина с тележкой остановилась, обернулась и стала снимать с шеи шарф.

Справа дернулась занавеска. Я дотронулась до руки Райана и прошептала:

— Дора дома.

Райан кивнул и сказал:

— Авраам рос примерным еврейским мальчиком. Женился второй раз только через восемь лет. Наверное, был очень близок с матерью.

— Возможно, он много чего ей рассказывал.

— Мать могла сама что-нибудь заметить.

Я задумалась.

— Старые женщины впитывают информацию как губки.

Я вытащила из сумочки пончики:

— Может, она нам их разогреет? Заодно и поговорим.

— Ага, — хмыкнул Райан. — В этом-то мы профи.

Впрочем, вместо Доры дверь открыла ее невестка, одетая в черные широкие брюки, черную шелковую блузку и черную кофту.

Как и в первый раз, меня поразили глаза Мириам. Теперь под ними были темные круги, но это не имело значения. Фиалковый цвет завораживал.

Мириам прекрасно знала, какой эффект оказывает ее взгляд на мужчин. Мельком посмотрев на меня, она перевела взгляд на Райана и, кутаясь в кофту, протянула ему руку:

— Детектив.

Ее голос звучал мягко, немного хрипловато.

— Доброе утро, миссис Феррис, — поздоровался Райан. — Надеюсь, вам уже лучше?

— Да, благодарю.

Мириам выглядела бледной и еще более худой, нежели во время нашей первой встречи.

— У нас есть к вам несколько вопросов, — сказал Райан.

Мириам посмотрела на дорогу позади нас. Женщина с тележкой погромыхала дальше.

Вдова Ферриса слегка наклонила голову и опять взглянула на Райана:

— Разве это не может подождать?

Мой приятель пропустил вопрос мимо ушей.

— Кто там? — донесся из дома дрожащий старческий голос.

Мириам обернулась и сказала что-то на идише или иврите. Потом сказала:

— Моей свекрови нездоровится.

— Ваш муж мертв, — сухо произнес Райан. — Я не могу отложить расследование убийства до лучших времен.

— Я и так думаю об этом каждую минуту. Так вы считаете, это убийство?

— Полагаю, да. Миссис Феррис, у вас есть причины избегать разговора?

— Нет.

Взгляд фиалковых глаз оставался неподвижен.

— Я бы хотел еще раз спросить вас о мужчине по имени Кесслер.

— Повторяю, он мне незнаком.

— А вашей свекрови?

— Нет.

— Почему вы так считаете, миссис Феррис? Кесслер утверждал, что знал вашего мужа. Вы спрашивали о нем у свекрови?

— Нет, но она никогда не упоминала этого имени. Мой муж по роду своей деятельности общался со многими людьми.

— И один из них проделал две дырки в его голове.

— Вы пытаетесь меня запугать, детектив?

— Вы в курсе, что ваш муж имел дело с антиквариатом?

Мириам приподняла одну бровь:

— Кто вам это сказал?

— Кортни Пурвайенс.

— Понятно.

— Это утверждение неверно?

— Мисс Пурвайенс имеет склонность преувеличивать свою роль в делах моего мужа, — сказала Мириам довольно резко.

— Вы предполагаете, она лжет?

— Я думаю, что она влачила бы довольно жалкое существование, если бы не работа у моего мужа.

— Мисс Пурвайенс отмечает изменения в поведении мистера Ферриса перед смертью.

— Это смешно! Если бы у Авраама появились проблемы, я бы наверняка об этом знала.

Райан пошевелил бровями и спросил:

— Значит, это неправда, что ваш муж занимался антиквариатом?

— Такие вещи составляли лишь малую часть бизнеса.

— Это точно?

— Абсолютно.

— Вы же говорили, что не вмешивались в дела мужа?

— Но об этом я знаю!