Изабель, застонав, вернулась к своему креслу и едва не рухнула в него. Да, ей не выдержать сравнения с Эвелиной. Эвелина действительно хороша собой и весьма искушена в женской науке обольщения, тогда как Изабель может похвастать лишь самой заурядной внешностью да своей любовью к цифрам и математике. Эвелина очаровательно пела, чудесно шила и вышивала и без труда управляла огромным домом в Лондоне, а от пения Изабель слушателям хотелось заткнуть уши; рукоделье постоянно получалось кривым и неровным, а управление даже таким скромным поместьем, как Тальвар, было для Изабель едва ли посильной задачей. Изабель была уверена, что, если бы ей не помогали Гайза, Мег и Оделин, она в жизни не сумела бы стать настоящей хозяйкой. Здесь, в рабочем кабинете, – единственное место в замке, где она на высоте и где ее таланты действительно приносят Джастину ощутимую пользу. По крайней мере, работая тут, она может сделать его богаче и влиятельнее, чем он был до брака с ней.

– Вот, значит, как… – Голос Сенета раздался столь неожиданно, что Изабель нервно вздрогнула. – Ты снова позволила ей оказаться с сэром Джастином наедине…

Сенет остановился у самого порога, с укором глядя на сестру.

– Сенет, я и не слыхала, как ты вошел.

– Это заметно, – фыркнул он и закрыл дверь. – Ты не больна, Изабель? Посмотри, ты белая как смерть!

– Нет, все в порядке, – ответила она, растирая лоб. – Просто у меня опять разболелась голова. Болит и болит – ну что тут будешь делать?

Беспокойство отразилось на красивом лице юноши. Он подошел ближе, опустил руку на плечо Изабель.

– Тебе следует прилечь.

– Не могу, – она похлопала рукой по тетради со своими записями. – У меня слишком много работы, не забудь, что завтра приедет гонец от сэра Александра. Мне необходимо закончить инструкции для наших лондонских банкиров.

– Если бы Джастин узнал, как скверно ты себя чувствуешь, он ни за что не позволил бы тебе заниматься этой изнурительной работой. Ты ведь до сих пор так и не рассказала ему, что у тебя в последнее время часто болит голова, верно, Изабель?

Она покачала головой.

Сенет легонько сжал ее плечо.

– А почему ты позволяешь нашей кузине проводить с ним чуть не целые дни наедине? Кроме всего, она слишком вольно держится с ним. Изабель, неужели ты не понимаешь, чего она добивается? Она же хочет вскружить ему голову и отдалить от тебя. Подумай: как только ты закрываешься в этом проклятом кабинете и сидишь со своими тетрадками, Эвелина оказывается тут как тут, перед носом твоего мужа.

– Ты полагаешь… – сдавленно проговорила Изабель, чувствуя, как слезы обжигают ее глаза.

– Клянусь, все так считают, кроме тебя самой. Да как ты можешь позволять ей проводить с ним столько времени? Сегодня, например, – почему ты разрешила ей пойти к нему в кузницу?

– Но милорду, кажется, нравится ее общество, – дрожащим голосом ответила Изабель. – Если это так – я ничего не смогу поделать. Ведь он – хозяин и Тальвара, и своей жизни, а потому имеет полное право поступать, как сочтет нужным. Ведь он привез меня сюда не потому, что полюбил, а потому, что ему срочно нужна была жена. Я не вправе помешать ему делать то, что доставляет ему удовольствие.

Раздраженно взмахнув рукой, Сенет принялся шагать по кабинету.

– Ты еще глупее, чем я думал, Изабель Болдвин. Разве удивительно, что сэру Джастину нравится общество женщины, которая так старательно вертится у него перед глазами? В то время как его собственная жена не спешит сделать для своего мужа даже такую малость, как отнести ему пару пирожков?

– Все обстоит совсем не так! – возразила ему Изабель. – Я хотела отнести ему еду, но Эвелина не разрешила!

– Не разрешила? – повторил Сенет. – Изабель, да ведь это ты – полновластная хозяйка Тальвара, а вовсе не Эвелина! Неужели ты вообразила, будто Джастину известно, что она вьет из тебя веревки своими туманными намеками и угрозами? Я отлично знаю, что он ни о чем даже не догадывается. А Эвелина и ему морочит голову своими же баснями! Все, что она ему внушает, нельзя назвать ни правдой, ни ложью – но совсем скоро он поверит, что тебе вовсе не по душе его общество.

Охваченная яростью, Изабель вскочила, прижав кулачок к заметно округлившемуся за эти месяцы животу.

– Мне – не по душе его общество? Да я люблю его, люблю всем сердцем!

– Ну, так докажи ему свою любовь! – парировал Сенет. – Не позволяй Эвелине с такой легкостью отбирать у тебя то, что принадлежит только тебе. Эвелина ему не нужна, но если он и дальше будет видеть целыми днями только одну Эвелину, то очень скоро поверит, что она – это все, что ему нужно в жизни. Разве сэр Джастин не доказывал тебе уже множество раз, как глубоко любит тебя, Изабель? Но, поверь мне, ни один мужчина не станет даже пытаться завоевать любовь женщины, которая в свою очередь не считает его общество желанным.

– А тебе откуда все это известно? – подступила к брату Изабель.

На лбу Сенета прорезалась жесткая морщинка.

– Мне известно, что значит потерять тех, кто для тебя дороже всего на свете. Мне известно, что такое оказаться в полном одиночестве.

Изабель умолкла, отлично понимая, что нет у нее морального права сравнивать все, что ей пришлось пережить в доме сэра Майлза, с кромешным адом, в котором жил Сенет в услужении у сэра Хоутона.

Не сказав более ни слова, она направилась к двери.

– Куда ты? – спросил брат.

– Надеть плащ, – проговорила она. – Сегодня слишком холодно, чтобы выходить на улицу раздетой.

Последний удар – и Джастин расплющил, наконец, кусок металла для лезвия будущего клинка. Утерев на лбу капли пота тыльной стороной ладони он поднял заготовку, рассматривая ее на свету.

– Наверное, этого маловато, – пробормотал он, когда дверь кузницы со скрипом приоткрылась, впуская свежий, пахнущий чистым снегом воздух.

– Добрый день, милорд, – весело приветствовала его Эвелина.

Опустив заготовку на наковальню, Джастин отложил в сторону молот. Он придержал дверь, помогая Эвелине перешагнуть через порог.

– И вам добрый день, миледи, – сказал он, принимая из рук Эвелины тяжелую кружку. – Мне как раз захотелось выпить сидра с пряностями, его так славно готовит наша Мег, а тут и вы подоспели – как будто прочли мои мысли. Благодарю вас, миледи.

Она улыбнулась и грациозно поклонилась ему, не придавая значения, что одета не в платье из богато расшитой материи по последней моде, как в Лондоне, а в простую, удобную одежду, что носила со времени своего приезда в Тальвар.

– Мне приятно, что я могу услужить вам, сэр Джастин. Посмотрите-ка, я принесла вам пирожков – они еще горячие. – Она подняла корзину повыше, давая Джастину возможность насладиться соблазнительным ароматом. – Однако, – поддразнила она его, отступая в сторону, как только он протянул руку за корзиной, – вам следует одеться, прежде чем я разрешу вам поесть.

Ее взгляд уперся в его обнаженную, блестящую от пота грудь.

– Право же, я никак не могу позволить хозяину Тальвара утолять голод неодетым. Кроме того, я боюсь, что вы можете замерзнуть.

Джастин затворил дверь кузницы.

– По правде говоря, тут всегда жарко, как в преисподней, даже если на улице мороз. Но вы, наверное, продрогли, пока шли сюда. Проходите и обогрейтесь, кузина… – Он вернулся к наковальне, обтер тело и лицо мягкой тряпкой и лишь тогда натянул через голову тунику. – Присаживайтесь, – он указал ей на стоящий у огня табурет.

Чаще всего Джастин работал в кузнице в полном одиночестве, а потому ему было особенно приятно провести минутку отдыха в хорошей компании. Воспитанники обычно являлись в кузницу лишь в часы занятий, когда Джастин обучал их изготавливать оружие, а Изабель приходила, только когда ей необходимо было срочно разыскать милорда по какому-нибудь делу. Как когда-то Алисия, которой любимое занятие хозяина Тальвара казалось смехотворным и скучным, Изабель, похоже, ничего не хотела знать об увлечении мужа. Он уже перестал надеяться, что настанет день, когда она сама начнет расспрашивать его об искусстве изготовления мечей и кинжалов или же решит провести целый день в кузнице, наблюдая за мужем. Изабель постоянно погружена в свой мир, мир цифр и расчетов, книг и тетрадей. Если Джастину необходимо было найти ее днем, он не колеблясь направлялся в ее рабочий кабинет, где и заставал склоненной над работой.