– Истинная правда, – согласился Джастин, глубоко вздыхая, и устремил взор на расстилавшуюся под ними долину. Помолчав, он спокойно добавил: – Я просто дурак, Хьюго. Дурак, каким был всегда.

– Нет, не всегда, – поправил его Хьюго. – Только время от времени. Такое случается со всеми. Не поддавайся искушению, не считай себя намного лучше или намного хуже ближнего твоего, Джастин. Все мы грешники, и все мы полагаемся лишь на милосердие Божье. Ну, пойдем. – Хьюго поднялся на ноги. – Пора возвращаться в замок – близится час вечерней трапезы. Ты поговоришь с Изабель, попросишь у нее прощения, и все беды останутся в прошлом.

– Ума не приложу, как подойти к ней, – простонал Джастин. – Если она от меня отвернется, мне больше просто незачем жить.

Хьюго поднял глаза к небу и горестно покачал головой.

– Сколько мучений и терзаний… Я, знаешь ли, рад, что предпочел отдать свое сердце Церкви, а не любой, даже самой прекрасной из женщин. Ведь с ними хлопот не оберешься.

Они спускались вниз по склону холма, к Тальвару, и Джастин сказал:

– У меня к тебе просьба, Хьюго. Может быть, она окажется неприятной, но я все же попрошу тебя кое о чем.

– Давай, – подбодрил его Хьюго. – Проси чего хочешь.

– Когда будешь покидать Тальвар, я хочу, чтобы ты увез с собой леди Эвелину. Я бы отослал ее еще раньше, если бы смог, но мне никак не удавалось придумать, как это сделать. На дорогах неспокойно… Но если она отправится с тобой, у меня не будет причин для беспокойства, поскольку никто не сможет позаботиться о ней лучше тебя.

– Да, со мной она будет в полной безопасности, – согласился Хьюго. – И я буду рад увезти ее с собой. Правду, говоря, твое решение порадовало меня. Не очень-то весело знать, что ты принял леди Эвелину в свою семью, ведь именно она и ее отец превращали жизнь нашей леди Изабель в сущий ад. Я не забыл, да, наверное, и никогда не забуду, как вел себя сэр Майлз в ту ночь, когда ты обвенчался с леди Изабель.

– У меня не оставалось выбора. Я мог лишь предложить леди Эвелине остаться у нас, ведь отец выгнал ее из дома без гроша в кармане, – возразил Джастин. – Я отвечаю за нее, коль скоро она приходится родственницей моей жене. Я тоже опасался неприятностей, однако сам видишь, она ничуть не похожа на отца. Более того – не такая, какой казалась в Лондоне.

Хьюго удивленно взглянул на брата.

– Если я хоть что-то понимаю, Изабель не разделяет твоего восхищения. И не ошибусь, утверждая: она глубоко несчастна оттого, что леди Эвелина до сих пор в Тальваре.

– Именно потому я и отсылаю ее. Изабель до сих пор не в состоянии забыть того, что ей пришлось вынести в доме дяди, но боюсь, она чересчур предвзято относится к своей кузине и слишком сурово судит ее. Что бы она ни делала раньше, что бы ни говорила, совершенно ясно, что теперь Эвелина стала другим человеком. Я бы назвал ее истинным благословением Господним. Со дня своего приезда она трудится, не покладая рук, и охотно помогает нам всем.

Хьюго резким жестом остановил Джастина.

– Ты что, влюблен в эту женщину?

– Нет! – В голосе Джастина прозвучало искреннее изумление. – Как ты можешь задавать мне подобный вопрос? Я люблю Изабель и всегда буду любить ее. Эвелина мне всего лишь сестра, и только. Я испытываю к ней такие же чувства, как к Кандис.

– И ты полагаешь, леди Эвелина разбирается в твоих чувствах?

– Ясное дело, разбирается, – заверил его Джастин. – Как можно сомневаться в этом? Между нами нет, и не было ничего постыдного. Признаюсь, я понять не могу, отчего и ты, и все вокруг решили, будто у меня какие-то шашни с леди Эвелиной. Даже Изабель обвинила меня в том, что я неравнодушен к ее двоюродной сестре, хотя у нее нет никаких причин для подозрений, клянусь тебе.

– Ничего нет, и не было? – переспросил Хьюго. – И ты это утверждаешь, хотя леди Эвелина ходит за тобой по пятам, улыбается, нежно воркует и всячески обхаживает! Ты проводишь с ней больше времени, чем с женой, и удивляешься, что всем нам это кажется странным? Быть может, мальчик мой, ты просто слеп, но леди Эвелина ведет себя с тобой вовсе не как сестра, а скорее как возлюбленная.

Джастин презрительно фыркнул.

– Ты просто не знаешь того, о чем берешься судить, Хьюго, и мне очень жаль, но ты своими словами наносишь тяжкое оскорбление ближайшей родственнице моей жены. Все то время, что Эвелина находится в Тальваре, я ни разу не слышал от нее ни одного бесстыдного намека, не заметил в ее действиях ничего предосудительного. Послушай, что я тебе расскажу. В ту ночь, когда Изабель сделалось плохо, когда погиб наш ребенок и я тоже совсем расхворался, Эвелина осталась со мной в кузнице. Я пытался отлежаться в тишине и одиночестве, и она всю ночь согревала меня своим телом. Она не задумывалась о собственных удобствах, ее беспокоило лишь одно: сможет ли она помочь мне. В ту ночь она проявила истинное милосердие, и я не стану спокойно слушать, как ты возводишь на нее напраслину, как не потерплю незаслуженной клеветы и ни от кого другого. Если бы Изабель не столь тревожило присутствие ее кузины, я бы ни за что не отослал леди Эвелину прочь. Несправедливо поступать с ней, словно она совершила неслыханное злодеяние, если она была так добра к нам. – Он замолчал, чтобы перевести дыхание. – Мне искренне жаль, что я вынужден отсылать ее с тобой.

– Послушай меня, Джастин, и хорошенько запомни мои слова, – посоветовал ему Хьюго. – Ничего хорошего не получится, если ты так открыто станешь восхищаться другой женщиной. Я задам тебе вопрос, а ты пообещай ответить на него честно и откровенно. Если бы за Изабель целыми днями ходил следом молодой светский красавец, который бы предлагал ей свою заботу и помощь всякий раз, когда это должен делать ты, и сгорал бы от желания побеседовать с ней, и улыбался ей, и нашептывал ей что-то на ухо, и шутил и поддразнивал, вызывая ее улыбку, а она бы перешептывалась с ним и сыпала остротами, обращаясь не к тебе, своему мужу, хотя тебе бы этого хотелось больше всего на свете, а к этому наглецу… разве ты не почувствовал бы себя несчастным? Разве не испытывал бы гнева?

Несомненно, подумал Джастин, но вслух произнес иное:

– Я доверяю Изабель и уверен, что даже в обществе такого человека она не нарушит данного мне обета. Я всегда буду доверять ей.

– Вопрос не в этом, – настаивал Хьюго. – Изабель, несомненно, достойна твоего доверия. Я говорю не о ней, а об этом мужчине.

– Я бы его прикончил! – пылко вскричал Джастин.

– Ага!

– Да ведь это не одно и то же!

– Разве? Спроси-ка Изабель, и посмотришь, согласится ли она с тобой. – Хьюго пристально посмотрел на брата.

Джастин потупил взгляд и уставился в землю.

– Мне незачем спрашивать ее. Она несчастна, и я отошлю ее кузину из Тальвара, не выясняя, имеет ли Эвелина какое-нибудь отношение к настроению Изабель. Несправедливо, что леди Эвелина станет жертвой столь необоснованной ревности, однако я люблю Изабель и не допущу, чтобы она страдала. Она – самое дорогое, что есть у меня в этой жизни. – Джастин искоса взглянул на Хьюго, словно приглашая его возмутиться в ответ на ересь, которую собрался произнести. – И если сам Господь станет ревновать, значит, так тому и быть. Я не могу вырвать из своего сердца любовь, которую чувствую к ней. Хьюго умиротворяюще поднял обе руки.

– Я не стану спорить с тобой, брат мой. Не Господь ли наш приказывает мужу любить свою жену? Если Церковь и осуждает подобные чувства, от меня, по крайней мере, ты не услышишь слов порицания.

Джастин кивнул.

– Сегодня же вечером я переговорю с Эвелиной и объявлю, что она должна уехать.

– На рассвете я покину Тальвар, и мне, пожалуй, лучше всего забрать ее с собой в Брайарстоун.

– Нет, я не могу отправить ее к Крису. Он до такой степени ненавидит эту женщину, что отказывается разговаривать со мной с тех пор, как приезжал на похороны, – настолько был возмущен ее присутствием.

– Да, сэр Кристиан показался мне необычно взвинченным. В таком случае мне придется вернуться за леди Эвелиной, когда я закончу свои дела в Брайарстоуне. А это значит, что ей понадобится пробыть у тебя еще, по крайней мере, дней десять. Скажи, ты уже подыскал для этой женщины подходящее убежище?