– Скрывать правду глупо, – ответил он. – Мне это не нравится, и я не стану лгать Изабель.

– А вам и не надо будет лгать, – сказала она. – Просто скажите ей, что я почувствовала себя скверно, ведь это чистая правда, разве нет? И вовсе не надо объяснять, в чем дело. О, пожалуйста, сэр Джастин, пообещайте мне, что никому не расскажете о моем состоянии! Если судьбе будет угодно, чтобы я потеряла этого несчастного младенца, ведь срок еще так мал, никто о моем великом позоре и не узнает.

Да, это правда, у многих женщин случается выкидыш в самом начале беременности, подумал Джастин. Он очень беспокоился за Изабель, когда узнал, что она носит под сердцем его дитя, и опасался, что с ней может что-то случиться. Кроме того, леди Эвелина и без того сильно расстроена всеми несчастьями, и Джастину вовсе не хотелось усугублять ее страдания. Если с ней все будет в порядке, правда скоро выйдет наружу, и леди Эвелина сама будет в ответе, почему скрывала свою беременность.

– Вы вольны сообщить об этом ребенке, – сказал Джастин, – или же сохранить все в тайне, пока окружающие не догадаются сами. Я же обещаю вам ничего никому не говорить, если таково ваше желание, леди Эвелина.

– Да, да!

– Обещаю вам молчать. Но, скрывая правду, я не смогу привлечь к ответу мерзавцев, которые изнасиловали вас, поскольку не смогу разыскивать их, не объяснив никому, в чем состоит их вина. Вы хотите и этого?

– Я хотела бы, чтобы их судили и приговорили к четвертованию, – гневно отозвалась Эвелина, – но это мне уже не поможет. Мне необходимо время, чтобы все как следует обдумать и примириться с мыслью о моем позоре. Я должна решить, как жить дальше. Только на это я могу надеяться, пока Господь не дарует моей душе покой. Джастин кивнул.

– Решено! Все будет так, как вам угодно.

Слезы снова заблестели в глазах Эвелины, и она с благодарностью взглянула на Джастина.

– Спасибо вам, милорд. Вы – самый добрый человек на всем Божьем свете, и мне известно, что я не заслуживаю подобной доброты. Благодарю вас от всей души.

Она склонилась, намереваясь поцеловать его руку, но Джастин, состроив гримасу, быстро вырвался и отступил в сторону.

– Еще рано благодарить меня, миледи. Я согласен разрешить вам остаться в Тальваре, если вы не станете осложнять нам жизнь. Если я замечу, что моя достойная супруга, леди Изабель, огорчена вашим поведением, вы навлечете на себя мой гнев и пожалеете об этом. Богом клянусь, миледи, вы об этом пожалеете!

Глубоко вздохнув, Изабель отложила в сторону перо и обхватила лицо ладонями, надеясь прогнать невыносимую головную боль. Головные боли мучили ее, голова у нее буквально раскалывалась. Всю последнюю неделю она никак не могла понять, в чем же дело. Быть может, так протекает беременность? Прежде ей не приходилось жаловаться на здоровье, даже когда по приказу дяди она проводила бессонные ночи за сложными подсчетами. Разумеется, Изабель последние месяцы не сидела сложа руки, ведь теперь она в ответе не только за приумножение богатства Джастина, но и за все финансовые сделки и лорда Гайрского, и хозяина Сира. Судя по тому, как стремительно набирали обороты их торговые дела, Изабель побаивалась, что в скором времени ей в одиночку уже не справиться. Ответственность и без того становилась просто невыносимой. Может быть, именно поэтому в последние дни Изабель не оставляет мучительная головная боль, хотя она подозревала, что причина совсем в другом.

Словно прочитав ее мысли, виновница всех ее треволнений неожиданно постучалась в дверь рабочего кабинета и спустя мгновение уже стояла на пороге.

– Мег только что испекла пирожки, – сказала она, – это такая прелесть – просто пальчики оближешь! Хочешь, я принесу тебе парочку, пока они еще не остыли? Могу прихватить и сидр с пряностями.

Как бы нежно ни говорила с ней Эвелина, как бы ласково она ни держалась с кузиной, Изабель никак не могла заставить себя доверять этой женщине. Уж слишком она изменилась, и Изабель считала, что это… неспроста. И все же с укоризной думала, что не годится быть такой подозрительной. В конце концов, надо дать Эвелине шанс исправиться, а уж потом, в случае чего, считать ее коварной обманщицей. Разумеется, никто на свете не сможет притворяться целый месяц подряд, а ведь все это время Эвелина была удивительно мила со своей двоюродной сестрой, то и дело предлагая ей свою помощь. Она, не дожидаясь, чтобы ее просили, стала хлопотать по дому и спешила услужить и Гайзе, и Мег. Держалась со всеми ровно и дружелюбно, но не назойливо и всячески пыталась стать приятной гостьей. За исключением первой недели, когда Джастин привез Эвелину в беспамятстве всего час спустя после их отъезда в Брайарстоун, Эвелина была уже бодрой и оживленной.

И все же Изабель нервничала. Ей случалось целыми днями наблюдать за двоюродной сестрой, и казалось, что она совсем не знает Эвелину.

– Нет, спасибо, – ответила она, медленно поднимаясь с кресла. – Я только недавно допила вино, которое ты приносила, и еще не успела проголодаться. Но, если ты попросишь Мег приготовить корзину с едой и высокую кружку, я отнесу обед Джастину. Думаю, он охотно подкрепится, ведь он с раннего утра трудится в кузнице, не покладая рук.

Безупречная улыбка Эвелины стала шире.

– Не волнуйся за сэра Джастина, кузина. Я уже приготовила корзину с пирожками и сама отнесу ему. Тебе не следует ходить по скользкому снегу, ведь ты носишь под сердцем ребенка. Я знаю, сэр Джастин боится, как бы ты не упала и не навредила себе или своему малышу.

– Ну и что! – упрямо возразила Изабель, чувствуя, как голова раскалывается, словно ее зажали в тиски. – Мне хочется повидать моего мужа, и я сама отнесу ему пирожки. Принеси, пожалуйста, корзину сюда.

– Ты неважно выглядишь, дорогая, – сказала Эвелина, устремив взгляд на открытую тетрадь с подсчетами. – Наверное, у тебя снова разболелась голова? Поверь мне, Изабель, ты не должна так много работать. Я поговорю об этом с сэром Джастином и уверена, он силой заставит тебя прилечь и отдохнуть. Он часто говорит мне, что тебе следует больше думать о своем здоровье.

– Нет, ты ничего не станешь ему говорить! – сердито воскликнула Изабель, прикладывая руку к голове и пытаясь растереть лоб. Хуже всего в этой ситуации, что Эвелина совершенно права. Если только Джастин узнает, как часто в последнее время ее мучает головная боль, он, разумеется, запретит ей работать, а ведь как раз именно сейчас она никак не может приостановить торговые сделки. Только не сейчас, когда все состояние Джастина и его братьев поставлено на карту и так много зависит от подъема и падения цен на рынках Лондона. – Ну ладно, – согласилась Изабель, поняв, наконец, что проиграла в споре, и оттого почувствовав себя еще более несчастной. – Отнеси ему пирожки сама, если тебе так уж хочется. – Она села в кресло и отвернулась, чтобы не видеть удовлетворения на лице Эвелины. Ей хотелось плакать.

– Я передам ему привет от тебя, кузина, – услышала она голос Эвелины, и дверь тихо закрылась.

– Господи, сжалься надо мной… – пробормотала Изабель, наклоняясь вперед, когда боль с новой силой пронзила ее голову. Она с трудом заставила себя подняться и подойти к окну – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Эвелина весело шагает по глубокому снегу с корзиной в одной руке и высокой кружкой в другой.

Вот что больше всего бередило ее душу, вот что с каждым днем все сильнее обжигало сердце, вот что было причиной всех ее страданий! Эвелина и Джастин – слишком часто они проводят время вместе, слишком часто громко смеются или просто улыбаются друг дружке, слишком часто усаживаются у огня поболтать, словно на свете нет больше никого, кроме них. Изабель было отлично известно, с какой легкостью и быстротой Эвелина может очаровать любого мужчину, обольстить его, влюбить в себя, но она и представить себе не могла, что Джастин станет для Эвелины столь легкой добычей. Разве не он сумел разгадать все коварство Эвелины тогда в Лондоне? А сейчас… Сейчас, казалось, он с готовностью поддается ее чарам. Теперь Джастин называл Эвелину замечательной женщиной и нередко говорил о ней с искренним восхищением. Не правда ли, Эвелина остроумна? Не правда ли, Эвелина прелестна? А уж как Эвелина умна! От одной мысли о его комплиментах этой, пусть и в прошлом, лживой притворщице Изабель почувствовала, что голова у нее сейчас лопнет. Совершенство в образе сестрицы преследовало ее даже в постели, когда Джастин мог вдруг рассмеяться вслух, припоминая одну из шуток Эвелины.