— Неплохо устроился, — криво усмехалась Шейрилин, говоря о своем коллеге по божественному ремеслу. — Упал с неба, наплодил этих ужасных существ с клювами вместо носов и булыжниками вместо мозга. И смылся до лучших времен. А нам следи теперь, как бы они наших подопечных в один прекрасный день не поубивали.

Йоны и правда слыли на редкость неуживчивым народом. Создавалось впечатление, что они специально нарываются на неприятности, чтобы поскорее наступила та самая великая опасность. Ради которой бог Вель наконец вылупится обратно из каменного яйца и будет мудро править своими неразумными чадами. Йонам очень не хватало божественного руководства. Правда, у них испокон веков был вождь, наместник бога Вель на земле. Вождем выбирали того, кто вылуплялся из яйца с золотыми пятнами на скорлупе, и до конца дней носил на щеке золотое родимое пятно. Такой йон рождался раз в поколение, и если появлялось новое яйцо с золотыми пятнами, старый вождь понимал, что его век близится к концу. Носитель золотого пятна обладал важной для вождя особенностью — он с легкостью подчинял себе умы подданных, и мог отдать им любой приказ — даже приказ умереть на месте — чтобы тот немедленно был выполнен.

А еще в Миадвэе были берсерки. Йоны, рождавшиеся с красным пятном на щеке. Надежда и опора государства, безжалостная армия золотощекого вождя. Ужас мирных соседей Миадвэя.

Вечные враги наставника Ринхата, убившие его возлюбленную.

Возможно, йоны и правда нарочно ввязываются в битвы и нарываются на неприятности в нелепой надежде, что их бог сочтет-таки очередную заварушку за великую опасность и явится во всем блеске величия перед своими детьми, оставив тесную каменную скорлупу. Плохо йонам живется без бога, к которому в любой момент можно обратиться, от этого и характер у них не ахти. Зато такой самостоятельной расы еще поискать.

А йонские женщины знай себе носят едва вылупившихся ребятишек к священному камню, природному храму бога Вель, и купают в роднике. Не отзовется обитатель каменной скорлупы, так может хоть благословит любимое чадо.

На Синейскую пустошь йонские вожди давно поглядывали с далеко идущими планами. Ну и что, что земля бесплодная и на ней почти нет деревьев, на которых йоны привыкли строить жилища. Ну и что, что маги всего Виннея оградили полуостров Синей магическим барьером, превратив пустошь в темницу для самых ужасных преступников со всего континента. Вождь не вождь, если не стремится расширить свои земли. Самые честолюбивые правители то и дело отправляли берсерков то на восток — штурмовать границы Хиссы, но деревья-камикадзе и прочие твари, выведенные феарийскими кочевниками, быстро умеряли их пыл. То йоны пытались откромсать кусочек земли от западного соседа Миадвэя — Аларина, но против безумных берсерков вставали надменные, прекрасно владеющие оружием темные и ведомые ими демоны. То люди-птицы трепали тахирских оборотней или карагинцев на юге, но оборотни и люди вставали насмерть на рубежах своих земель. Не доставалось разве что Энейе и Виаллари, с которыми Миадвэй не граничил напрямую, но слава безумных йонов гремела от аларинского Гамме до виалларийского Фаррайгэ.

— Куда они лезут, эти отродья? — возмущались соседи агрессивного Миадвэя, который недаром прозвали Землей Неукротимых. — И так едва ли не самая большая территория на континенте! Разве что у оборотней примерно столько же!

Но «отродьям» дела не было ни до чьего возмущения. Очередные берсерки убивали и умирали на границах чужих земель, и йонский вождь ненадолго успокаивался, пока не подрастала смена новых берсерков. И так до бесконечности. Правители соседних государств на встречах, где вершились судьбы континента, нет-нет да и заговаривали на тему «А не объединиться ли нам и не вырезать ли йонов поголовно? Надоели, честное слово».

Но против геноцида всегда вставали придворные маги, талдычившие каждый своему владыке о равновесии.

— Поймите, стоит уничтожить расу йонов, и на смену ей придет новая напасть, — увещевали волшебники суровых правителей. — И кто поручится, что новое проклятие континента мы сможем держать в рамках так, как сейчас держим Миадвэй?

Маги пророчили второе пришествие древних чудовищ, и ни у кого не было повода им не верить. Поэтому раз за разом йонов оставляли в покое, пока они сами не начинали переть изо всех щелей. И снова кто-то из королей Виннея задумывался — а может…?

Впервые за всю его нескучную жизнь Ючу всерьез хотелось умереть на месте.

Время растянулось издевательской пружиной, и магу оставалось только смотреть, как медленно — очень медленно, едва ли не ползком! — удалялись от места короткого, но жестокого сражения йоны, унося на плечах пленников. Юч кусал губы, потрясал кулаками и орал вслед миадвэйским отродьям самые гнусные из всех известных ему проклятий. Вотще. Никто из йонов даже не обернулся — Купол исправно гасил крики мага, и тот напрасно сорвал голос, призывая на головы людей-птиц ужасную кару. О, если бы только Юч мог дотянуться до них! Его рука не дрогнула бы, сжимая отцовский кинжал, его губы, не зная жалости, выпустили бы на волю разрушительные заклятия, которые таила в себе драгоценная Лола. Уж он-то показал бы подлым тварям, как обижать друзей его, Юча! Но Купол, Купол неразрушимой стеной стоял между ним и обидчиками его товарищей.

Неразрушимой? Это мы еще посмотрим! Один раз магу уже удалось случайно пробить барьер. Неужели не удастся повторить этот подвиг, когда на карту поставлены жизни друзей? Лола, чудесная, могущественная Лола, не подведи!

Теплые страницы под нервными пальцами. Все дальше уходят йоны. Еще шаг. И еще. Малоизвестные на Виннее руны прыгают перед глазами, отказываясь складываться в слова.

— Эремби тальнара хиррмальсс ильхаш!

Марево Купола дрогнуло и отозвалось едва слышным, насмешливым звоном. Тебе ли тягаться с сильнейшими магами континента, которые ставили эту защиту, малыш? Ни одна магическая книжка тебе не поможет. Только шальная удача, но она уже выручала тебя однажды. Не стоит и мечтать о повторении чуда.

Взвизгнув от бессильной ярости, Юч швырнул Лолу в непробиваемый Купол. Он ждал, что книга отскочит от невидимой стены и снова окажется у него в руках. Или собьет с ног — какая ему теперь разница? Но Лола, как ни в чем не бывало, пролетела сквозь Купол. Казалось, прохождение сквозь магическую стену многократно ускорило этот полет, и фолиант едва не задел йоншу, идущую последней. Та остановилась, опасливо пихнула ногой раскрывшийся при падении талмуд. Потом, видимо, решила, что нечего колдовским штукам пленных чужеземцев валяться без дела, и, сунув Лолу подмышку, зашагала следом за товарищами. На Юча она даже не обернулась, сочтя мага окончательно и бесповоротно вышедшим из игры.

— Сиди-сиди, — будто бы говорила широкая спина миадвэйки. — Долго не просидишь, свои же сожрут, как миленького.

Мир Юча зашатался, грозя рухнуть. Никогда еще, с тех самых пор, как ему — долговязому капризному мальчишке — доверили драгоценную книгу, с Лолой он не расставался. Каково же было ему теперь смотреть, как мерзкая йонша уносит его сокровище! Да, Лолу недавно уже воровали, но тогда была надежда ее вернуть! А теперь надежды нет никакой — ни получить обратно Лолу, ни помочь товарищам, ни выбраться из западни Синейской пустоши. Жалея, что он не герой легенд, которые сплошь и рядом умирали на месте от постигших их душевных страданий, Юч зажмурился и ломанулся напрямик через Купол. У него была крошечная надежда, что раз пролетела сквозь преграду Лола, то барьер все-таки удалось пошатнуть. Куда там! Похоже, Купол обладал своеобразным юмором, совсем как живое существо. Мага скрутило единым спазмом, тело превратилось в маленькую вселенную тошнотворной боли. Синейская пустошь никому не позволяла покидать ее границы без ведома магов-наблюдателей. Последним, что увидел Юч, уплывая во тьму, было то, как тускло блеснуло на кованом уголке бесценного фолианта нахальное виннейское солнце.